Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна

- Скажи, почему? – захлебывалась я и слезами, и словами. – Почему тогда все так вышло? Я не помню, но знаю, что любила тебя. Это не память, а что-то совсем другое. Другая память. Я любила тебя и была счастлива стать твоей женой, но ты… Скажи, чем я тебя не устраивала? Или тебе было мало меня одной? Почему ты вел себя со мной так, что я стала тебя бояться и ненавидеть?

Напуганная моими слезами Марилла заплакала тоже. Гергис встал и забрал ее у меня. Он ходил с ней по комнате, поглаживая по спинке, пока та не успокоилась, затем остановился у окна.

- Я не знаю, что тебе сказать, Лери. Кроме того, что мне очень жаль. Но об этом я уже говорил.

- Это не ответ, Гергис!

- Прости, но другого у меня нет. Марилла сосет палец – хочет спать. Я отнесу ее в детскую.

- Подожди! – я села на кровати. – Если ты не можешь сказать, почему обращался со мной как последний негодяй, скажи хотя бы, что изменилось теперь. Только не повторяй, что испугался, будто потерял меня. Все равно не поверю.

- Значит, не буду повторять. Спокойной ночи, Лери.

Дверь закрылась за ним, но тут же распахнулась снова: в комнату вошла Мия с подносом.

- Прошу прощения, госпожа, но принц сказал, что вы не спите.

Я не ответила, но когда она отвернулась, чтобы поставить поднос на стол, быстро вытерла лицо рукавом рубашки.

- Вы будете есть за столом или подать в постель?

Я встала и набросила на плечи теплую накидку. Для еды в постели был специальный маленький столик с короткими ножками, чтобы ставить его поверх одеяла, но мне это не нравилось. Когда ничего не видишь, не получается есть аккуратно. Хотя Мия и отряхивала потом простыни, крошки все равно оставались.

Сидя за столом, я нехотя ковыряла жаркое в тарелке. В этой моей вспышке, слезах и вопросах не было никакого смысла. Просто вдруг вылилось напряжение, скопившееся с того самого момента, когда я обнаружила себя в полной темноте, в неизвестном месте, не помня даже собственного имени. И особенно – напряжение сегодняшнего дня. Но облегчения это не принесло, напротив, на душе стало еще тяжелее.

Съев меньше половины, я позвонила в колокольчик, чтобы Мия пришла и убрала со стола, после чего снова легла в постель. Но сон больше не шел. Зато мысли навалились всем войском, и отогнать их уже не получалось.

В комнате было темно: Мия потушила светильники, огонь в камине тоже почти погас. И вдруг, повернувшись в очередной раз с бока на бок, я заметила, что камешек на ночном столике светится. Бледно-голубое сияние то становилось сильнее, то почти совсем гасло. И это точно не был отблеск луны: шторы Мия задернула плотно.

Я села и положила камешек на ладонь, но он неожиданно приподнялся и повис в воздухе, а сияние стало ярким и плотным, словно над ладонью парил шар размером с большое яблоко.

Звездный дождь! Точнее, осколок звезды, вот что это такое!

Почему я была так уверена? Кто бы знал.

Это сияние… от него в голове, где царил мрак и полная сумятица, как будто прояснилось. Нет, я не получила внезапно ответов на свои вопросы, но они обрели четкие очертания и выстроились в строгой последовательности. Кэрриган сказал, что звездный дождь, похоже, не только отобрал зрение и память, но еще и как-то изменил меня. И то, что происходило со мной сейчас, это подтверждало.

Если отложить пока в сторону прошлое, на первый план выступал вопрос о том, почему я вообще выжила, если обычно люди, оказавшись под открытым небом, умирали или сходили с ума. В этот раз только в замке погибли двое: стражник, обходивший дозором крепостную стену, и молоденькая прачка, вышедшая, по словам ее подруги, «по любовным делам». Быть может, мне повезло потому, что я была беременна? 

Или… потому, что защитили ведьмины чары? Ведь если Кэрриган нашел меня на дороге и принес в замок, значит, на него звездный дождь тоже не подействовал. Но ведь он не ослеп и память не потерял. Тогда, выходит, все наоборот. Я пострадала именно потому, что была беременна. В противном случае, звездный дождь не навредил бы мне.

Все выглядело вполне правдоподобным, однако чудился в этом построении какой-то изъян. Будто в фундаменте здания не хватало камня, но я не знала, в каком именно месте. И поэтому отложила в сторону и это, перейдя к другим мыслям.

В ту ночь мы с Кэрриганом договорились встретиться на опушке леса. Было ли это наше постоянное место и время встреч, оговоренное заранее? Или мы каким-то образом извещали друг друга о каждом свидании, устно или письменно? Тогда кто-то должен был передавать записки или на словах. Ирита? Вряд ли. Она неотлучно находилась при мне и не могла постоянно бегать на болото. А что, если ее брат?

Как я успела узнать, стражники жили в деревне и выходили на караул по очереди, по несколько человек, на две недели. Но даже не в свой черед любой караульный мог беспрепятственно заходить в замок и выходить, никого бы это не удивило.

Записки… Где-то мог быть тайник, в котором Ирита прятала мои послания Кэрригану или проверяла, нет ли весточки от него. А ее брат носил их на болото и обратно. Гергис о чем-то знает или догадывается. И в кармане у него какая-то свернутая бумажка… Жаль, что я ее все-таки не прочитала! Он мог заметить Ириту у тайника, вытащить оттуда записку…

Нет, не получается. Если бы к Гергису попало послание Кэрригана, я бы ни о чем не знала и не отправилась в лес. И точно так же тот не нашел бы меня на дороге, если бы это оказалась моя записка. Тут было о чем подумать.

А еще – как Ирита попала ко мне? Она деревенская, значит, стала моей служанкой в замке, после свадьбы. Почему я не привезла из столицы свою собственную?

В этот момент камешек плавно опустился на ладонь, и сияние погасло. И тут же глаза начали слипаться.

Утром показалось, что все вчерашнее приснилось. Но, открыв глаза, я поняла: действительно вижу. Значит, это было на самом деле: встреча с ведьмой, разговор с Кэрриганом, огненное зелье, болото, из которого Гергис меня вытащил. И звездный камень.

Я взяла его с ночного столика. Самый обыкновенный тускло поблескивающий камешек. Ничего особенного. Но то, что я испытала, когда он засиял над моей ладонью, никуда не исчезло. Ощущение необычной ясности мыслей, как будто до этого смотрела через грязное окно – и вдруг его помыли.

- Мия, скажи мне, - потребовала я, когда она раздергивала шторы, – как Ирита стала мне прислуживать?

- Вы сами выбрали ее, госпожа.

- Почему? Я приехала из Неллиса без служанки?

- Нет, у вас была Эста. Но у нее тяжело заболела мать, и вы отпустили ее в столицу. Еще в первое лето.

- Интересно… Ее никто не предлагал, не рекомендовал? Ириту?

- Насколько я знаю, нет, госпожа.

Значит, служанку мне никто не навязывал. Я выбрала ее исключительно по личному расположению. Не воспользовалась ли она потом моим доверием? Кто еще мог предложить мне пойти к болотной ведьме за отворотным зельем для мужа?

- Я брала ее с собой в Неллис?

- Да, оба раза.

Почему-то вдруг отчетливо вспомнился голос Ириты, когда она в саду рассказывала о том, что ведьма может исцелить меня. Он звучал… суетливо, нервно. И как она попыталась увернуться от ответа, когда я спросила, что оттолкнуло меня от Гергиса. Тогда я подумала, ей хочется поскорее уйти, пока никто не заметил, но, кажется, дело было не только в этом. Может, она сказала неправду? Но Гергис сам подтвердил, что обращался со мной безобразно и изменял.

Тем не менее, доверие, связанное с ее именем, таяло, как лед на солнце. И, как ни странно, возрастало к Мии. Но не совершала ли я сейчас снова ту же ошибку?

Краешек глаза уловил блеск справа. Камень на ночном столике едва заметно мерцал, словно пытаясь мне что-то подсказать.

А почему бы и нет? Вот и проверю.

Еще вчера утром мне вряд ли пришло бы в голову задать ей подобный вопрос. Но ведь я больше ни в чем от нее не зависела. Расскажет Гергису? Ну и пусть. Это меня тоже не пугало.

- Скажи вот еще что, Мия. Принц… спал с тобой?