Андер. Книга первая - Виктор Викторов

столь рискованное мероприятие. Наибольшее опасение вызывало умение барона держать в узде свои эмоции. Окажись мой расчёт хоть чуточку неверным, Андер бы умер окончательно.

Из воспоминаний мальчика я уже знал, что больше всего барона может зацепить напоминание о его промахах. Норт он Сворт был настолько гениален, насколько и тщеславен, так что ткнуть его носом в собственные промашки было наиболее верным путём, чтобы добиться его потери контроля над собой.

Оставалось только надеяться, что родовой дар матери сработает, как нужно, как один раз срабатывал до этого, а именно — защитит своего носителя, устранив потенциальную угрозу. Уверенности, что это произойдёт, у меня не было, но здесь уж пришлось выбрать из двух зол меньшее и идти «ва-банк».

Если бы барон знал, что сделала мать Андера втайне от Норта, когда ей стало всё понятно, он бы ни за что не попытался угробить свой единственный шанс. Но Мари он Бат скрыла это и, незадолго до своей кончины, решилась на единственный, по её мнению, правильный шаг. Она передала родовое знание своему сыну.

Теперь благодаря частично восстановленной памяти, я знал, что мне нужно для развития дара, вот только никакой конкретики о его специфике у меня не было. И это было странно. Единственное, чего не учла Мари, что сын после её кончины сойдёт с ума. А что здесь делают с сумасшедшими одарёнными, я знал прекрасно.

Ими занимается Церковь.

— Как вы, господин барон? — в палату неслышно вошёл далеко не молодой мужчина, при этом он как-то странно на меня посмотрел.

Высокий лоб, умные глаза и непроницаемая маска чопорности на лице. Ассоциация с английским дворецким подходила ему больше всего, если бы он был облачён в традиционный жилет с бабочкой, вместо однотонной рубашки и простых тёмных брюк без стрелок.

Если верить воспоминаниям, это был помощник управляющего поместьем, Георг. И если слугам он не давал спуску, то с детьми барона, в том числе с Андером, он был добр, нередко замалчивая их шалости перед Нортом.

— Всё хорошо, Георг. Визит целителя пока отложим, — я сделал попытку сесть, что удалось мне с трудом. Переждав головокружение, кое-как опёрся на спинку кровати. — Скажи, что сейчас происходит в поместье?

Георг медленно стал говорить, не сводя с меня взгляда, отчего мне сделалось слегка неуютно.

— Вас нашла Энис, после чего сразу же доложила мне. Выжили только вы, — сухо, по-военному доложил он. — Барону, увы, оказывать помощь было поздно. После чего я взял на себя ответственность вызвать частного целителя, чтобы оказать вам медицинскую помощь.

— Сколько прошло времени с этого момента?

— Двое суток. Именно столько вы находились в беспамятстве.

Вот чёрт!

— Как мои сёстры? — неожиданно для самого себя спросил я, заметив растерянный взгляд Георга. — Они знают?

— Слышало всё поместье, — тактично ответил мужчина и отвёл взгляд. — И убийство барона он Сворта не удалось бы скрывать долго. Рано или поздно об этом бы пришлось заявить во избежание серьёзных проблем. И чем раньше, тем лучше.

После слов Георга по коже пробежал неприятный холодок. Я молча смотрел на него, понимая, чем грозит излишняя осведомлённость старого слуги.

— Убийство? — изобразил я непонимание. — Разве его убили?

— При вызове целителя и дознавателя, я использовал формулировку: «несчастный случай», — перешёл он чуть ли не на шёпот. — Я всё знаю, — решился Георг, посмотрев мне в глаза. — Я слышал ваш разговор с бароном.

А вот сейчас — всё очень плохо! Я пока не знал, что именно он слышал, но уже сам факт этого не позволял пренебречь прозвучавшими словами. Но пока мой мозг лихорадочно перебирал варианты, Георг удивил меня второй раз.

— И это знание умрёт вместе со мной, господин барон. Я молю только об одном — выслушайте меня, прежде… — он замялся, — …прежде, чем принимать какое-то решение.

— Я слушаю.

— Моя семья больше трёх веков служила роду он Бат, — сбиваясь начал он. — И мы связаны клятвой, понимаете?

— Если честно, то пока нет, — пришлось признать мне.

— Вы остались единственным представителем родов он Сворт по мужской линии. Случись что с вами…

Детали стали немного проясняться.

Если он меня сдаст, то его семья останется на улице после смерти моих сестёр. Бесспорно, они смогут родить наследника мужского рода через некоторое время, вот только шанс того, что они смогут удачно выйти замуж — около нулевой. За ними нет и не было богатого приданного и мощи Рода, который сможет их защитить. А уж после смерти барона — и вовсе. Поэтому судьба слуг, пусть даже лучших, при угасшем роде довольно незавидна. Неудивительно, что он цепляется за возможность сохранить хоть какую-то стабильность.

С этой стороны практичность Георга была более, чем понятна. Вот только я давно не верил в людские мотивы с одинарным дном, но навскидку понять, что с меня хотят поиметь, тоже не мог. Надеюсь, время на размышления у меня будет.

— Допустим, это так. А где гарантия того, что я не окажусь таким же как ваш предыдущий хозяин?

— При всём уважении к вам, господин барон, — нахмурился помощник управляющего, — мы здесь находились только по воле баронессы он Сворт, урождённой графине он Бат. После её кончины барон позволил нам остаться. Из-за вас. Мы — ваши слуги, а не он Сворта. Заранее прошу прощения, но я достаточно пожил на свете, чтобы хоть немного разбираться в людях. Я… слышал, что вы говорили барону, перед тем, как всё случилось. Всё до единого слова. Ещё раз прошу меня простить, но ваши слова, адресованные покойному барону… скажем, с ними многие из нас согласны.

— И? Вы не боитесь мне об этом вот так открыто сообщать? — неприятно удивился я. То, что я проморгал такой аспект, как вездесущие слуги — неприятно. Более того — это серьёзный просчёт. — Кто ещё знает об этом?

— Только я, господин барон. И я вас уверяю, больше никто ничего не узнает. Со своей стороны, могу пообещать вам посильную помощь в ваших делах. Уверен, она вам понадобится, господин барон.

— Ты же понимаешь, что это пока просто слова, Георг? — закончив рассматривать перебинтованные руки, я сделал попытку подняться с постели.

Прекрасно понимаю, какой диссонанс сейчас вызывают нормально построенные фразы из уст, пусть даже очень умного, но всё же ребёнка. Честно говоря, не знаю, как