Разговоры по душам - Сандра Мэй

Мэтт немедленно помрачнел. Раз она так покраснела — с этим кем-то ее связывают весьма интимные воспоминания… или он совсем уже с ума сошел. Ревновать женщину, которую увидел впервые два часа назад, к человеку, которого вообще не видел, это, знаете ли, уже диагноз.

— Мэтт… вы не обидитесь, если я спрошу?

— Не думаю, что вы способны спросить что-то ужасное.

— Хорошо. Тогда… Откуда у вас этот шрам на щеке?

Никогда он не поймет этих малахольных созданий — женщин! Так, значит, она все утро пялится на его шрам и гадает, где он его получил?

— Честно говоря, хотелось бы похвастаться, что я получил его во время неравного боя со злодеями, но — нет. Все прозаичнее. Это ежевика.

— Еже… вика?

— Да. В глубоком детстве. Приблизительно в то же время, когда вы пали жертвой кровожадного йоркширского терьера, я решил попробовать перемахнуть на велосипеде через небольшую расселину в каньоне. В этот момент порвалась цепь… в общем, я приземлился в зарослях ежевики.

Триш хихикнула, Мэтт сурово насупился.

— Нечего смеяться! Вполне героическая рана. Тогда мне очень хотелось стать супергероем. В каком-то смысле я им стал — ведь через руль я перелетел, самым натуральным образом.

— Ого…

— О-го-го — я бы так выразился. Мама, по крайней мере, выразилась именно так. Она вынимала из меня колючки три дня.

— Ох, ладно, я пойду. Так, значит, забираю из машины вещи — ухожу в дом — пять минут — выпускаете Бонуса?

— Договорились.

Мэтт оставил ее на крыльце со смешанным чувством сожаления и облегчения. С одной стороны, ему очень хотелось быть с ней рядом, вдыхать нежный аромат ее духов, с другой — следовало держаться от нее подальше. Рядом с Триш Хатауэй Мэтту Саймону так легко было забыть, что он всего лишь хозяин маленького лесного отеля, а она — известная писательница из Чикаго…

5

«…Одна из скал шевельнулась, от нее отделилась темная тень. Зашуршали кусты жасмина, из них вынырнула другая тень, поменьше ростом. Две тени обнялись, послышался звук поцелуя, одновременно страстного и немного ленивого. Потом маленькая тень отстранилась, и лунный свет на мгновение сверкнул на очень светлых, почти серебряных волосах.

— Ты привез?

— Как обещал. А как у тебя?

— У меня работа тонкая. Сразу не сделаешь. Нужен подход.

— Знаю я твой подход…

— Идиот! Это тебе не туристок по кустам трахать.

— Фу, querida, как грубо.

— Ладно. Вспышка при тебе?

— Все при мне. И запасной штатив, ха-ха, выдвижной…

— Нет, ты все-таки идиот. Пошли.

Две тени спустились на белый песок и пошли к воде. Здесь маленькая тень быстро и без всякого смущения разделась и повернулась к большой тени. В руках большой тени появился какой-то маленький предмет, затем несколько ярких вспышек прорезали тьму…

Через несколько минут тени снова обнимались, уже лежа на песке. Потом маленькая тень вырвалась и побежала в воду, большая тень рванула за ней, "сбрасывая по дороге одежду…

Через некоторое время две тени прощались уже на самом верху холма, откуда открывался вид на волшебную лагуну.

— Ты уверен, что все пройдет гладко?

— Всегда проходило, чего ж теперь…

— Англичанки, вот чего. Они не то что латинские дамочки — те до смерти боятся ревнивых мужей и суровых папочек. Англичанки другие…

— Ты займись своим делом, querida, а в мое пока не лезь. Если у нас обоих выгорит, то мы будем просто в шоколаде.

— Если у МЕНЯ выгорит, то твой шоколад мне будет уже ни к чему.

— Да? А как насчет моего порошка? Неужели сможешь без него обойтись?

— Я ошиблась. Ты не идиот. Ты крыса. Мерзкая испанская крыса.

— Я тоже люблю тебя, querida… Пока?

— Пока…»

Мэтт выждал положенное время, как и обещал, а потом выпустил Бонуса. Пес настолько ошалел от счастья, что даже не сразу поверил в свое освобождение. Потом он немного побегал кругами и погавкал на солнце, а потом улегся практически под ногами у Мэтта, свесил язык набок и стал преданно разглядывать обожаемого хозяина. Обожаемый хозяин снял рубашку, поплевал на ладони и принялся рубить дрова.

Физическая работа прекрасно отвлекает от глупых и грешных мыслей, это всем известно. Дрова так и летели из-под сверкающего топора, и постепенно Мэтт изгнал из памяти хрупкую фигурку Триш Хатауэй, ее серые изумленные глаза и соблазнительные губы. Все, теперь только работа! Еще столько надо сделать…

Бонус вскинул здоровенную башку и зарычал. Мэтт немедленно остановился и огляделся по сторонам. Пес рычал крайне редко, а круг адресатов его рычания был очень узок. Пожалуй, можно было с уверенностью сказать, что…

Женский крик, исполненный ужаса. Очень знакомый крик. Мэтт похолодел, услышав его. Бонус с хриплым лаем рванул за угол, Мэтт помчался за ним. Мало того, что Триш уже кто-то испугал, так сейчас еще и этот черный придурок…

Одного взгляда хватило Мэтту Саймону, чтобы понять: Бонус уже не успеет ее испугать. Триш Хатауэй валялась на земле в очередном обмороке, а Бонус остервенело ругался на виновницу этого самого обморока. Виновница обиженно взревывала и пятилась толстой задницей к калитке. Так бы эту задницу и надрать…

Офелия, будь она неладна, почуяла гостей и бросила форель, малину и прочие прелести дикого леса. Ведь гость — он всегда может угостить чипсами. Или карамелькой. Или чем-нибудь, что гостю уже не нужно, потому что протухло…

При виде разгневанного Мэтта Офелия даже слегка взвизгнула и кинулась в кусты.

Мэтт в абсолютно бессильной ярости запустил ей вслед рукавицей и рухнул на колени перед лежащей Триш. Да, отличный отдых они обеспечили писательнице, нечего сказать.

Сердце у него в груди колотилось так сильно, словно собиралось выскочить наружу, руки тряслись — Мэтт сам не ожидал, что его так сильно перепугает очередной обморок девушки.

Триш была белой как полотно, а на виске Мэтт с ужасом увидел несколько капель крови, выступивших из неглубокой ссадины. Вообще-то такую рану трудно счесть смертельной, но кто их, писательниц, знает, может, голова у них слабое место?!

Он подхватил бесчувственную Триш на руки, баюкал ее, осторожно потряхивал и страшным шепотом шипел:

— Триш! Триш, очнись… тесь! Вы меня слышите?

Тихий стон сорвался с побелевших губ, и Мэтт мрачно подумал, что это уж форменное дежавю — такое было совсем недавно. А потом Триш довольно энергично выругалась…

«…Разумеется, ни о каких разговорах в библиотеке речи не шло. Брюс просто запер двери на ключ, повернулся к Миранде и обнял ее. Через мгновение губы их слились, а еще через пару секунд реальный мир перестал существовать для обоих.