Достаточно шрамов - МамаЛена

Малфой достал из кармана мантии длинный сверток и протянул Гарри.

- Что это? - с опаской спросил тот, не спеша брать.

- Твоя палочка и мантия. Отец припрятал их, и после суда рассказал мне, где искать.

Дрожащими руками Гарри развернул бумагу, в которую были завернуты его сокровища и на его колени стекла полупрозрачная знакомая ткань. Осторожно погладив ее ладонью, Гарри взял палочку и забытое ощущение тепла прокатилось от дерева, поднимаясь по руке, разбегаясь по телу, согревая, вселяя уверенность, вызывая к жизни дремлющую силу.

- Люмос!

Маленький огонек затеплился на кончике палочки, и Гарри почувствовал себя счастливым.

- Нокс. - Гарри перевел взгляд на Малфоя, не находя слов.

- Не напрягайся, Поттер, я и так понял, что ты рад. Ладно, я пойду, счастливо оставаться!

- Драко! Вы когда-нибудь вернетесь?

- Года через два, не раньше.

- А Люциус?

- Поттер, ты же не думаешь, что это единственный в мире портключ до Франции? Чтобы навещать заключенного, не обязательно селиться под окнами тюрьмы. Ну, прощай, Поттер!

- Спасибо, Драко!

Малфой кивнул и вышел.

- Прощай, Малфой. - сказал ему вслед Гарри. - До свидания.

Утро четверга было дождливым и холодным. Гарри, уснувший с открытой форточкой, замерз, и спустился к завтраку в плохом настроении. Даже себе не хотелось признаваться, что он боится предстоящего суда. И, даже больше, чем суда, он боится встречи со Снейпом. Гарри не анализировал свои чувства: он вообще чаще действовал, чем думал. Что он испытывает к профессору? Уважение? Безусловно. Достаточно вспомнить, как тот молча терпел Круцио. Благодарность? О, да! Именно Снейп, своими продуманными издевательствами вернул ему утраченное было желание жить. Симпатию? В какой-то мере. Трудно ненавидеть человека, закрывавшего тебя собой от смерти. Что еще? Гарри посмотрел на свою руку. Снейп несколько раз целовал его, но те ощущения забылись, и только при взгляде на заживающий шрам на запястье, внутри что-то вздрагивало. Тепло чужого дыхания, не жадное, но нежное, легчайшее касание губ, словно попытка вылечить, забрать боль и слабость, вдохнуть жизнь. Тогда это казалось издевательством, но после подсмотренного признания внезапно оказалось важным: Гарри не претендовал на любовь Снейпа, но не мог запретить себе мечтать, нет, не о чем-то плотском - после подвала вряд ли он когда-нибудь этого захочет - о заботе и нежности, которых у него никогда не будет. А любовь... Ему слишком хорошо было известно, что вкладывают взрослые мужчины в это понятие, и он понимал, что не готов будет дать этого Снейпу, или кому-либо еще. Да и глупо надеяться, что Снейпа это по прежнему интересует, слишком многое произошло, и то, что профессору о нем известно, способно убить любую привязанность. Впрочем, сейчас нужно думать не об этом.

Сжимая в кармане палочку, Гарри вышел из камина в кабинете Кингсли. Тот уже ждал его:

- Здравствуй, Гарри. Как ты?

- Здравствуйте, Кингсли. Все хорошо.

- Суд начнется через полчаса, но ты можешь не спешить: сначала будут допрашивать Пожирателей, потом - Дамблдора, Малфоя - старшего, и только потом - тебя.

- Пожирателей? Зачем?

- Они дали показания против Снейпа. Ты хочешь пройти в свидетельскую комнату, или подождешь здесь?

- Лучше здесь.

Кингсли ушел, пообещав зайти за Гарри, а тому оставалось только ждать.

- Свидетель, вам знаком этот человек?

- Да, это профессор зельеварения Северус Снейп.

Стоя напротив Снейпа, Гарри безуспешно старался встретиться с ним глазами: Снейп не глядел на него. Кинув в сторону вошедшего в зал Гарри единственный нечитаемый взгляд, Снейп смотрел куда угодно: на зрителей, разглядывавших его с брезгливым любопытством, на верхние ярусы сидений, на собственные колени, но только не на Гарри. Профессор выглядел больным: слишком бледное лицо, слишком темные тени под глазами, слишком прямая спина, наводящая на мысль, что сидящий просто не может согнуться, не испытав боли. Его избили, вспомнил Гарри, и наверняка не дали долечиться, притащив в этот суд. Сколько уже он тут сидит? Не меньше двух часов, почти не шевелясь, со стянутыми цепью руками.

- Мистер Поттер, вы слышали вопрос? - Гарри очнулся .

- Простите, ваша честь?

- Я спросил, известно ли вам, на чьей стороне был обвиняемый?

- Да, ваша честь, он состоял в Ордене Феникса.

- Вы уверены?

- Абсолютно, ваша честь.

- Некоторые свидетели утверждают, что он был на стороне Волдеморта.

- Насколько мне известно, это было его заданием в Ордене: он должен был делать вид, что предан Волдеморту, и снабжать Орден информацией.

- Откуда вам это известно?

- От директора Дамблдора.

- Подтверждаю. - Дамблдор сидел среди членов Визенгамота и ободряюще улыбался Гарри.

- Спасибо, профессор. Свидетель, подсудимый участвовал в ваших допросах?

- Нет.

- В карательных акциях?

- Мне это неизвестно.

- Мистер Поттер, подсудимый посещал вас во время вашего заточения?

Гарри посмотрел на судью и четко ответил:

- Да.

- Сколько раз?

Услышав шепот зала, Гарри выпрямился и поднял голову, обводя глазами трибуны: конечно, на него смотрели. Любопытные, сочувственные, осуждающие взгляды кололи его, как ржавые иглы. Да, на здоровье! Опустив глаза, Гарри запнулся: Снейп поднял голову и смотрел на него равнодушным, холодным взглядом. Вот и вся любовь. Не отводя глаз, Гарри ответил:

- Дважды.

- Вы можете рассказать суду, зачем профессор приходил к вам?

- Конечно.

Снейп чуть склонил голову и приподнял брови: «Ну-ну?». Гарри почувствовал, как в душе просыпается знакомая злость.

- Первый раз профессор посетил меня, чтобы... - Гарри на секунду замолчал, оглядывая трибуны, замершие в ожидании очередной порции разоблачений. - Вернуть к жизни и рассказать мне о плане моего побега.

Намеренная двусмысленность фразы только раззадорила публику.

- Поясните. Как именно подсудимый вернул вас к жизни?

- Как обычно, своим любимым методом: оскорблениями и насмешками.

В зале послышались смешки: многие были наслышаны о педагогических приемах профессора, а некоторые даже успели испытать их на себе.

- Во второй раз он пришел, чтобы не дать мне выйти из подвала.

Зал взорвался негодующими криками, и судье пришлось применить Сонорус.

- Поясните, свидетель.

- Именно в тот момент, когда я был готов выйти наружу, меня решил посетить Волдеморт. Снейп поспешил предупредить меня об этом, и помочь мне скрыть следы побега. Когда Волдеморт ушел, объявив, что убьет меня утром, профессор напоил меня укрепляющим и обезболивающим зельями и проводил к месту аппарации. Он сознавал, что не сможет вернуться, но не мог позволить мне умереть.

- Что случилось дальше?

- Дальше... Нас поймали.

- Как действовал подсудимый?

- Закрыл меня собой.

Шепот в зале не утихал, то разрастаясь, то стихая, напряжение росло.

- Что сделал Волдеморт?

- Он потребовал у Снейпа убедить меня сделать вид, что я перешел на сторону Тома, призвать всех сложить оружие и покориться.

- Темный Лорд обещал ему что-то взамен? - голос с трибуны Визенгамота прозвучал неожиданно.

- Да. - Гарри глубоко вздохнул и, игнорируя предостерегающий взгляд Снейпа, ответил: - Жизнь... И меня.

В полной тишине звук упавшей чернильницы секретаря и хриплое: «Поттер!» - Снейпа прозвучали оглушительно.

- Подсудимый воспользовался подарком? - в голосе молодого волшебника в алой мантии явно звучала издевка.

- Нет, он отказался.

- А мне, почему-то кажется, что вы все же договорились. Иначе, зачем вам так самоотверженно защищать человека, который постоянно над вами издевался? А мистер Малфой - единственный свидетель поединка, и поэтому вы так старались его оправдать? Он шантажировал вас, угрожая рассказать всем правду?

Судья осуждающе хмурился, но, видимо не имел права прерывать члена Визенгамота.

- И что-же, по-вашему, произошло на самом деле?

- Я думаю, оба ваших благодетеля оказали вам услугу, убив Темного Лорда, а вы отплатили им тем, что, по-видимому уже успело вам понравиться.

- Хочу напомнить уважаемому суду, что свидетель несовершеннолетний! - попытался вступиться судья.

- Любой, читавший протоколы допросов заметит, что этот несовершеннолетний гораздо искушенней в некоторых вопросах, чем многие из нас. - холодный голос из зала звенел от презрения. - И если он набрался наглости прийти сюда и защищать своих любовников, рассказывая о своих подвигах, то должен быть готов отвечать за последствия. Неужели вы верите, что этот школьник мог победить величайшего волшебника нашего времени в одиночку? Да вообще - победить? Моя версия представляется мне более правдоподобной. Предлагаю применить Верритассерум и все сразу станет ясно.

- Протестую! - голоса Кингсли и Дамблдора прозвучали одновременно.

- Это незаконно. - заявил взволнованный судья.

Гарри почти не слушал, о чем спорят члены суда: в голове снова плыло. «Успело вам понравиться» ? Он держался почти весь день, но голос, произносящий оскорбления показался ему знакомым, словно слышанный в ночном кошмаре, он лишал покоя и заставлял сжиматься в комок. «Понравиться»?