Жемчужный остров - Нэнси Берланд

– Стоп, хватит думать о плохом, – сказала она себе, скинула свое мятое платье, взяла полотенце и направилась к душу.

Ник облокотился на поручни и, поднеся к глазам бинокль, принялся его настраивать так, чтобы видеть каждое движение Адриенн.

Если она только притворялась, что смертельно устала, то, дождавшись его ухода, сразу же отправится на разведку.

А, вот и она! Выходит из бунгало, хитрая маленькая крыса. Если она направится в глубь острова, он пойдет за ней и остановит ее. Если окажется, что она работает на Митча и Моргана, Ник ее отправит в какое-нибудь менее приятное место, чем ее бунгало. И уж на этот раз черта с два он ей будет стелить постель!

Недалеко от взлетного поля есть старая заброшенная тюрьма, где французы когда-то держали своих заключенных. Несколько камер там уцелели.

Он запрет ее там, если придется, пока не закончит свои дела. Ник сможет заставить ее иногда звонить своему боссу и сообщать, что у нее все в порядке. Может быть, даже удастся убедить Фостера Трента, что она хочет побыть здесь подольше. Люди сделают все что угодно, когда угрожаешь им смертью.

Ник направил бинокль на пляж и увидел, как Адриенн медленно идет по песку к душу.

Он посмотрел на ее голые стройные ноги, затем выше и… не увидел ничего. Что-то екнуло у него в груди. Ник судорожно сглотнул. Он действительно ничего не увидел, но это ничего относилось скорее к ее одежде, потому что взору Ника представилась потрясающая грудь Адриенн. Самая красивая грудь, которую он когда-либо видел, – полная, с большими розовыми сосками. Они колыхались при каждом ее шаге. Рукой Адриенн придерживала полотенце, которое было обернуто вокруг ее бедер.

Ник вцепился в бинокль.

«Спокойно, приятель, – охладил он себя. – Это всего лишь человеческое тело».

Но какое тело! Он не видел такую грудь несколько лет, а может быть, вообще никогда не видел.

Какого черта она разгуливает полуголая по пляжу? Местные жители не признают наготы. Если они увидят ее, будут неприятности.

«Ты полный идиот, Ник, – ехидно произнес внутренний голос. – Ты же сам сказал ей, что туземцы живут на другой стороне острова, и гарантировал ей полное уединение и одиночество. А теперь ты сам нарушаешь его, придурок. Конечно, ты придурок».

Как еще назвать мужчину, который наблюдает за ничего не подозревающей женщиной в бинокль?

Мужчину, которому чертовски тяжело жить в одиночестве.

Дрожащими руками Ник опустил бинокль и несколько раз глубоко вздохнул. Его сердце колотилось в груди как сумасшедшее.

Он больше не будет подглядывать за ней. Он не такой человек.

Не такой, черт возьми! Ник судорожно вздохнул и снова жадно припал к биноклю. Его лоб покрылся испариной.

Черт! Она зашла в душ. Больше он ничего не увидит. Это все из-за того, что он на минуту поддался джентльменским добродетелям. Адриенн мылась в кабинке, сооруженной из тростника, и Ник не видел ничего, кроме головы и ступней.

Он смотрел, как она подставила лицо воде. С закрытыми глазами она провела ладонями по щекам, по мокрым волосам, спускавшимся ей на спину. Ник приподнялся на цыпочки, как будто это могло ему помочь, но ничего не видел дальше шеи. Проклятие!

Если бы она встала на цыпочки, он бы смог увидеть…

Лодка покачнулась от сильного удара волны. Целое море соленой воды хлынуло через борт на палубу. Что-то скользкое обвилось вокруг голой ноги Ника. Угорь? Вот черт!

Он с силой тряхнул ногой, едва устояв на скользкой палубе. Пытаясь сохранять равновесие, Ник с трудом добрался до руля.

Снова в борт ударила сильная волна. Ник понял, что пропал. Последнее, что он видел, это летящий в воздухе бинокль. В тот же самый момент его разгоряченное тело оказалось в воде.

Приняв душ, Адриенн медленно вернулась к бунгало, наслаждаясь влажным ночным ветерком, обдувавшим ее обнаженное тело.

Она легла на новые накрахмаленные простыни, положив голову на мягкую подушку. Клиентам Фостера Трента требовался целый отряд слуг и безупречный сервис. Ей же было хорошо и без этого. В первую очередь ей нужна была тишина и абсолютное одиночество. Никаких телефонов. С нее было вполне достаточно человеческого общения.

До нее донесся шум взволнованного океана. Хотя в лагуне было тихо, за ее пределами около коралловых рифов часто случался несильный шторм. Адриенн закрыла глаза и вдохнула опьяняющий запах моря, зелени и цветов. Насекомые и птицы создавали целую симфонию завораживающих ночных звуков.

Она открыла роман, который прихватила с собой, но не успела прочитать и страницы, как строчки стали расплываться в глазах. Веки стали тяжелыми. Адриенн даже не почувствовала, как книга выпала у нее из рук. В мозгу промелькнули образы Фостера, бабушки. Затем возник какой-то высокий привлекательный мужчина с широкой загорелой грудью.

Кто это? Ник?

Волосы у него такие же. Светлые, только коротко подстрижены.

М-мм. Она поглубже уткнулась в подушку. Очень красивые волосы. Интересно, они на самом деле такие мягкие, какими кажутся?

Адриенн погрузилась в глубокий сон. Ей снились голубые глаза, которые, не улыбаясь, смотрели на нее. Они то появлялись, то исчезали в ее подсознании. Но ей никак не удавалось увидеть все лицо.

Когда она проснулась, утреннее солнце светило в окно, его лучи приятно ласкали кожу. С минуту она лежала на кровати, ожидая звонка бабушки.

Она не должна была спать так долго. Нужно было уже давно встать, приготовить завтрак. Постирать постельное белье. Приготовить лекарства. Если она будет более организованна, ей удастся выкроить хотя бы пару часов для работы на компьютере, который Фостер установил в ее квартире для работы после того, как заболела ее бабушка.

Грейси. Имя бабушки больно кольнуло сердце. Не надо больше подавать ей лекарство. Не надо менять постель. Не надо приносить завтрак в кровать. Грейси… больше нет.

Нет!

Адриенн отвернулась от окна, прижимая руки к груди.

Если бы только ее бабушка вовремя обратилась к врачу!

Отчаяние и боль в сердце Адриенн сменились злостью.

Если она когда-нибудь доберется до этих негодяев, то припомнит им, что они сделали с ее бабушкой. Если бы только эти горе-доктора, якобы заботящиеся о ее здоровье, не лишили ее надежды на выздоровление и всех ее сбережений до последнего цента.

Адриенн вспомнила, что говорил ей ее доктор: «Смирись с этим, Адриенн».

Она перевернулась на другой бок и снова посмотрела в окно на голубое безоблачное небо. Глубоко вздохнув, Адриенн попыталась освободиться от злости и ненависти, снедавшей ее.

И вдруг она увидела на подоконнике розовато-желтую розу в маленькой вазочке. Как мило!

Адриенн поднялась и выглянула в окно. Кто бы ни принес ей цветок, он уже исчез. Может быть, это кто-нибудь из местных жителей?