Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Все поняла, лечу.

Если честно признаться, я очень плохо вожу машину. Никакой радости сидение за рулем мне не доставляет. Хорошо, если приходится катить по известному маршруту, ну, допустим, дом – рынок – супермаркет – прачечная. Этот путь знаком мне до деталей, без особого напряга могу добраться еще в школу к Лизавете и Кирюшке, хотя туда быстрее дойти пешком. Все остальные поездки – сплошной стресс. Сначала я беру атлас и тщательно прокладываю путь по карте, особое внимание обращаю на левые повороты. Я долгое время ездила за троллейбусом и только недавно освоила новый трюк: теперь качу около общественного транспорта, прикрываясь железной махиной, набитой пассажирами, от потока бешено несущихся автомобилей. Поэтому повернуть налево для меня жуткая проблема.

Впрочем, неприятности на дороге возникают постоянно. Очень часто я, тщательно подготовившись, следую проложенным маршрутом и натыкаюсь на знак «Проезда нет» или «Одностороннее движение». Ежу ясно, двигаться по переулку следует совсем не в ту сторону, куда нужно мне. Я паркуюсь, хватаю атлас и начинаю злиться. В моем «путеводителе» данная магистраль отмечена как обычная, значит, знак повесили недавно. А еще я бы запретила сотрудникам ГАИ вручную переключать светофоры. Если у пульта маячит плотная фигура в форме, жди громадную пробку. Ну почему бы метров за сто не поставить предупреждение вроде такого: «Внимание. По улице Росовихинской теперь можно двигаться лишь в сторону рынка. Левый поворот с проспекта запрещен». Увидав подобное дацзыбао, даже я успею перестроиться. А то доедешь до места, ткнешься носом в перечеркнутую стрелку, притормозишь в недоумении и создашь затор.

Но дорога к Кате на работу мне отлично известна. Примерно через час я подхватила подругу и попросила:

– Сядь сама за руль.

– С огромным удовольствием, – согласилась Катюша.

И это правда, для нее управление машиной праздник, даже такой убитой «шестеркой», которая принадлежит мне. Вернее, раздолбанный «жигуленок» был первым авто, которое приобрела себе Катюша, у нее в тот момент просто не было денег. Потом Сережка и Юлечка стали вполне прилично зарабатывать, и семья высунула голову из болота нищеты. Вот тогда Катя и приобрела себе подержанный «Фольксваген», который оказался вполне надежным средством передвижения, до сегодняшнего дня он Катюшу не подводил. Старую «шестерку» продавать не стали. Во-первых, ее никто не купит, даже даром не возьмут, слишком непрезентабельно выглядит тачка, а во-вторых, домашние настояли, чтобы я получила права.

– Катайся на колымаге, – велел Сережка, – убьешь драндулет, наберешься опыта, тогда и купим тебе новенькую машинку.

Я не стану тут описывать, как овладевала ремеслом гонщика, уже один раз это делала и повторяться не хочу[2], скажу только, что «шестерка», несмотря на убитый вид, верой и правдой служит мне. Под уродливой внешностью часто скрывается красивая душа, не все то золото, что блестит, и не все плохо, что ужасно выглядит, простите за банальное замечание.

Катюша ловко выехала за ворота, и мы лихо понеслись сквозь пелену дождя. Ливень лил как из ведра, видимости почти не было. Я со страхом посмотрела на спидометр. С ума сойти, какая скорость! Целых шестьдесят километров в час. Сама я больше сорока никогда не газую.

Поймав мой взгляд, Катюша улыбнулась, красная стрелка прибора тихо поползла вниз, я расслабилась и задремала. Внезапно меня кинуло вперед, голова со всего размаха стукнулась о торпеду, из глаз посыпались искры.

– Мама! Что случилось? – взвизгнула я, потирая ушибленный лоб. – Разве можно так тормозить!

Катя, бледная, словно чисто выстиранная простыня, сидела, вцепившись в руль.

– Что случилось? – повторила я.

– Кажется, я сбила человека, – прошептала подруга.

– Как? – перепугалась я.

– Не понимаю, – прошептала Катюша, – он сбоку выскочил, словно тень, тут ведь есть подземный переход, мы уже от дома в двух шагах, осталось во двор заехать, и вдруг такое…

– Может, ты ошиблась? – робко предположила я.

– Нет, – лепетала Катя, – он прямо перед стеклом возник, руками так взмахнул и обвалился. Надо посмотреть, может, жив?

Плохо повинующимися руками я нашарила ручку, Катя сделала то же самое, и мы одновременно оказались на улице. Сырой ветер ударил в лицо, холодный дождь мигом потек за шиворот, я вздрогнула и увидела, что мостовая пуста. Огромное облегчение и полнейшее счастье наполнили душу.

– Тебе показалось! – заорала я.

– Нет, – качала головой Катюня, – нет, он был, падал.

– Значит, ты его не задела! – ликовала я. – Парень нарушил правила, пренебрег переходом, пошел через проспект, чуть не попал под нашу машину, а потом, испугавшись, что мы ему наподдадим, удрал. Садись, поехали домой. Кстати, у нас там сюрприз. Давай, чего стоишь!

Но Катюша не шевелилась, она молчала, кусая губы, потом принялась тыкать пальцем куда-то вбок. Я проследила за ее рукой и онемела. Из-под капота выглядывал ботинок. Вернее, нога, обутая в сильно потрепанный штиблет.

– Я убила его, – прошелестела Катя, – надо вызывать милицию.

Я схватила ее за руку.

– Постой, быстро иди домой.

– Но наезд!

– Живо уходи. Скажу, что сама сидела за рулем.

– Нет, ты с ума сошла.

– Да! У тебя дети, у меня никого. Ты работаешь, и вообще это моя машина.

– Лизавета и Кирюша тоже твои, – тихо возразила Катя, – и денег ты в прошлом месяце за треп на радио больше моего получила.

– Уходи, у тебя слабое здоровье, в тюрьме можешь заболеть.

– Нет, отвечать мне!

– Лучше мне!!! Я сильнее!

Тут из-под машины раздался тихий стон.

– Вы живы? – заорали мы с Катюшей и, шлепнувшись разом в холодную грязь, стали заглядывать под «Жигули».

– Да, – донеслось в ответ, – позовите врача.

– Доктор здесь, – деловито ответила я, – руки, ноги шевелятся?

Мужчина задергался.

– Отлично, – приободрилась Катюня, – попробуйте вылезти.

Послышалось кряхтение, бормотание, потом из-под днища показалась вторая нога, торс, руки и голова. Незнакомец сел и обалдело спросил:

– Где я?

– Здрасте, – на всякий случай сказала я, – вы на мостовой, перебегали дорогу в неположенном месте, рядом с подземным, совершенно безопасным переходом, и угодили мне под колеса.

– Мне под колеса, – перебила Катя.

– Нет, мне, – повторила я.

– За рулем сидела я!

– Врешь, я.

– Тут две машины? – закрутил головой мужик.

– Нет, – хором ответили мы.

– У вас где болит? – В Кате проснулся хирург.

Подбитый потряс головой:

– Нигде.

– Совсем?

– Да.

– Думаю, тогда нет необходимости вызывать ГАИ, – быстро сказала я, – тем более что вы… э…

– Юра, – представился пострадавший, – Юрий Иванович.

– Очень приятно. Евлампия Андреевна Романова, это я вас сшибла.

– Нет, я, – принялась настаивать на своем подруга, – Екатерина Андреевна Романова.

– Вы сами виноваты, – я решила расставить точки над i, – побежали через проспект, в темноте, одеты в серую куртку. Еще счастье, что мы не убили вас. Отвратительное поведение.

– А убили бы, – обреченно заявил Юра, – так и ничего, плакать некому, я один на белом свете, никого близких нет.

– Вам-то точно хорошо было бы, – окончательно рассердилась я, – лежи в уютном гробу, спи спокойненько, а мне на зону? Между прочим, у меня двое детей!

– Это мне в тюрьму, – не упустила момента, дабы настоять на своем, Катя, – а дети не совсем сироты, они при Лампе, но все же плохо было бы.

– Убивать таких надо, – кипела я, – переход рядом. Да ты просто козел!

Юра молчал.

– Тебе плохо? – насторожилась я.

– Нет, вернее, да.

– Что болит?

– Ничего.

– Зачем тогда врешь, что плохо! – понеслась я вновь по кочкам. – Если хочешь от нас деньги получить, то имей в виду, не дадим ни копейки.

– Только на химчистку, – влезла Катя, – вон, всю куртку и брюки испачкал.

– Еще чего! – возмутилась я. – Это он тебе денег должен за моральный ущерб, небось чуть инфаркт не получила, когда эта гадость в куртке перед тобой внезапно возникла.

Катя тяжело вздохнула:

– Ужасно. Думала – умру.

– Вот видишь! Еще на химчистку ему! Ну-ка, быстро отползай, нам домой пора.

Юра покорно встал. Я дернула Катю:

– Пошли, труп совсем здоров.

Но подруга приблизилась к Юре:

– У тебя что-то случилось?

– Маму сегодня похоронил, – ответил он, – отвез на кладбище и пошел по городу бродить куда глаза глядят, сам не понимаю, как к вам под колеса попал, уж извините. Только за моральный ущерб сразу не возмещу, зарплату тридцатого дают. Сколько вы хотите? Триста баксов хватит?

– Нисколько, – ответила Катя, – Лампа пошутила. Ты где живешь, далеко?

Юра замялся:

– Ну… в общем, да, в Жулебине.

– Господи, – удивилась я, – сюда-то как приплюхал?