Горбун - Поль Феваль

– Пьера Гарба! – воскликнул итальянец Фаенца, – как же, я его знаю. Это известный шарлатан и алхимик.

Брат Паспуаль улыбнулся и мягко возразил.

– Это благопристойный человек со спокойными манерами, богобоязненный и начитанный как толстая книга. Он был известен тем, что работал над созданием эликсира жизни.

При последних словах Нормандца наемники в один голос захохотали.

– Ах, крапленый туз! Ты красноречив как святой проповедник! Ну, ну, продолжал, не томи.

Пейроль утер со лба обильный пот.

– Принц Филипп де Гонзаго, – продолжал Паспуаль, – часто навещал доброго Пьера Гарба.

– Да потише, ты! – вырвалось само собой у доверенного лица.

– Погромче!

Тут же заорали головорезы. Этот рассказ их очень интересовал, поскольку за ним стояла возможность ощутимой прибавки к уже полученному вознаграждению.

– Говори, Паспуаль, говори! Говори! – взывали мастера шпаги, теснее сдвигаясь в круг. Кокардас, с отеческой лаской поглаживая затылок своего помощника, не без зависти замети:

– Мой малыш, пользуется явным успехом. Надо же!

– Мне неприятно, – продолжал брат Паспуаль, – касаться темы, которая может огорчить господина Пейроля; но истина дороже. Принц де Гонзаго часто приходил к Гарба для того, чтобы научиться у него составлять снадобья. И как раз в это время у молодого герцога де Невера обнаружилась болезнь легких.

– Клевета! – воскликнул Пейроль. – Опять грязная клевета!

Паспуаль спокойно возразил:

– Разве я кого-нибудь в чем-то обвиняю, мой господин?

Фактотум нервно кусал губы; внезапно он резко поднялся с табуретки.

– Надеюсь, вы мне не будете препятствовать отсюда уйти? – сверкнув глазами, выпалил он.

– Ну, разумеется, – широко рассмеявшись, ответил гасконец. – Не только не будем препятствовать, но и составим вам, так сказать, почетный эскорт до самого замка. Должно быть, почтенный Засов уже пробудился после сиесты и с большим интересом выслушает наш рассказ.

Пейроль без сил опустился на табуретку. Лицо его приобрело какой-то зеленоватый оттенок. Неумолимый Кокардас пододвинул ему бокал:

– Выпейте, чтоб приободрится, а то что-то не важно выглядите. Выпейте глоток, право же. Не хотите? Тогда просто немного передохните, а мы послушаем нашего сладкоречивого нормандца, он говорит не хуже, чем лучший придворный адвокат на государственном процессе.

Брат Паспуаль благодарно кивнул своему шефу и продолжил рассказ:

– Нередко можно было услышать: «Это тот несчастный молодой герцог Неверский, который скоро умрет». Двор и город встревожены. Такой благородный дом, как герцогов Лотарингских, и такое несчастье. Сам король справлялся о здоровье молодого человека, а Филипп герцог Шартрский выглядел совершенно удрученно.

– Был человек еще более удрученный, еще более безутешный, – с подкупающей дрожью в голосе произнес Пейроль. – Это Филипп, принц де Гонзаго!

– Упаси меня, Боже, вам возражать! – произнес Паспуаль, выдержке которого полезно поучиться любому спорщику. – Я хорошо понимаю, что принц де Гонзаго в то время много горевал. В подтверждение того могу сказать, что он вдруг буквально каждый вечер зачастил к эскулапу Гарба. При этом он зачем-то переодевался в лейтенантскую ливрею. То и дело я слышал, как он с инфернальной тоской жаловался: «Как же все долго, доктор! Как же долго!»

В низкой зале «Адамова яблока» не было ни одного человека, который не был бы убийцей, но при этих словах Паспуаля всех невольно кинуло в дрожь.

– Однажды вечером, – возобновил рассказ брат Паспуаль, понизив голос, – Филипп де Гонзаго пришел как всегда и Гарба, увидев необычный блеск его глаз, пощупал ему пульс и спросил: «Вы выиграли большие деньги?» Гонзаго засмеялся и ответил: «Я проиграл две тысячи пистолей, – и тут же прибавил, – Невер намерен сегодня принять участие в фехтовальных турнирах в академии. Однако он так слаб, что не удержит рапиру». «Значит, – пробормотал доктор Гарба, – это конец. Скорее всего, завтра…» но, – почти весело поспешил пояснить Паспуаль, – все произошло вопреки мрачным прогнозам. Нам следующий день Филипп герцог де Шартр усадил Невера в свою карету и велел кучеру катить в Турин. Его высочество привез Невера в свое имение. Поскольку поблизости не было мэтра Гарба, Невер быстро пошел на поправку. Потом в поисках солнца, тепла и радости жизни он отправился на корабле по средиземному морю и добрался до Неаполя. Филипп Гонзаго нашел главу доброго врачевателя, дал ему указание ехать на поиски Невера. В мои обязанности входило собрать доктору багаж. Как-то ночью лопнул перегонный куб, и врач, надышавшись эликсира жизни, к утру скончался.

– Не хрена себе!

– Вот так славный итальянец! – загудели голоса.

– Да уж, – просто ответил Паспуаль. – Мне так было его жаль. Ну а конец истории, вот какой. Невер путешествовал полтора года. Когда он вернулся, все воскликнул: «Невер помолодел на десять лет». Невер силен, здоров и бодр, как утренний жаворонок. Кроме того, вы уже знаете, что после Лагардера Красавца Невер на сегодня – лучший клинок в мире.

Брат Паспуаль замолчал, а Кокардас завершил:

– Настолько искусный, что господин де Гонзаго был вынужден пригласить восемь мастеров шпаги против него одного. Ах ты, крапленый туз!

Наступила тишина, которую нарушил Пейроль.

– К чему вся эта болтовня? К увеличению платы?

– О – о, к значительному! – ответил гасконец. – Право же, нельзя платить одинаково за месть отца против умыкнувшего дочь кавалера и за исполнение задания Дамона, вздумавшего до срока получить в наследство состояние Пифия.

– Сколько вы хотите?

– В три раза больше.

– Согласен, – ответил Пейроль, не колеблясь.

– И еще, после того, как дело будет сделано, Гонзаго возьмет нас к себе на службу.

– И это обещаю! – опять согласился фактотум.

Кокардас обменялся взглядом сначала с братом Паспуалем, потом с остальными.

– Вот и договорились, – сказал он наконец.

Пейроль протянул ему руку. Гасконец ее не пожал. Пошлепав ладонью по своей шпаге, он пояснил:

– Вот мой нотариус, который отстоит мои права, господин хороший де Пейроль. Крапленый туз, не советую вам водить нас за нос!

Пейроль, явно повеселев, направился к выходу. Задержавшись на пороге, он предупредил:

– Если не справитесь, никаких денег больше получите.

– Само собой, – отозвался гасконец. – Спите спокойно на ваших двух подушках мой господин хороший де Пейроль, – и фактотум под дружный хохот покинул трактир, где вслед за тем прозвучали громогласные призывы:

– Эй, красотка! Где ты там?

– Давай, неси вина!

– Да побольше.

– Что ж ты такая клуша неповоротливая? Ну, поживее же!