( Не) верю тебе! (СИ) - Стрельцова Александра

- Зачем? – задала вопрос, удивлённая таким заявлением.

- Поддерживать тебя буду, - закидывая в рот мармеладку в виде дольки лимона, ответила девушка, - ты же из-за своего страха можешь сдуру и уволиться, - поднося кружку с чаем к губам, договорила Вика.

- Ты хоть представляешь, КАК это будет выглядеть? – сложила руки на столе, склонила голову на бок, пытаясь понять, шутит гостья или же действительно собралась идти со мной в компанию.

- Нормально это будет выглядеть, - отмахнулась, продолжая пить чай, и с удовольствием поедать мармелад, - к тому же я знакома с Никанором Назаровичем, думаю он не выгонит меня, - улыбнувшись, сообщила новость.

Я ничего не ответила на её слова, потому как знаю, что переубедить подругу, что гору сдвинуть с места.

- Полчаса и я буду у тебя, - словно не слыша моих слов, говорит Вика.

- Нет! Не надо сюда приходить! Я не собираюсь увольняться, и поддерживать меня не надо. Спасибо, Вик, но я сама справлюсь, - возражаю подруге, быстрым шагом захожу в приёмную, и включив свет, прохожу к своему рабочему столу.

Вика молчит, явно обдумывая мои слова, и я надеюсь она примет их и не ворвётся в компанию ураганом, снося всё на своём пути.

- Хорошо, Уль, - говорит Вика, а я выдыхаю, - но если вдруг…

- Никаких «вдруг», Вика! – перебиваю подругу, - да, я боюсь нового начальника, но это не значит, что я брошу работу и останусь на улице с ребёнком на руках! – включая компьютер, продолжаю говорить.

В моём страхе виноват Александр, это он со своим предупреждением разжёг во мне это чувство. Конечно, после того как Никанор Назарович сообщил мне про смену начальства я бы волновалась, переживала, как все сотрудники, но явно не боялась бы его пасынка.

- Всё, Вика, мне нужно подготовиться к рабочему дню, вечером увидимся, - скинув с плеч манто и повесив его на вешалку в шкаф, стала расстёгивать сапоги, чтобы переобуться в туфли.

- Удачи тебе, Ульянка, - с волнением в голосе, произнесла подруга и отключилась, не дождавшись от меня слов благодарности за её пожелания.

- Спасибо, - произношу в никуда, спешу сменить обувь и подготовить расписание на день.

До начала рабочего дня оставалось ещё полчаса. Присев за свой рабочий стол, принялась составлять расписание встреч, которые ещё вчера выписала из ежедневника, но так и не успела сделать, хоть и был выходной. Пробежавшись по списку глазами, поняла, что новому начальнику не придётся отсиживаться в кабинете в первый его рабочий день, четыре встречи вне стен компании были назначены именно на сегодняшнюю дату.

И уже было порадовалась тому, что мужчины не будет на рабочем месте практически весь день, как в голове всплыли слова Никанора Назаровича «…и выезжать на встречи, среди рабочего дня…». От осознания, что мне предстоит больше шести часов пробыть рядом с пасынком моего уже бывшего начальника, вскочила из кресла, готовая бежать куда угодно, но вовремя одумалась и без сил рухнула обратно.

- Да, что ты его боишься так? – стала ругать саму себя, - ты его даже не видела, не знаешь, а уже боишься! Глупо это, Ульяна Алексеевна! Глупо! – пробормотала тихо, и подтянув к себе ежедневник, принялась за работу.

Пока делала подготовку, время пролетело так быстро, что я не заметила, как стрелки часов остановились на восьми часах пятидесяти минутах утра, и дверь приёмной открылась.

Оторвав взгляд от монитора компьютера, перевела его на дверной проём, в котором стоял Никанор Назарович, и приветливо мне улыбался.

Неужели он вернулся? Неужели его пасынок передумал и не встанет у руля компании? Понеслись мысли, и я, улыбнувшись мужчине радостной улыбкой, поднялась из кресла, встречая начальство. 

- Доброе утро, Ульяночка, - как обычно приветливо, с нежностью в голосе произносит мужчина.

И не успеваю я поздороваться в ответ, как позади Никанора Назаровича появляется крупная фигура мужчины.

- Я решил вас лично познакомить, так сказать, передать тебя самолично в руки новому начальству, - говорит, уже точно, бывший шеф.

Я слушаю Никанора Назаровича, смотрю в его теплые глаза и вздрагиваю всем телом от прозвучавшего голоса. Голос, от которого сердце сжалось болезненно, пропуская удар.

- Доброе утро.

- Доброе, - всё, что могу произнести в ответ одними губами, во все глаза смотрю на мужчину, который стоит позади Никанора Назаровича, возвышаясь над ним на целую голову.

Это ОН! Кричит внутренний голос, содрогая всё внутри.

ОН! Тот, кого я ждала! Ждала глубоко в душе. Любила! Всё это время любила глубоко в сердце и, как маленькая девочка, надеялась на чудо, что однажды он вернётся! Вернётся и заберёт меня в свои объятия, поцелует нежно, страстно, прижмёт к себе крепко, попросит прощения, скажет, что совершил ошибку и, что больше никогда меня не отпустит.

И вот он стоит передо мной, смотрит… безразлично, словно не узнаёт, а в моей памяти проносится сцена моего пробуждения в том номере гостиницы после нашей первой, единственной ночи. Гостиницы, в которой проживал Клим, в которой я стала женщиной, испытала мимолётное счастье и следом адскую боль в разбитом сердце, и жёсткие, но такие правдивые слова матери.

 «Не нужна ты ему была, поигрался и выбросил, скучно ему было в нашем городе, скучно, вот и нашёл он себе развлечение».

 Стою, как вкопанная, не могу глаз отвести, в груди сердце бьется, сумасшедше.

- Ульяна, лапушка, - раздаётся голос Никанора Назаровича, - сделай нам всем чаю и приходи в кабинет, я вас познакомлю и со спокойной душой поеду домой, - забирает моё внимание себе Никанор Назарович.

Перевожу взгляд с родного отца Евы на бывшего начальника, замечаю грустную улыбку и, не придав этому значения, прокручиваю его слова в своей голове, и, поняв, что от меня хотят, спешу ответить, но не могу сказать ни слова. Рот будто онемел, кажется, что язык прилип к нёбу, только губы дёрнулись и, осознав, что говорить не могу, киваю головой.

- Вот и славно, - хлопает в ладоши старший из мужчин, - пойдём, Клим, - произнесённое Никанором Назаровичем имя его пасынка оглушает, - познакомишься с кабинетом, а я с ним попрощаюсь, - развернувшись к дверям кабинета, говорит бывший шеф и уводит за собой того, кто снится мне по ночам, выворачивая меня наизнанку.

Упираюсь неподвижным взглядом в спину удаляющихся мужчин, чувствую, как впиваются ногти в кожу ладоней, сжимая руки в кулаки, желая хоть как-то унять вспыхнувшую бурю эмоций. Как только дверь кабинета закрывается за спиной Клима, мои ноги теряют под собой опору, подкашиваются, чудом успеваю выставить руки вперёд зацепиться за край рабочего стола и не свалится под него.

С губ срывается еле слышимый полу-стон, полу-всхлип, горло сдавливает болезненный спазм, грудную клетку пронзает острой болью, отрываю одну руку от края стола, прижимаю её к больному месту и тру со всей силы, желая унять её, в это время жгучие слёзы скатываются из глаз, обжигая кожу лица.

Стою так примерно минуту, а после скольжу держащейся за стол рукой по его поверхности, делаю первый нетвёрдый шаг в сторону маленькой комнатки, в которой расположилась кухня, если её так можно назвать. По крайней мере, там есть всё необходимое для приготовления чая, или же других напитков.

Но не дойдя до нужной двери, прячусь за другой. Отдельный туалет на этаже с очень хороший шумоизоляцией оказывается моим спасением. Заперевшись на замок, опираюсь о полотно двери спиной, закрываю лицо руками и позволяю вырваться на свободу разрывающему горло крику, сгибаюсь пополам.

Позволяю себе выплеснуть скопившуюся за четыре года боль и, опираясь рукой о стену, подхожу к раковине, включаю холодную воду и, подставив под струю сомкнутые ладони, плескаю её себе в лицо. Повторяю, так несчитанное количество раз и, только когда чувствую покалывание на коже от ледяной воды, выключаю воду, выпрямляюсь и смотрю на своё отражение в большом зеркале, и радуюсь тому, что только блеск в глазах и слабый румянец на лице выдаёт, что я пролила слёзы.