Расколотые небеса - Андрей Ерпылев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это в самом деле было так необходимо? – брезгливо тронул он причудливо скрученную деталь, оставившую на пальце жирный след копоти. – Как-нибудь аккуратнее не получалось?
– Да не умеют они аккуратнее, – буркнул перемазанный копотью по самые брови приват-доцент, нахватавшийся вольнодумства от старших коллег. – У них самый точный инструмент – бомба…
Столько горечи было в этих словах, что летчики смутились еще больше, словно мальчишки, полезшие, не спросившись у взрослых, ковыряться в сложном приборе и непоправимо его испортившие. Непоправимее некуда.
– У меня приказ! – фальцетом выкрикнул полковник, делая движение рукой к нагрудному карману, словно там и впрямь лежал всемогущий приказ, способный исправить положение. – Понимаете? У меня приказ!
– Приказ уничтожить посланца из чужого мира? – взвился Новоархангельский. – Приказ превратить в никчемные ошметки единственное доказательство существование разума по ту сторону портала?..
В полемическом задоре академик совсем забыл о существовании еще одного, более чем веского доказательства существования разумной жизни в параллельных мирах, к тому же стоявшего в двух шагах от него, но Бежецкий не стал поправлять оратора.
Увы, у Гжрабиньского действительно был приказ… Приказ сбивать все, что появится из портала. Безопасность – прежде всего. Формально он был прав на все сто…
– Успокойтесь, полковник, – примирительно начал Александр. – Мы все понимаем…
– У меня приказ! – яростно пробормотал, не слушая его, летчик. – У меня – приказ!.. Честь имею!
Он повернулся кругом и, словно забыв про субординацию, не прощаясь, покинул провонявшее гарью помещение. Следом, с извиняющимся видом отдавая честь на ходу, потянулась «свита».
– Приказ у него! – продолжал кипятиться Агафангел Феодосиевич. – Исполнительный какой выискался! Приказы им мозги заменяют – болванчикам заводным… А вы тоже хороши, Александр Павлович! – потеряв контакт с непосредственным раздражителем, напустился он на единственного военного в радиусе досягаемости. – «Мы все понимаем…» Что мы понимаем?.. Й-й-эх!..
– Агафангел Феодосиевич… – тихо проговорил Мендельсон, уже несколько поостывший. – Агафангел Феодосьевич!..
Академик замер с открытым ртом, медленно его закрыл и вдруг вызверился на ни в чем не повинных коллег:
– А вам тут какого рожна нужно?! Живо по рабочим местам! Дармоеды, мать вашу!!!
Комната вмиг опустела. Только Смоляченко, словно его академический гнев не касался, продолжал самозабвенно копаться в останках чужого «зонда».
– Извините, генерал, – пробормотал Новоархангельский, покаянно свесив лохматую, как у основоположника марксизма, голову и запустив пятерню в дремучую бороду. – Погорячился… При подчиненных… Стыд-то какой… Простите…
– Бог с вами, Агафангел Феодосиевич! – настала очередь смутиться Бежецкому. – Какие мелочи, право…
– И все равно… – начал было Новоархангельский, но от стола раздался такой вопль, что он испуганно осекся и почему-то схватился за очки.
Возбужденный донельзя приват-доцент потрясал над головой какой-то кривой железякой, донельзя напоминая при этом австралийского аборигена с бумерангом. Пятна и полосы копоти на его лице выгодно дополняли этот образ, вполне способные сойти за боевую раскраску. Разве что цивильный костюм несколько мешал: для полноты картины ученому подошла бы набедренная повязка или, на худой конец, шкура мамонта…
– Что с вами, Леонид Тарасович? – кинулся к нему физик-помор. – Поранились?
– Да нет же, нет! – вопил тот, суя всем под нос свое «оружие», действительно обладающее такими острыми краями, что при случае могло заменить серп. А массивностью – и молот заодно. – Вот здесь, глядите!
Уклонившись от зазубренного лезвия, походя едва не лишившего его уха, Александр вгляделся в потемневший металл и, не веря себе, прочел вместо каких-нибудь невразумительных иероглифов незнакомой письменности сакраментальное: «…торский Нижегородский завод…»
* * *– Нет, нет и нет! – поджал губы генерал Ляхов-Приморский, отказавшись даже смотреть на предъявленные Александром «вещдоки». – Я не могу рисковать судьбами Империи, даже если по ту сторону – рай земной со всеми его прелестями.
– Там нет рая, – устало проговорил Бежецкий, покачивая перед собой пальцем на стекле стола ту самую «эпохальную» железяку, теперь тщательно отмытую и аккуратно лишенную чересчур опасных выступов. Один из нескольких десятков фрагментов корпуса, деталей двигателя и остатков «начинки», несущих на себе явные следы принадлежности изделию, сошедшему с конвейера «номерного» завода, расположенного в Нижегородской губернии. – И прелестей особенных нет… Все, как здесь. Похоже, что в точности.
– В точности, говорите? Чего же они тогда сами… Ну, это…
Генерал потерял мысль, машинально придвинул к себе обгоревший с одного края обломок печатной платы, взял протянутую с готовностью Александром лупу и долго шевелил губами, вчитываясь в мельчайший текст фирменного ярлычка.
– И вообще: с чего вы, генерал, взяли, что это обломок чужого летательного аппарата? Может быть, это остатки одной из тех ракет, которой мои мальчишки сбили этот ваш вражеский зонд? Насколько я знаю, «Стрелы» под завязку напичканы электроникой, да и производят их на том же заводе…
– Ну, конечно, – саркастически заметил Бежецкий. – Если только ваши мальчишки, как вы выражаетесь, наряду со штатными «Стрелами» пуляют по целям крылатыми ракетами.
– Крылатыми? Из чего это следует?
– Из того, что вот эта и эта детали, – Александр осторожно положил рядышком два покореженных куска металла, – применяются только на крылатых ракетах воздушного базирования Бэ-Эр-семнадцать-пятьдесят восемь-Эс, – отчеканил он без запинки заученную наизусть маркировку «изделия».
– На «Сулицах»? Бред… Но позвольте! – встрепенулся старик. – Вам известно, Александр Павлович, что все это, – он широким жестом обвел стены сборно-щитового домика, – лет тридцать тому назад прилегало к военному аэродрому? Почему один из бомбардировщиков при подлете не мог потерять или сбросить неисправную ракету? Такие случаи нередки. Вот, помню однажды…
– Аэродром не эксплуатировался двадцать шесть лет, – не слишком почтительно перебил Бежецкий собеседника, не дав тому окунуться в воспоминания. – А ракета выпущена три года назад – взгляните сами.
– Верно… Стоп! Но ведь «Сулица» специально предназначена для доставки ядерного заряда на расстояние до восьмисот километров! Вы хотите, чтобы я позволил летать над мирными городами ракетам с ядерной боеголовкой?
– Не было там боеголовки. Никогда не было. Приборы не зафиксировали даже малейшей остаточной радиации. Ну, кроме естественной… Вместо заряда в отсеке были смонтированы приборы. Мои специалисты нашли детали видеокамеры, устройства для отбора проб воздуха…
– Тем более. Чужой аппарат с неизвестными целями совершает воздушную разведку над вверенной мне территорией, – упрямо твердил генерал от авиации. – А я буду благостно хлопать ушами? Ни в коем случае! Приказ об уничтожении любого предмета с той стороны отменен не будет! Пусть даже им окажется невинная птица.
– Птицы на такой высоте не летают, – заметил Бежецкий, поднимаясь из-за стола и сгребая принесенный с собой «хлам» в пластиковую коробку.
– Вот и замечательно. Значит, любой нарушитель – враг! Я больше вас не задерживаю, господин Бежецкий. Приятно было побеседовать…
– Аналогично, – вежливо кивнул Александр, пристраивая тяжелую коробку под мышку. – Однако я вынужден буду обратиться к более высокой инстанции.
– К военному министру? – поднял лохматую седую бровь старый вояка. – Напрасный труд, знаете ли… Сергей Алексеевич тоже очень ответственный человек и ни за что не поступится безопасностью государства Российского…
– Берите выше, – хладнокровно заметил Александр. – Я вашему министру не подчиняюсь. Ни прямо, ни косвенно.
– К премьеру?.. – нахмурился Ляхов-Приморский, задумался и вдруг резко переменил тон, словно что-то вспомнив. – А куда это вы собрались, батенька? – рассыпался он добродушным смешком. – Я уже велел чайку подать… Экие вы, молодые, прыткие, да быстрые…
– От чая не откажусь, – легко согласился шеф Шестого отделения, усаживаясь на прежнее место. – Так что вы там говорили про своих летчиков?..
5
Маргарита вошла в холостяцкое жилище Бежецкого без стука и так тихо, что тот не успел убрать со стола бутылку.
– Браво! Прекрасное времяпровождение для боевого офицера!
– Много вы понимаете… – буркнул Александр, с отвращением глядя на недопитый стакан, небрежно разделанную прямо на куске оберточной пленки селедку и хлебные крошки: теперь в присутствии дамы этот еще недавно совсем невинный натюрморт казался настоящим свинством. – И вообще – я в данный момент не на службе. Имею я право на минуту отдыха?
