Великий князь всея Святой земли - Андрей Синельников

– Веру Христову, так там ее называют, но чаще – вера Авраамова, но я не слышал этого. Может это былина, может это был другой человек, а может и так, как люди бают. Все может быть. Продолжим. Мой рассказ только начат. Так вот, я отправился в эти земли – себя показать, людей посмотреть, а более того набраться ума-разума. Я пропущу рассказ о дороге, ты сам ее увидишь, не далее чем завтра, хочу только предупредить, она опасна. Впрочем, у тебя надежная дружина и хорошие советчики, так что все в твоих руках.

Прибыл я в Святой Град с ближней дружиной весной, когда цветут холмы, окружающие город, и к вечеру расположился в госпитале Иоанна Милостивого, что у Новых ворот, иногда называемых Иудейскими.

Постоялый двор этот, по-местному госпиталь, основал, как говорят, некий мавр звали которого за его происхождение Маврикий, для помощи путникам и больным. К тому же времени, как мы разместились там, обслуживали его братья госпитальеры. При нас купец Пантелеймон, прибывший с нами, построил новый странноприимный дом, который передал братству и монахам, и лепрозорий в котором разместились братья Лазаря. Так вот, по этому новому дому, Братство госпитальеров стало тогда носить имя «Братство всадников госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского».

Ладно, хватить об этом, ты все увидишь своими глазами, продолжим о моем путешествии.

Утром следующего дня, взяв с собой двух гридней, и провожатого из людей, что город этот знали, направился я на гору Сион, где стояла Мать всех церквей – Усыпальница Пресвятой Богородицы. С недавних пор, лет за десять до меня, а то и меньше возвели рядом с ней мастера наши суздальские, да ростовские, обитель для дружин княжеских из наших земель, по повелению Даниила Игумена земли Русской и с согласия первого короля Иерусалимского королевства Балдуина Булонского.

– Это тот игумен, что короля этого Балдуина из поганского плена выкупил? – Уточнил княжич, – А тот с черниговской дружиной разгромил потом поганцев, за что и пожалованы были Даниилу земли под обители, и право над Гробом Господним лампаду зажечь неугасимую.

– Тот, тот. Вижу, не просто мечом вас дядька Данила учил махать, – Удовлетворенно прогудел Юрий, – Видать много он вам про свое хождение в Иерусалим поведал. Он ведь, тоже в той сече отличился, считай, самого воеводу поганского в полон взял, хорош вой. Он и сейчас любому кузькину мать покажет.

Значит так, поехали мы в обитель Сионскую, где жили дружинники братства, основанного Яковом Младшим, одним из ближних Христовых апостолов, иногда они их лигами, иногда религиями называют, так что ты не путайся. Основал тот Яков, брат Господень, вместе с первым воеводой сей земли Готфридом и братьями родными его Евстафием и Болдуином, это братство Святого Гроба для защиты строящегося храма Гроба Господня, где святыня пребывает. Пещера, в которой дух пророка того – Иисуса Христа, обретается. В той пещере старшие братья, новиками прозываемые, перед Посвящением обет службы дают. И я там давал.

– Это тот Готфрид с братьями своими, что нам по франкским королям родня? – задал вопрос Андрей.

– Да те, а король Балдуин муж твоей тетки, дочки бабки твоей Анны, королевы франкской. Ты там, в родичах сам разберешься, я вот так и не смог понять, кто из нас кому сват, кому брат. Старшего в роду Собор укажет, а до того времени все мы равны, все мы его вассалы. Так то вот.

Вот в эту обитель мы и направились, ибо слышали, что самые лучшие витязи, богатыри, защитники Веры и Бога в братстве этом состоят, и всему они опора и надега.

Первые четыре года служил я верой и правдой в братстве том. В их плаще белом с золотым зверем грифоном ты меня на празднике Ивана Купалы видел. Означает тот зверь власть над зверями и птицами землю населяющими, а власть над людьми, братство само возьмет, если воля Божья на то будет. Состояли в нашем братстве почитай все правители тех земель, что нового Бога приняли, и управляло братство всеми путями торговыми, всеми союзами военными, всей казной – калитой, что по государевым дворам, по сокровищницам запрятана.

Не было от них тайн и заговоров, и стоял над всей этой казной, кошем, кошелем, брат Евстафий, один из тех, кто братство основал. Евстафий по прозвищу Собака, полученному им за службу братству верную, за неусыпную свою стражу общего коша и дела. Правда, недобрые языки называли его Пес, ну, так они всех братьев называли Псами Господними. Не в обиду, а в заслугу им.

За годы сии ширился край тот, страна Заморской званная. Королевство Иерусалимское приросло землями новыми, пуленами отстроенными: Королевством Антиохийским, графствами Эдесским и Триполи, Малой Арманией. Окреп Новый Израиль от Царьграда на севере, до Петры и Айлата на юге. Мощные крепости встали по границам и гостеприимные госпитали на дорогах, удобные порты, защищаемые от пиратов грозными бастионами и радушные караван-сараи на кочевых путях. Крепли дружины, и встал вопрос о создании новых братств, тех Псов Господних, коих боялись враги.

За шесть лет до моего возвращения приехали к нам в обитель достойные витязи из франкских земель. Были они вассалами Гога Шампанского из южной Галлии и относились в основном к роду Артурову – Гогов и Готов. Ватажник этой малой дружины по имени Гог Поганый, из кочевников, попросился на обучение в обитель нашу со товарищи, и, думаю я, по сей день служит там Пречистой Деве. Дам тебе я грамотку, к нему писанную и вторую к Евстафию Собаке. Выберешь путь славы воинской, бить тебе челом Гогу Поганому и его подельщикам, лучшей школы воинской нету там, в Святой Земле. Выберешь дорожку торговую, казну сберегающую, иди на выучку к Евстафию, он эту науку сам обмозговывает и других ей учит, только вот надо ему на душу лечь. А то крут, так развернет у порога, что домой долетишь, за счастье считай. Науку свою передает он только родичам, да ты ему напомни про бабку, что у вас общая.

– Ну да что мне тебя учить, я, почитай, там уже как год не был, – Он опять провалился в думу тяжелую, потом стряхнул ее с себя тем же бычьим движением и продолжил, – Все делай так, как сердце вещун подскажет. Всем земной поклон и привет с Севера, от Залесской земли. Гробу Господнему кланяйся. Чти Мать Пресвятую Богородицу. Чести рода не роняй ни в бою, ни за пиршественным столом. Все что тебе в Царьграде делать, то дьяки тебе расскажут и в подорожную впишут. Сватом с тобой приказной дьяк Беда поедет, его при дворе Иоанна Комнина – Базилевса Ромейского привечают и знают хорошо. Даже кличут Беда Достопочтенный. Да и он там, как в собственной горнице. Что тебе еще сказать? Спрашивай.

– Скажи батюшка, если Вера эта Авраамова всем по сердцу, если знаки ее от пращуров наших нам и так все ведомы, если волхвы наши ее не корят, то почему не кончаются усобицы? Почему в мире не живем раз все мы родичи?

Почему всяк на своем столе норовит старшего не слушать, и по своему путь топтать?

– А потому, Андрей, что нет жесткой руки, чтобы взнуздала княжескую вольницу, чтобы заплясали жеребцы голубых кровей под суровой рукой воина, не так как они хотят, а куда хозяину скок нужен. И хоть есть и Правда одна, и Вера одна, но нет силы, чтобы правду и веру ту огнем и мечом нести.

– А что ж отец, без крови и пламени не можно землю объединить, людям всем на благо? На Добро общее, на Лад для всех.

– Может ты и сможешь, но пока ни кто не смог. А дурашливому, да бахвальному, да жадному им один указ – стальная перчатка воина. Хочешь миру Добро нести, облеки руки свои в железные рукавицы, только пусть их сначала скуют умелые кузнецы. И еще помни, что тебе Добро, то может другим Зло. На всех не угодишь. Зри только то, что тебе Господь подскажет, а остальное на твоей совести. Все. Жду тебя с дружиной вечером на пиру, на проводах. Проси Данилу тебя Спасу Нерукотворному учить, и я попрошу. Но то, только его воля, через колено тут не согнешь и не сломаешь. Ну, будь. До вечера.

Он сурово махнул рукой, как бы смахивая слезу, но княжич понял поблазилось, не плакал никогда князь Юрий, не имел он слез.

Андрей вышел в сени, он только сейчас заметил, что на дворе полдень, и у него времени осталось только заскочить домой в терем, переодеться в праздничный убор. Кликнуть отроков и челядь, и уже парадным поездом двинуться опять сюда ко двору Князя Ростовского и Суздальского Юрия Владимировича, дающего сегодня пир по поводу отъезда сватов в славный город Царьград за невестой, будущей княгиней края Залесского.

На дворе кони уже грызли удила и рыли копытами землю, краем глаза он успел рассмотреть столы, покрытые белыми рушниками и бочонки с напитками стоящие вдоль стен. Выхватил из-за голенища шелковый арапник, стеганул коня и, не оборачиваясь, вылетел за ворота по направлению к дому. За ним метнулись три тени, как бы пытаясь его догнать.

– Вот так и будут они меня сопровождать всю жизнь, как духи прошлого, нынешнего и будущего, – Мелькнула шальная мысль.

Глава 2

Красна дорога ездоками, а обед пирогами