Железный кулак - Илья Деревянко

– Н-нельзя н-нед-дооценивать противник-ков! – заикаясь, пропищала молодая вдова.

– Не боись, пташка! – по-индюшачьи выпятил грудь Виктор Аркадьевич. – Мы же с тобой!!! Хлопцы у меня отборные. Боевики УНА-УНСО!!! Прошли специальную подготовку. Имеют за плечами солидный боевой опыт. На время нашего недолгого отсутствия я оставлю двоих. Для подстраховки. С ними ты будешь как за каменной стеной! Не сомневайся, лапочка!

– Ну, хорошо, – с облегчением перевела дух Валентина. – Уговорил. Однако постарайся не канителиться!!!

– Одна нога здесь, другая там! – с елейной улыбочкой заверил Метелкин и повелительно махнул пятерней. Трое здоровенных боевиков грубо схватили меня за руки за ноги и, словно неодушевленный предмет, выволокли из столовой.

– Мертвецов забрать не забудьте! – визгливо крикнула им вдогонку Валентина…

Глава 8

Меня притащили в подземный гараж особняка и бесцеремонно швырнули на бетонный пол. Следом принесли оба трупа. В гараже стояли джип, «Нива» и фургон с надписью «Хлеб».

«Теперь понятно, зачем Тюрина оставила „мерс“ во дворе, под открытым небом, – подумал я. – Не из беспечности, как казалось раньше, а дабы не демаскировать подельников. Криминальные хохлы прибыли сюда заранее, до нашего приезда, и затаились до поры до времени. Надо отдать должное – затаились умело. Потому я и считал дом безлюдным. Хитры, бестии!!! Но ничего, еще не вечер!» Дело в том, что госпожа Тюрина сильно переоценила свой дьявольский препарат. Или дозу не рассчитала?! По крайней мере на меня он подействовал гораздо слабее, нежели обещала «деловому партнеру» мегера с ангельским личиком. «Около сорока минут мальчик будет абсолютно беспомощен, затем понемногу восстановится!» Гм!!! С момента предательского укола прошло не более получаса, а я уже практически «восстановился», и если бы не проклятые веревки, то показал бы УНА-УНСОвцам «кузькину мать»! Ладно, с веревками мы разберемся. Чуть позже! Когда представится удобный случай… Пока же я старательно прикидывался паралитиком, пускал слюни, бессмысленно таращил глаза и слушал болтающих на «мове»[19] соратников Метелкина. Понять их не составляло особого труда, хоть столь варварское, кощунственное издевательство над русским языком болезненно резало слух.

– Цикавый[20] хлопец! – указывая на меня узловатым пальцем, говорил высокий, плечистый мужик с густыми пшеничными усами. Очевидно, главный в этой компании современных бандеровцев. – Мыколу з Петром вбыв та не почесавси!.. Але трохи почекайте, зараз вин свое дождется![21]

– Файно стусанув[22], – внимательно обследовав упомянутого Мыколу, констатировал второй боевик: пониже ростом, черноволосый, маслянистый, похожий на навозного жука. – Мабуть[23] печинку порвав.

– Файно! – авторитетно подтвердил третий – белобрысый, толстомясый, с крохотными мутными глазками и носом-пятачком. Ну вылитый боров! Он по новой открыл рот, собираясь развить мысль, но тут в гараже появился господин Метелкин. УНА-УНСОвцы мигом притихли, встали «во фрунт» и придали физиономиям верноподданническое выражение.

Судя по всему, Виктор Аркадьевич являлся для них бо-о-ольшим начальством!

– Чего разбазарились, бездельники? – сварливо осведомился он. – Принимайтесь за работу. Живо, мать вашу!.. Куда доставить хмыря, знаете. По дороге ведите себя прилично, не нарушайте правил движения, не привлекайте внимания ментов. Российские легавые хоть и продажны, но не до такой степени, как на вашей «ридной батьковщине». Если они заглянут в кузов и обнаружат там два трупа плюс заложника, то откупиться вам не удастся. Усвоили?!

– Разумеется, шеф! Не беспокойтесь! – на нормальном русском языке заверил «пшеничноусый». – Все обустроим в лучшем виде!!!

– И обыскать не забудьте, – барственно напомнил Метелкин.

– Конечно, конечно! – подхалимски заулыбался «навозный жук».

– Жду вас на базе, – пробурчал Виктор Аркадьевич, уселся в джип и выехал из гаража.

После отбытия «высокого начальства» бразды правления вернулись обратно к «пшеничноусому».

– Поклодьте, хлопцы, сучьего москаля в фургон. И наших жмуров теж! – снова перейдя на «мову», закомандовал он. – Треба швыдчей[24] робыты та повертаться сюды, як наш пан голова казав Вальке! Швыдчей, хлопцы, швыдчей!!!

– Мабуть не пожар, – хмуро заметил «боров».

– Ты шо, божевильный, не слухав, як Виктор размовлял с Валькой у йидальни?![25] – набросился на него «пшеничноусый». – Схрон с шыряловым цея баба десь залышыла[26]… Та ще и злякалась вона мицно!!![27] И во-обще – увянь, падла! – неожиданно по-русски добавил он.

Боров послушно «увял».

Меня сноровисто обыскали, забрали деньги, документы, мобильник и вместе с мертвецами забросили в фургон.

– Мабуть ктось зостанется на стреме у кузове? – когда процесс погрузки завершился, неуверенно спросил главного «навозный жук».

– Та никуды вин не денется! – расхохотался тот. – Вин же закайфованный, повязанный. И так добре доеде!!!

Металлические двери с лязгом захлопнулись. Вскоре заурчал мотор, затрясся пол, и фургон с надписью «Хлеб» тронулся в путь. Я не на шутку развеселился. Спецподготовка! Солидный боевой опыт! А руки вместо того, чтобы закрутить за спину, связали спереди, болваны! Или понадеялись на пресловутый препарат мадам Тюриной?! Все равно ослы! Настоящие профессионалы предпочли бы перестраховаться… Поднеся руки ко рту, я принялся распутывать зубами узел на запястье. Вязка, правда, оказалась крепкой. Я даже сломал зуб, но не обратил внимания на подобный пустяк. Останусь жив, вставлю новый, если же нет, то какая тогда разница?!

С ногами дело пошло легче. Минут через десять я окончательно освободился от веревок, размял затекшие конечности и на ощупь обыскал убитых боевиков. У одного из них в кармане нашелся добротный финский нож. Я хищно усмехнулся. «Ну-с, котики-песики, покувыркаемся! Думаю, черти в аду вам ужасно обрадуются!!!» Сжимая в ладони рукоять ножа, я лег на прежнее место и стал с нетерпением ждать окончания путешествия. Оно, впрочем, не затянулось надолго. Спустя минут пять фургон протрясся по короткому ухабистому проселку и, последний раз содрогнувшись, остановился. Мои конвоиры повылазили из машины.

– Усе, приихалы! – услышал я зычный голос усатого главаря. – Примайте цьего пыдора да волокить до бункера. Зараз ему будэ який хошь товар! Гы-гы-гы!!! Тильки що умыватьтись вин будэ кровью!!!

Со скрежетом отодвинулся наружный засов, двери распахнулись, пропустив вовнутрь бледные лунные лучи. В кузов забрались «боров» с «навозным жуком».

– Пишли, хлопче! До файного майбутня[28]! – гаркнул «навозный жук», дергая меня за левую щиколотку.

– Пишли! – согласился я и врезал ему в лицо каблуком правого ботинка.

Захлебнувшись кровью, боевик повалился на тела мертвых товарищей. «Боров» застыл в изумлении, и в следующий миг острие финки пробило толстяку яремную вену. Смерть наступила мгновенно. Выдернув из раны нож, я пружинисто выпрыгнул из фургона. «Пшеничноусый» только сейчас заподозрил неладное и поспешно сбрасывал с плеча автомат. Однако фактор внезапности продолжал оставаться на моей стороне. Бросок – и финка по самую рукоятку вонзилась в левый глаз современного бандеровца. Нелепо взмахнув руками, он грохнулся навзничь. В этот момент очухавшийся «навозный жук» набросился на меня сзади, сдавив горло «стальным зажимом». Хрипя от удушья, я ухватил его левой рукой за кисть, правой за куртку на плече, резко нагнувшись, перебросил через себя и добил ступней сверху в горло. Плотное тело, посучив ногами, застыло. Переведя дыхание и утерев пот со лба, я быстро обыскал поверженных врагов.

У «борова» и «навозного жука» я обнаружил за пазухами пистолеты «ТТ». Интересно, почему чернявый не воспользовался оружием? От удара мозги заклинило? А у «пшеничноусого» – свои документы, бумажник и мобильник. Затем подобрал валявшийся на земле автомат и настороженно огляделся. Загородная база торгующих наркотиками УНА-УНСОвцев представляла собой заброшенный пионерский лагерь: ветхие строения, гнилой покосившийся забор, поломанные качели, остатки волейбольной площадки… Повсюду мусор, хлам и мерзость запустения. Мое внимание привлекло одно из зданий, сохранившееся лучше других: приземистое, одноэтажное, кирпичное (видимо, бывшая столовая). Рядом с ним темнел массивный джип Метелкина. В зарешеченном полуподвальном окошке горел свет. «Ага, вот тот самый бункер[29], где меня собирались допрашивать с пристрастием, – с недоброй усмешкой подумал я. – Заждались небось, господа хорошие? Ну, ничего, ничего, не расстраивайтесь! Уже иду!»

Приблизившись к «бункеру», я услышал доносящиеся изнутри мучительные вопли, мощным пинком распахнул дверь, столкнулся нос к носу с растерявшимся охранником; концентрированным ударом основания ладони остановил «самостийнику» сердце и, взяв в каждую руку по пистолету, сбежал вниз, по выщербленным от времени каменным ступеням.