Истории с географией - Мария Гинзбург

А на эту тяжелую дверь.

Бетонную стену уродовали черные буквы, оплывшие от сырости и времени, но еще вполне различимые в свете старинной V-образной лампы под потолком:

NIEMALS NICHTS FUR SIE

FUR EVRIG

Немецкого Влад не знал, но на противоположной стене обнаружилась надпись на языке, знакомом с детства.

УМРЕМ, НО НЕ СДАДИМСЯ!

“Это же дот, — подумал Никитский. — Полуавтоматический, одна из первых моделей”. Влад видел такие только в военных энциклопедиях и узнал сооружение по характерной форме бойниц. Пулеметов там, конечно, уже не было — только небо, прищурясь, заглядывало в дот своими голубыми, как у Брониславы, глазами. Но Влад ни на миг не задумался над тем, с кем же сражались люди, на языке которых он думал и говорил. Он мог думать только о том, согласится Дитрих выполнить его просьбу или нет.

Под потолком тихонько гудел кондиционер. Корпус треснул в двух местах, и пластик был грубо заварен. Старый, обшарпанный шифоньер делил бетонную коробку на две части. Влад даже догадался, откуда Таугер его взял. Дверца шкафчика была открыта, на полке лежала аккуратно сложенная стопка белья. Никитский окинул помещение быстрым взглядом. Стол с двумя грязными тарелками и какими-то бумагами, старая газовая плитка на две конфорки у противоположной стены, газовый баллон, шкафчик для посуды… Влад подумал, что если бы Дитрих ушел, то он бы запер дверь дота. И уж точно выключил бы кондиционер. Значит, Дитрих находился где-то здесь. Влад зашел за шифоньер.

И замер, глядя в направленное на него дуло парализатора.

Вторым, что увидел Влад, была оранжевая звезда под левой ключицей парня, лежавшего на кровати. Из кома сбитых простыней торчала только его голова и рука с оружием.

— Я так рад, что нашел тебя, Дитрих, — сказал гость с чувством.

Бровь Дитриха изумленно приподнялась. Он молча указал гостю на кривой табурет. Парализатор в его руке описал изящную дугу. Влад сел и обнаружил, что все слова куда-то повыскакивали, а во рту пересохло.

— Меня зовут Влад Никитский, — начал подросток.

Бронислава бросила безжалостно истерзанный цветок, встала и прошлась по поляне. “Господи, да что же так долго-то”, — нервно подумала девушка. Она остановилась на краю обрыва, задумчиво посмотрела на родной городок, лежавший в долине у ног. Такой уютный, чистый и милый.

А вот мысли, ворочавшиеся в ее голове, никак нельзя было назвать чистыми и милыми. Как будто кто-то повернул в мозгу тяжелый вентиль вроде тех, которые ставят на газовых баллонах. Бронислава слышала, что в городах на материке давно уже перешли на солнечные батареи вместо газа. Но ни в одном из островных городков, где ей приходилось жить, — а Бронислава за свою жизнь успела полюбоваться и на китов в Тихом океане, и на северное сияние, — девушка подобного чуда не встречала. Да и к чему эти солнечные батареи, новые, ненадежные, когда на остров каждые две недели приходит газозаправщик?

И газ начал просачиваться в ее душу — тоненькой струйкой, с негромким свистом и сипением.

Газ, не имеющий цвета и запаха, но отравляющий все на своем пути.

Конечно, Брониславе хотелось, чтобы Влад остался в живых. Никто не пожелает смерти своему парню. Но в этот момент девушка впервые подумала не только о том, что Влад будет жить, но и том, как он будет жить. Она словно увидела, как Влад ласкает эту нафуфыренную, набеленную куклу. В груди Брониславы поднялась горячая волна.

“Дитрих согласится, — подумала девушка. — Конечно, он согласится. Он же больной. Псих. И таблетки не принимает”.

Влад замолчал и отвел взгляд в сторону, чтобы больше не видеть жуткой оранжевой звезды. Он ожидал чего угодно в ответ на свою просьбу. Но только не смеха. Негромкого, сдержанного, издевательского смеха. Влад вскочил, сжимая кулаки.

— Сядь, — сказал Дитрих и качнул парализатором. Никитский опустился на табурет. “Где он, интересно, достал эту штуку”, — подумал Влад, неприязненно глядя на оружие.

— Убить тебя, — продолжал Дитрих и покачал головой. Он произносил слова медленно, чуть нараспев. С любопытством посмотрел на Влада, усмехнулся. — Ну и чистоплюй же ты… Сколько ей лет?

— По-моему, Тран Ле Чин на год младше меня, — неуверенно ответил Влад.

— За три года многое можно успеть, — сказал Дитрих. — Если бы я был на твоем месте, я бы такой фигней страдать не стал. Да, ты ей будешь лизать все, включая задницу и пальцы ног. Она, конечно, вывернет тебя, как захочет. Но ведь и ты ее раком будешь ставить. Каждую ночь. Они нас двести лет уже имеют, как хотят, так почему бы тебе… Кстати, а еще можно…

Обомлевший Влад слушал, что еще, по мнению Дитриха, можно сделать с Тран Ле Чин. Не то чтобы все излагаемое было для него новостью, но в голове Влада этот раздел физических упражнений как-то не совмещался с понятием “дочь Вана”. Дитрих увлекся и зачастил. Иногда он спотыкался в словах и шипел почти как змея, стремясь перепрыгнуть на следующее. Влад догадался, что обычно Дитрих говорит медленно для того, чтобы не заикаться. Никитский заметил, что простыня рядом с парнем тихонько зашевелилась. Влад вспомнил, что видел на столе две тарелки.

Из-под простыни появилась всклокоченная голова. Лицо пересекали красные полосы и пятна, словно по нему проскакала стая мангустов, — до того, как ее разбудил голос Дитриха, девушка сладко спала. Именно поэтому Влад не сразу узнал Хельгу.

— Так вот о чем ты думаешь? — яростно спросила она.

— О, м-милая, так ты уже проснулась…

— И когда ты меня… Думаешь, значит, какой ты здесь сильный и могучий? Крутой такой? Да?

Но Дитрих не смог бы ответить, даже если бы хотел. Хельга схватила его за горло обеими руками и ударила головой в лицо.

Дверь распахнулась, и на полянку выбежал Влад. Вслед ему неслись какие-то слова на немецком, явно не комплименты. “Значит, отказал”, — подумала Бронислава и ощутила горькое разочарование. Девушка поморщилась — немецкий никогда не нравился ей из-за сочетаний хрипящих согласных, а сейчас это и вообще звучало так, как будто дракон средних размеров прочищал горло.

Влад остановился рядом с Брониславой.

— Пойдем домой? — участливо произнесла она.

Девушке пришлось повысить голос, чтобы Влад ее услышал.

— Нет, — произнес он. — Подождем немного. Пусть они разберутся…

— Они? — переспросила Бронислава.

И только в этот момент поняла, что из берлоги Дитриха доносятся два голоса. Влад сел на корточки, упер руки в колени. Ругань сменилась отчетливыми звуками такого характера, что Бронислава, покраснев, предложила:

— Может, пойдем погуляем пока? Это ведь на полчаса, не меньше.

— Да, пожалуй, — прислушавшись, неохотно согласился Влад.

Он выпрямился.

В этот момент на пороге дота показалась взъерошенная Хельга. Бронислава уставилась на нее с нескрываемым изумлением.

— Заходите, — сказала Хельга приветливым тоном, никак не вязавшимся с ее мрачным видом. — Дитриху надо подумать. А мы пока чаю попьем.

Подростки вошли в дот. Хельга полезла в навесной шкафчик за чашками.

— Давай я тебе помогу, — сказала Бронислава.

— Достань из холодильника пирожки, — ответила Хельга.

Влад устроился за столом. Слушать болтовню девушек было невыносимо. “Господи, но что тут думать, — стиснув зубы, рассуждал подросток. — Да или нет, вот и все, что от него требуется. Садист…” Дверца шифоньера была аккуратно прикрыта. Дитрих сидел на полу у дальней стены, под надписью, которую Никитский в свое первое посещение не заметил.

278 гвардейская десантная дивизия

Игорь Печкин *** 2094

Марк Эренбург ** 2090–17.06.2120

Fritz Schneider ** 2099–15.06.2120

Рустам Аллахаев * 2097–02.06.2120

Влад на несколько секунд забыл о собственных неприятностях. Он смотрел на пустое место после тире около первой фамилии. Бронислава поставила тарелку с пирожками на стол и сочла на этом свою миссию вежливой гостьи законченной. Девушка села на чуть скрипнувший табурет.

— Откуда вы все это взяли? — спросила она хозяйку. В отличие от своего друга, она первым делом обратила внимание не на надписи на стенах и даже не на компьютер, рядом с которым расположился Таугер, а на мебель и обстановку.

— Люди много чего выбрасывают на помойку, — ответила Хельга. — А у Дитриха руки не из жопы растут. Передай бумаги, освободим стол.

Бронислава собрала валявшиеся на столе бумаги. Это оказалась карта мира, распечатанная на четырех листах и еще не собранная в одно целое.

— А почему здесь нет Кауаи? — спросила девушка, складывая листки стопочкой и протягивая Хельге.

— Здесь и Гренландии нет, а мы там жили, — пожала плечами та.

Дитрих повернул голову и сказал:

— На карте нет ни одного острова, где живут белые. И ни одного такого острова на карте и не будет, пока миром правят желтые и черные ублюдки. Вот такая история с географией.