ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ - Юрий Караш

В-третьих, наказывали не забывать о бесчисленных технических инновациях, таких, например, как компьютеры и микроэлектроника, рождением своим во многом обязанных космическим проектам. В-четвертых, спутники связи помогли сблизить государства планеты. В-пятых, космические проекты дали громадный толчок развитию науки и техники. В-шестых, миллионам людей будет легче получить образование и медицинскую помощь благодаря спутникам. В-седьмых, метеоспутники помогают лучше прогнозировать погоду, а следовательно, способствуют повышению эффективности сельского хозяйства. В-восьмых, не грех подумать о душевном подъеме, чувстве оптимизма и уверенности в своих силах, которые испытывали жители Земли, когда следили за полетами астронавтов на Луну. Не зря же сенатор Абрахам Рибикофф сказал в 1969 г., вскоре после посадки «Аполлона-11» на поверхность спутника Земли: «Если люди способны добраться до Луны, а теперь мы знаем, что способны, то нет ничего такого, что мы не смогли бы сделать. Видимо, в этом и состоит главное достижение „Аполлона-11"»[11]. Наконец, не следует забывать о тех «мостах», что перекинуло сотрудничество в области исследования космоса между США, Европой, Японией, Советским Союзом и Китаем.

Соединенные Штаты, напоминали они ему, тратят на борьбу с бедностью во всем мире почти в 20 раз больше, чем на свою космическую программу. Если США откажутся от деятельности за пределами земной атмосферы и все деньги, что расходуют на развитие космической отрасли (включая зарплаты ее сотрудников), добавят к бюджету программ ликвидации нищеты, то данные бюджеты увеличатся всего лишь на какие-то пять процентов. Но при этом число нуждающихся пополнится на несколько миллионов за счет ликвидированных рабочих мест в упраздненной космической программе.

Фон Браун всегда внимательно выслушивал эти бесхитростные, но в общем, обоснованные аргументы и говорил: «Что ж, это то, во что я всегда верил и что утверждал. Так ты думаешь, что это так?» — «Да, безусловно…»

Сомнения в правильности своих поступков не единственные качества, роднившие его с обычными «земными» людьми. Так, он ненавидел утро и нередко говорил, что «ни одно из крупных достижений человечества не было сделано до десяти тридцати или одиннадцати утра». Будучи в командировках, мог опоздать на встречу на полчаса, а то и на час, особенно если это происходило в утренние часы (вот вам и хваленая немецкая аккуратность!). Придавал очень большое значение полноценному отдыху. Однажды, отправившись на пару дней с компанией на пляж, насильно вытащил своего коллегу из-за письменного стола со словами: «Спорю, если ты поедешь с нами, то это ни на час не задержит будущую высадку людей на Луну».

Фон Браун всегда реально оценивал свои профессиональные качества. Он, например, считал себя «чистым» инженером и никогда не пытался «рядиться» в мантию ученого. Более того, нередко испытывал не свойственные ему при публичных выступлениях скованность и смущение, когда обращался к академической аудитории. Причины этого могли корениться в том, что Вернер, относясь с огромным уважением к создателям фундаментальных знаний, никогда не забывал, что многие из них смотрели на космическую программу как на «дыру», через которую неоправданно утекали колоссальные суммы денег на оплату «цирковых трюков». Под трюками этими, разумеется, понимались полеты за пределы атмосферы — то, что являлось главным смыслом деятельности фон Брауна. Разумеется, немецкого конструктора обижало такое отношение к его работе. Ведь созданные им ракеты были не просто «космическими такси», предназначенными для доставки людей из одной точки пространства в другую, но и платформами, которые могли предоставить ученым уникальную возможность для исследования внеземной среды. Достаточно лишь разместить на них космические аппараты с научными приборами.

Итак, «главный ракетчик» Америки, общепризнанный мировой авторитет в области освоения космического пространства, человек, сумевший воплотить в жизнь свою мечту, счастливый муж и отец, наконец, весьма обеспеченный человек. Казалось, есть все составляющие для душевного комфорта. Но вот прошлое… Как быть с ним? Нет-нет, да и напоминало оно о себе в виде арестантских роб тех, кто работал на его «Фау-2», или черных гестаповских мундиров, в изобилии мелькавших на ракетных полигонах.

Перед тем как прибыть в США, фон Браун был подвергнут тщательному допросу американскими следователями, в ходе которого рассказал о связи между Пенемюнде, «Фау-2» и концлагерем в Миттельверке. Его откровенные ответы, правдивость которых была подтверждена многочисленными документами и свидетельскими показаниями, были сочтены удовлетворительными. После этого главный конструктор «оружия возмездия» и его коллеги были, как известно, допущены в Соединенные Штаты, получили американское гражданство, а со временем — самые секретные допуски, уважение (надо сказать, вполне заслуженное), доверие и симпатии научно-технической элиты США.

Впрочем, определенные сложности, связанные с его прошлым, все же возникали. Так, в 1961 г. глава НАСА Джеймс Уэбб искал того, кто мог бы возглавить новорожденную программу «Аполлон». Рассматривались две кандидатуры: одна — фон Брауна, директора Центра космических полетов имени Маршалла, а другая — Эйба Силверстайна, начальника отдела космических полетов НАСА. Руководству агентства пришлось решать один весьма щекотливый вопрос: Силверстайн был евреем, а фон Браун работал на нацистский режим. Таким образом, независимо от выбора, были все основания ожидать возникновения между ними проблем, по крайней мере на уровне межличностного общения. Некоторые сотрудники высшего звена агентства выступили против кандидатуры фон Брауна, вплоть до угрозы подать в отставку, если он будет поставлен во главе программы «Аполлон». Другие, впрочем, не испытывали энтузиазма и по поводу Силверстайна, который явно стремился к расширению своих властных полномочий за рамки руководства лунным пилотируемым проектом. Дело разрешилось компромиссом: был назначен третий человек — сорокалетний Брейнард Холмс, один из управляющих компании «Радиокорпорация Америки». Он входил в число лучших технических менеджеров в США и в свое время возглавлял работы по созданию элементов системы раннего предупреждения о ракетном нападении на севере Аляски, в Гренландии и Шотландии[12]. Что же касается отношений между Силверстайном и фон Брауном, то, по крайней мере, первый, уже после смерти фон Брауна, признался, что всегда испытывал к нему уважение и что после ухода немецкого конструктора из НАСА американская космическая программа «лишилась чего-то существенного».

После «бескровного» разрешения потенциального конфликта между бывшим членом СС и представителем нации, ставшей одной из жертв гитлеровского геноцида, казалось, вопрос о прошлом фон Брауна был закрыт раз и навсегда. Однако прошло пять лет после событий, развернувшихся вокруг поиска «рулевого» программы «Аполлон», и 20 — после окончания войны, когда фон Брауну вновь пришлось объясняться, что он делал в Пенемюнде и как это соотносилось с Миттельверком. На это раз волна разоблачений по следам его деятельности на Третий рейх хлынула из Франции. Граждане этой страны были в больших количествах заняты на работах в концлагерях, обслуживавших производство фон Брауна.

А началось все так. В середине 1960-х годов все главные нацистские бонзы — идеологи подневольного труда и творцы «фабрик смерти» были уже мертвы. Что касается «фишек» среднего и нижнего звена, то они либо были неизвестны большинству узников, либо просто исчезли, замаскировавшись под добропорядочных граждан где-нибудь в Западной Европе или в Латинской Америке. Таким образом, по прошествии двух десятилетий после падения Рейхстага практически не осталось тех, кто бы ответил бывшим рабам гитлеровского режима за их страдания.

Однако уже в начале 1950-х годов на страницах газет и журналов, выходящих как в США, так и в Европе, все чаще начинает мелькать имя Вернера фон Брауна. О нем говорят как о горячем пропагандисте освоения космоса с помощью спутников, космических кораблей, а также как об идеологе пилотируемого полета на Марс. Но при этом становится известно, что он был «душой и мозгом» Пенемюнде и «отцом» Фау-2 — изделия, детали к которому изготавливались руками десятков тысяч заключенных. Не удивительно, что бывшие обитатели концлагерей связали имя фон Брауна с теми кругами ада, через которые им пришлось пройти. В особенности их, конечно, стало возмущать то, что бывший «слуга нацистов» теперь представлялся средствами массовой информации (и чем дальше, тем больше) чуть ли не героем, указывавшим человечеству пути его развития. Последней каплей стала серия хвалебных статей о фон Брауне и его команде, опубликованных во французском журнале «Пари-Матч» в 1964-1966 гг. Члены организации под названием «Друзья узников лагерей «Дора-Элрих» написали в 1965-1966 гг. ряд писем в этот журнал. По их мнению, если бы фон Браун не разработал «Фау-2» и не форсировал бы ее производство, не было бы ни «Доры» ни «Элриха», а следовательно — страданий их невольных обитателей. Авторы писем не придали большого значения тому факту, что концлагери существовали в гитлеровской Германии и до того, как «Фау-2» стали сходить с конвейера. Что касается Миттельверка, то никто не бросал людей в тюрьму с целью заставить их работать на этом заводе в качестве невольников. Они привозились туда из «Доры», «Элриха» и прочих находившихся в тех краях концлагерей. Не было бы «Фау-2», несчастных заняли бы на каких-нибудь других, как знать, может быть куда более тяжелых работах. Однако в письмах фон Браун представлялся главным виновником мучений заключенных, ответственным за их бесчеловечные условия труда и жизни, а также за высокую смертность среди них.