Господин Целитель - Виталий Башун

– Гиттериан – это тот самый, что выявил свойства клятвы?

– Да. Тот самый.

В аудитории все было готово к приемным испытаниям. В том числе и испытуемые. Молодой помощник декана – парень с пятого курса алхимического факультета – только что закончил инструктировать гостей на лоперском языке о порядке проведения и отошел в сторонку. Дедушка Лил прошел за кафедру, а я пристроился рядышком за столом для преподавателей. Около стола было выставлено четыре кресла и напротив каждого стояли стаканы тонкого стекла и несколько графинов с соками и прочими прохладительными напитками. Справедливо решив, что это все не для меня приготовлено, я даже не попытался занять одно из кресел.

Графиня, Леси и Протис, не скрывая волнения, ожидали начала испытаний. Вчера лучшие специалисты КСОР по немагическому воздействию («инженеры человеческих душ», так сказать) довольно долго обрабатывали графиню, запершись в одном из кабинетов нашего дворца. Девушка прекрасно понимала все выгоды учебы в королевской академии Элмории – новые знания, статус высокообразованной аристократки и в то же время безопасность от покушений лоперских «доброжелателей» отца. Но вот с тем, чтобы дать образование своим слугам, она поначалу категорически была не согласна. А Лесиоза, на которую возлагались определенные надежды, была… нельзя сказать, чтобы рабыня, но и свободной, как наемные слуги, она по лоперским законам тоже не являлась. Соответственно, даже замуж она не могла выйти без согласия своего господина или госпожи. Разумеется, мы не в Лопере, однако сама Леси ни за что не соглашалась нарушать законы своей родины. Такое уж у нее было воспитание. В конце концов, говоруны из КСОР сумели таки переубедить Олисию, упирая на выгоды иметь в графской семье собственного лекаря, по гроб благодарного своей хозяйке, и та дала свое согласие. После этого вопрос с обучением Протиса решился сам собой. Хотя, я подозреваю, что, если бы не решился, особо настаивать никто бы не стал.

Дедушка Лил вещал гостям что-то из истории академии. Занимал время, дожидаясь прихода несколько запаздывающих гостей. Наконец, двери аудитории распахнулись и на пороге «нарисовались»… Целители. Трое. Объемистые фигуры. Надменные лица. Золотые жетоны на золотых цепях висят поверх мантий из жутко дорогого шелка. «Три поросенка» – вспомнилась мне вывеска на одном из кабаков столицы. Данное питейное заведение, кстати сказать, не самого низкого пошиба, славилось гигантскими порциями жареной свинины, и сложившейся у посетителей традицией «нахрюкиваться» крепкими напитками до поросячьего визга. Причем на вывеске этого почтенного заведения почему-то красовались отнюдь не милые рожицы поросят, а хари многопудовых хряков. Почему возникла такая ассоциация, сказать не могу: может, сели они рядышком, и ширину лиц имели соответствующую; может, показалось мне что-то, – но никакой вражды или неприязни я к ним не испытывал.

Видимо, эти представители элиты лекарского дела относились к группе специалистов, наиболее яростно требовавших отмены режима секретности. Мне Греллиана рассказала, как проходила многолетняя борьба с КСОР. Немалая часть целителей жаждала славы, почестей и признания. Им было мало скромно делать свое дело даже за очень хорошее вознаграждение. Другая часть присоединилась к ним из-за некоторых неудобств, связанных с соблюдением режима, хранением тайны и усилиями по маскировки участия целителя в работе с больными. Третья часть вяло возражала, собираясь и после отмены клятвы скрывать свой истинный статус, в чем ксоровцы их активно поддерживали.

Последним в аудиторию скромно проскользнул невзрачный старичок в простой мантии с эмблемой лекаря. Седые, коротко стриженные волосы и полностью серебряная длинная бороденка делали его похожим на простого деревенского травника, зашедшего в академию в надежде проконсультироваться по элементарному вопросу и случайно попавшему в нашу компанию. На секунду мы пересеклись с ним взглядами, и я понял, что дедок прибыл именно туда, куда надо. Взгляд его небесно синих глаз был ясным, проницательным, пронзительным и мудрым. Вместе с тем – по-детски озорным и веселым. А уж когда «поросенки» уважительно согнули в приветствии выи свои, всякие сомнения отпали – четвертое кресло за столом предназначено как раз ему.

Наконец-то все на местах, кристаллы вставлены в крышки столов, ладони на контурах, глаза закрыты… Испытание началось.

Целители отрешилась от всего, наблюдая за Леси. Не знаю, что они предполагали увидеть нового, но мне было очень интересно понаблюдать за процессом испытания. Никогда не видел со стороны, что происходит в момент контакта с артефактом. Полностью отрешившись от реальности по примеру старших коллег, я увидел, как от кристаллов в левые ладони испытуемых медленно внедряются сложнейшие узоры непонятного для меня назначения. Некоторые взаимодействовали с периферийной нервной системой, некоторые достигали головного мозга и странным образом начинали воздействовать на магическую структуру знаний испытуемых, не изменяя ее, а изменяясь сами. Как бы подстраиваясь, копируя ту или иную область. Закончив процесс, возвращаются в кристалл через правую ладонь. А куда деваются потом? Проследив за очередным узором, я вдруг увидел тонкую нить-связь уходящую от кристалла куда-то вниз. Недолго думая (а ведь наставники предупреждали, что думать полезно), я подсоединился к ней и… нить-связь увлекла за собой часть моего сознания. Да-да. Не все сознание, а всего лишь часть. Вот такие вот успехи у меня на поприще овладения своими способностями. Я был страшно горд своими достижениями и не думал, куда меня увлекло, что там ждет в конце «полета» и чем это грозит.

Я по-прежнему сидел на стульчике в лектории, одновременно осознав себя где-то очень глубоко в подвале академии рядом с огромной друзой кристаллов. Скользнув по нити внутрь друзы, так же как с помощью зеркала однажды попал внутрь себя, я оказался среди ажурной паутины магических нитей невероятной сложности и красоты. Они пульсировали разными цветами, «дышали», переплетались в новых и новых комбинациях и, казалось, жили своей жизнью. Несмотря на сложность, мне эта конструкция показалась все-таки несколько проще моего тела.

Вдоволь полюбоваться красотой и совершенством артефакта мне не дали. Сознание вдруг что-то вытолкнуло из друзы, а над ней отчетливо проявился фантом красивой девушки: круглолицей, темноволосой, кареглазой и улыбчивой.

– Здравствуй, полный целитель, и благодарю тебя.

Я так растерялся, что брякнул, не подумав:

– И здесь мою фигуру критикуют.

– Причем тут фигура? – удивилась девушка.