Кино, масоны и любовь (СИ) - Чайка Лариса

Ощущение влюбленности ушло в одночасье, и я стала видеть реальность происходящего. Очень жаль, что после этого случая, я разлюбила и кино. Вокруг были обычные люди, со своими проблемами, достоинствами — недостатками, и, как оказалось, недостатков было больше.

Разорвать контракт я не смогла. Стефан, наученный горьким опытом с Моникой, усовершенствовал все контракты, и моим адвокатам не удалось найти ни единой зацепки. Я вернулась на площадку, а потом, после дикого нападения придурка на мою квартиру, его недельных унижений и самобичеваний, и в его пентхауз.

Стефан буквально осыпал меня цветами, комплиментами и украшениями. Но, не они сделали свое дело, а его искреннее раскаяние. Уж можете мне поверить как эмпату, раскаяние, действительно, было искренним. Я простила.

Влюбленность в Стефана ушла, но осталась привязанность, и уважение к его чувствам. Хельги поблизости не было, а Стефан был рядом, единственный из близких мне людей.

Третий фильм стал для меня еще большим кошмаром, чередой постоянных скандалов и сплетен. Стефан, уже дважды грифононосец, сорвался с катушек. Ему открылись ранее запертые двери, и он оттягивался по полной. Он грешил и каялся, грешил и каялся. В то время, кроме игры на площадке, я еще играла роль его личного духовника, исповедующего и отпускающего грехи.

Сначала я чувствовала себя виноватой, думала, что это мой Дар заставил Стефана полюбить меня, сделать из меня звезду, а теперь эти чувства пришли в диссонанс с его внутренними ощущениями. И лишь позже поняла, что дело было совсем в другом.

Наш режиссер оказался очень суеверен. Стефан Голден так поверил в меня, как в свой талисман, что скорее бы дал отрубить себе руку, чем отпустить меня от себя. Я много раз просила его, чтобы он оставил меня в покое, я серьезно задумывалась уйти из кино. Но надо было знать Стефана.

Он вцепился в меня мертвой хваткой. Он устраивал мне фееричные праздники, признания в любви, и здесь же, не отходя от кассы, грандиозные скандалы и отвратительные сцены. Когда я выражала неверие истинности его чувств, наш грифононосный режиссер устраивал шикарные по силе сцены самоубийств, и его прощальные монологи были так хороши, что можно было только воскликнуть со слезами на глазах: «Верю! Верю!» Да что там люди? Любой детектор лжи не уличил бы его в обмане.

Я смирилась. Жизнь текла по накатанной. Все равно достойного кандидата у меня не было, я была свободна от любви, поэтому измены «милого друга» уже не причиняли мне боли. Не знаю, сколько бы еще тянулась такая жизнь, не случись моей встречи с Фридом.

ГЛАВА 8

«Монмаранси»— это модный фешенебельный ресторан, где собирались только сливки общества. Все места здесь были забронированы на много месяцев вперед. И, если Фрид пригласил меня именно сюда, то вес в обществе у него явно имелся.

Я оделась сегодня очень тщательно, никаких намеков на сексуальность и доступность. Лавандовый брючный костюм от известного дизайнера, черная широкополая шляпа, сумочка, туфли и перчатки к ней. Подумала и надела очки с затемненными стеклами — так легче будет скрывать эмоции. В том, что разговор будет неожиданным для меня, я не сомневалась.

Когда я озвучила у входа имя приглашающей стороны, метрдотель поклонился и повел меня в отдельный кабинет. Ого! Даже так? Да, разговор будет серьезным.

Сэм Фрид уже ждал меня, лениво попивая охлажденное белое вино. При моем появлении он встал, галантно склонив голову. Я поздоровалась и присела за столик.

— Давайте поужинаем, Элла, — предложил мой собеседник. — Вы что предпочитаете — мясо или рыбу?

— Я предпочитаю полное душевное спокойствие и романтическое уединение. Воспитание, знаете ли…

Сэм тонко улыбнулся.

— Мне импонирует ваше чувство юмора, но разговор у нас будет обстоятельный, поэтому давайте в процессе его еще и насладимся здешней великолепной кухней. Предлагаю форель под белым соусом, а к ней возьмем бутылочку хорошего белого вина. «Romanee — Conti Montrachet» вас устроит? Или закажем что — нибудь подороже.?

— Дешевле, дороже — это не показатель вкуса. Я предпочитаю «Batard Montrachet Grand Cru», если вы не против.

— Ну, что ж, прекрасный выбор.

Фрид сделал заказ официанту, который нас вскоре покинул. Громадное панорамное окно открывало чудесный вид на вечерний город. Я мечтательно уставилась на открывавшуюся передо мной картину. Завораживающее зрелище — огни большого города! Плохо, что я не художник, это можно рисовать бесконечно.

— Вам нравится вид отсюда?

— Да, очень, — я озвучила Фриду свои мысли.

— Разительно отличается от нашего мира, да? — подхватил он. — Я долго не мог привыкнуть к этой суматохе, а вот теперь просто не знаю, как возвращаться обратно. В этом мире столько энергии и жизни. Это подкупает. Да и возможностей тут несоизмеримо больше. Но мы должны быть патриотами.

Я фыркнула.

— Не надо душеспасительных речей, нас же никто не слышит, можете не выпендриваться передо мной. Или слышит?

— Нет, — он вертел в руках тонкую ножку бокала, — прослушки здесь нет. Проверено. Это оговорено в межмировых соглашениях. «Монмаранси» считается свободной зоной. Здесь часто встречаются представители различных миров, договариваются, подписывают документы. Мы здесь в безопасности.

— Судя по вашим высказываниям, вы должны будете вернуться в наш мир?

— Да. Я здесь на службе. По окончанию срока контракта, я вернусь домой.

— И много тут таких, как вы?

Аристократичное лицо моего собеседника осветила тонкая улыбка.

— Вы перехватываете инициативу? Похвально, я не ошибся в вас. Но неужели вы думаете, что я расскажу вам что — то такое, что вам знать не положено? Расслабьтесь, Элла, и смиритесь с тем, что инициатива сегодня будет исходить исключительно от меня.

— Мне не нравится, что вы вслух прилюдно называете меня Эллой.

— А что вас не устраивает? Габриэлла — Габи, Элла, Рил, вот составляющие вашего полного имени. Одна из них повторяет ваше родовое. Или вам не нравится ваше имя?

— Мне хотелось бы забыть все, что произошло там. Или Его Величество пощадил моих родственников? — Я с надеждой уставилась на собеседника.

— Увы, — он с сожалением покачал головой. — Вы же знаете наши законы.

— Но этого просто не может быть. Отец никогда бы не посмел…

— Элла, его вина была полностью доказана. Как и положено, три свидетеля подтвердили его вину.

— И один из них был герцог ванн Клеменс?

— Откуда вы знаете?

— Я еще была там, когда он приехал хозяином в наше родовое поместье.

Фрид сочувствующе покачал головой.

— Элла, не терзайте себя, уже все свершилось. Его Величество лично рассматривал этот вопрос, и, если вы вновь захотите поднять его, боюсь, что и вас уже спасти будет нельзя. Скажу вам честно, это я предложил вашу кандидатуру для этого весьма щекотливого дела. Я хочу дать вам шанс сохранить себе жизнь. Вы выкажите лояльность нашему королю, и получите для себя массу преференций.

Нам принесли ужин. Движением руки Фрид отослал официанта, сам налил мне вино, мы чокнулись и выпили.

— Сначала давайте поедим, а потом поговорим о делах? — предложил он мне.

— Нет. Начинайте сейчас, я уже долго ждала и волновалась. Боюсь, что не смогу поддержать светскую беседу и насладиться вкусом этой чудесной рыбы, не зная, что меня ждет впереди.

— Хорошо, как вам угодно.

Фрид задумался, откинулся на спинку кресла, сцепил руки перед собой в замок.

— Как вы знаете, Элла, мир у нас небольшой. После последней магической войны, выживших осталось очень мало. И, хотя война была два столетия назад, мы только— только залатали наши раны, а развитие вперед продвигается очень медленно. Это обусловлено нехваткой населения. Наш король даже пошел на непопулярные меры — разрешил многоженство для увеличения числа жителей нашего королевства.

Я хмыкнула:

— У моего отца была одна жена. Родители жили дружно и всю жизнь любили друг друга.