Палач - Дэниел Коул

– С чего бы начать? – без особой уверенности в голосе сказал он. – Банкир Вильям Коукс, которого повесили на Бруклинском мосту…

– Если вы не против, давайте с этого момента называть его просто Банкиром, – попросила Бакстер.

– Конечно-конечно… Мы полагаем, что одна его рука болталась свободно только потому, что убийце помешали довести дело до конца. В пользу этого говорят и показания свидетелей, видевших, как с моста в Ист-ривер что-то упало.

– А можно ли выжить после такого падения? – спросила Бакстер, натягивая шапочку ниже в попытке получше закрыть замерзшее лицо.

– Нет, – решительно ответил Руш, – во-первых, высота моста примерно сорок метров. Во-вторых, в ту ночь в Нью-Йорке было минус девять и река покрылась толстым слоем льда. В-третьих, что еще важнее, на следующее утро труп выбросило на берег. Ни за что не догадаетесь, что было написано у него на груди…

– «Кукла»! – хором воскликнули они.

– Таким образом, – обобщила Эмили, – у нас есть две жертвы с одинаковыми надписями на груди и двое мертвых убийц, тоже с одинаковыми надписями, причем оба преступления совершены на противоположных концах Атлантики, так?

– Нет, – возразил Руш, засовывая подмышки озябшие руки, – вы забываете о случае, упомянутом вчера Кертис, том самом, который мы пока держим в тайне и в расследовании которого просим помочь вас.

– То есть у нас есть еще третий комплект.

– Тоже убийство плюс самоубийство, как и сегодня, – добавил Руш.

Бакстер его слова, казалось, удивили.

– Какие-нибудь версии есть? – спросила она.

– Только смутное ощущение, что, пока мы будем разбираться, ситуация станет гораздо хуже. Как ни крути, но мы, согласитесь, охотимся на призраков.

Руш вылил на землю остатки безвкусного кофе, который зашипел и покрылся паром, будто кислота. Потом закрыл глаза, подставил солнцу лицо и задумчиво произнес:

– Как ловить убийцу, который уже мертв?

Глава 6

Среда, 9 декабря 2015 года,

7 часов 34 минуты вечера

Бакстер одним подбородком открыла дверь дома Томаса и ввалилась в коридор, в одной руке сжимая корзину для переноски кошек, в другой – пакет из супермаркета.

– Это я! – крикнула она, но ответа не дождалась.

Поскольку на первом этаже горел свет, Эмили поняла, что Томас дома. Оставляя грязные следы, она пошлепала на кухню, где что-то тихо бормотал телевизор, поставила кота и пакет на стол и налила себе большой бокал красного вина.

Потом рухнула на стул, сняла сапоги и стала растирать натруженные ноги, бездумно глядя на утопавший во мраке сад. В доме царила благословенная тишина, если не считать едва слышного уютного гула радиаторов отопления да приглушенных струй воды, бивших в пол душевой кабинки на втором этаже.

Эмили вытащила из пакета с покупками огромные упаковки снеков и молочного шоколада, но в этот момент ее внимание привлекло собственное отражение в темном окне. Осознав, что сейчас ей приходится впервые лицезреть себя с момента происшествия в тюрьме, она подсчитала многочисленные царапины на шее и лице и решила, что всерьез назвать повреждением можно только одну – сочащуюся сукровицей ссадину на лбу. Она вспомнила руки, схватившие ее и потащившие по полу, вспомнила беспомощность, охватившую ее, когда она лупила по сменявшим друг друга злобным рожам, и по ее телу прокатилась волна противной дрожи.

Перед тем как выйти из своей квартиры, Бакстер дважды приняла душ, но так и не смогла избавиться от ощущения грязи. Она устало потерла лицо, провела руками по влажным волосам и опять наполнила до краев бокал.

Десять минут спустя на кухню в домашнем халате вошел Томас.

– Привет, не думал, что ты при… – начал он, но в этот момент увидел украшавшие ее лицо порезы, осекся, подбежал и сел рядом. – Боже праведный! С тобой все в порядке?

Затем взял ее твердую, шершавую руку в свои ладони и нежно сжал. Бакстер выдавила из себя благодарную улыбку, отняла руку и подняла бокал как предлог, чтобы к ней не прикасались.

– Что случилось? – спросил он.

Вообще-то Томас был очень деликатным человеком, но в своей заботе о Бакстер он переходил все границы, стремясь опекать ее даже там, где не надо. В последний раз, когда она вернулась домой с разбитой губой, он использовал все свое влияние в адвокатской среде, чтобы пребывание ее обидчика в тюрьме стало максимально несносным, и не успокоился до тех пор, пока тот не получил за совершенное им преступление максимальный срок.

На секунду Эмили задумалась, не рассказать ли ему все.

– Ничего, – она слегка улыбнулась, – в офисе подрались двое сотрудников, я бросилась их разнимать. Наверное, не стоило вмешиваться.

Бакстер увидела, что Томас немного расслабился, ему было приятно знать, что никто не собирался умышленно причинить ей вреда.

Отчаянно желая узнать подробности, но видя, что Эмили не настроена развивать эту тему, он взял горсть чипсов.

– Закуска, основное блюдо или десерт? – спросил он, показывая на пакет с покупками.

Она коснулась откупоренной бутылки вина и ответила:

– Закуска.

Потом указала на огромный пакет попкорна и сказала:

– Основное блюдо.

После чего потрясла пакетом шоколадного печенья и добавила:

– Десерт.

Томас тепло ей улыбнулся и вскочил на ноги.

– Давай я тебе что-нибудь приготовлю.

– Не надо, мне и так хорошо. Я не особенно хочу есть.

– Всего лишь омлет, это пять минут, – ответил он и встал за разделочный стол, чтобы быстренько соорудить ужин. Он бросил взгляд на корзину для переноски кошек и спросил: – Что там?

– Кот, – автоматически ответила Бакстер в надежде, что так оно и есть: с момента появления в этом доме Эхо вел себя непривычно тихо.

Бакстер вдруг пришло в голову, что вообще-то сначала надо было спросить, готов ли он присматривать за ее питомцем, пока она будет в отъезде, и только потом с ним сюда заявляться. Тут она вспомнила, что еще ни словом не обмолвилась ему о своей командировке.

Больше всего ей не хотелось вступать ни в какие споры.

– Я всегда рад видеть Эхо, – начал Томас; его тон был уже не таким милым, – но как это он решился в такой холодный вечер проделать путешествие через весь город?

Бакстер решила поскорее с этим покончить:

– Меня на неопределенный срок откомандировывают работать вместе с ФБР и ЦРУ над одним громким убийством. Утром я улетаю в Нью-Йорк и понятия не имею, когда вернусь обратно.

Бакстер дала Томасу несколько секунд, чтобы он мог переварить услышанное.

Он вдруг стал подозрительно спокоен.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

– А, точно. Я забыла для Эхо корм, поэтому тебе придется купить его самому. Да, и не забывай давать ему таблетки.

Она пошарила в сумке, вытащила две коробочки, взяла их в две руки, потрясла ту, что была в правой, и сказала:

– Эти в рот.

Показала другую:

– А эти в задницу.

Томас стиснул зубы и с грохотом поставил сковородку на железную конфорку. Масло выплеснулось за пределы антипригарного покрытия и зашипело.

– Мне надо позвонить, – сказала Бакстер и встала.

– Вообще-то я готовлю тебе ужин! – резко бросил Томас, швырнув на сковородку горсть тертого сыра.

– Не хочу я твой долбаный омлет, – рявкнула ему в ответ она и направилась на второй этаж поговорить с Эдмундсом так, чтобы ее никто не слышал.

На Эдмундса только что написали. Пока Тиа меняла подгузник, он надел чистую рубашку, сунул грязную в стиральную машину, и в этот момент у него зазвонил телефон.

– Бакстер? – ответил он, моя руки.

– Привет, – сказала она непринужденно, – есть минутка?

– Ну конечно.

– Э-э-э… у меня выдался интересный денек.

Бакстер стала рассказывать во всех подробностях о событиях в тюрьме, Эдмундс внимательно слушал. Потом она поделилась с ним некоторыми сведениями, которые сообщил ей Руш на улице.

– Ритуальное убийство? – здраво предположил Эдмундс, когда она закончила.

– Такое объяснение и в самом деле представляется самым правдоподобным, но у американцев есть куча подразделений, отслеживающих деятельность последователей всевозможных культов и религиозных сект. По их словам, эти убийства нельзя подогнать ни под одну из групп, которые находятся в зоне их внимания.

– Мне совсем не нравится эта тема с «Наживкой». Убить тезку Волка – это одно, но вот добраться до Масса – совсем другое. У меня складывается ощущение, что этот посыл адресован тебе, а если так, то ты теперь в игре. И ты ведешь себя в точности так, как они хотят.

– Согласна, это возможно, но что мне остается делать?

– Алекс! – позвала его из спальни Тиа.

– Сейчас приду! – крикнул Эдмундс.

Сосед Эдмундса громко застучал в стену.

– Она теперь и меня описала! – завопила Тиа.

– Да иду я, иду! – ответил Эдмундс.

Сосед опять заколотил в стену, отчего с полки упала семейная фотография.