Ненаписанные романы - Юлиан Семенов

Микеладзе втащили в кабинет тов. Берия Л. П., и тот сказал:

- Дирижер, вас изобличили подельцы, у нас достаточно материалов, чтобы расстрелять вас и без официального признания! Но неужели вы не хотите облегчить совесть, выскоблить себя перед народом?!

- Товарищ Берия, - ответил великий музыкант, я ни в чем не виноват, и вам об этом прекрасно известно!

- Откуда ты узнал, что я - Берия?! Ты же слеп!

- У меня абсолютный слух, Лаврентий Павлович. Я узнаю любого человека по голосу...

И тогда Берия Л. П. сказал тем, кто привез к нему гения грузинского народа:

- Так вбейте ему гвозди в уши, чтоб он не мог никого узнавать по голосу!

И это сделали с Микеладзе. И Родина потеряла одного из лучших своих сынов..."

Берия, выгадывая время, начал читать письмо второй раз, но Сталин сказал:

- Положите бумагу, ее незачем читать дважды... Написанное - правда?

Берия мгновенно просчитал, что, если Сталин вызовет сюда тех трех, что присутствовали в кабинете во время беседы с Микеладзе, они неминуемо развалятся. Поэтому отвечать надо правду, замотивированную правду.

- Да, - ответил Берия, - это правда, товарищ Сталин... Микеладзе, Яшвили и Табидзе прилюдно обсуждали вопрос о том, как я "перекроил историю, приписав Сталину те революционные заслуги, которых он не делал". Более того, они говорили, что "убийство Авеля Енукидзе и Камо санкционировано Сталиным, который убирает тех, кто работал на Кавказе в начале века"... И еще: они повторяли слова бывшего полицмейстера Басилашвили, который рассказывал, что якобы "Сталин был впервые арестован не как пламенный революционер-ленинец, но как... некий Робин Гуд, дерзко грабивший богатеев. И только в тюрьме, под воздействием Ладо Кецховели, он примкнул к социал-демократии и с тех пор занимался экспроприациями для партии"...

- Вам более, чем кому бы то ни было, известно, откуда идет эта сплетня... Меня не волнуют сплетни, я их о себе слышал немало... Меня волнует другое: как могло случиться, что информация о факте с Микеладзе, - Сталин кивнул на письмо, лежавшее на столе, - стала известна людям? Да, да, людям, Берия! Многим людям! Думаете, в отделе писем ЦК об этом не говорят?! В их семьях? В семьях их друзей?! Думаете, об этом не говорит Грузия? Меня во всем этом деле меньше всего интересуете вы! Меня беспокоит престиж моих коллег, которые рекомендовали Берия на пост наркомвнудела...

Словом, я даю вам три дня для того, чтобы этот факт, - он снова брезгливо кивнул на письмо, - перестал быть фактом... Если что-то делаете - доводите до конца. У нас в России грузинские штучки не проходят, Берия. Ясно?! Или, может быть, вы такого рода всепозволенностью решили похвалиться своей близостью к Сталину? Особенно после того, как выпустили книгу об истории большевистских организаций Закавказья?! Может быть, это не случай, а организованная комбинация?! Может быть, вы забыли, что накануне следствия по делу Каменева было принято постановление, запрещавшее пытки оппозиционеров?!

Берия опустил глаза, боясь, что Сталин прочтет его: всем было прекрасно известно, что два года Каменева и Зиновьева кормили соленой рыбой, не давали воды и держали в камерах, где даже в жару топили печки... Зиновьев валялся на полу, начались печеночные колики, на этом его и сломили, потом сдался Каменев, о каком постановлении говорит Коба, он же знает все, абсолютно все!

Вот тогда впервые Берия и затаил ненавидящий ужас к этому человеку, задавленный, однако, неподвижной плитою магического преклонения перед ним.

И вот сейчас, спустя три года, походив по кабинету, Сталин раздраженно бросил:

- Во-первых, всю радиосвязь с вашими нелегалами необходимо прекратить начиная с сегодняшнего дня... Вплоть до моего указания... И, во-вторых, послезавтра я выезжаю на фронт, в район Ржева, пусть Серов подготовится...

...Он никому не верит, подумал Берия; он запретил связь с резидентурами, чтобы мы не передали им о его выезде из Москвы, он не дал мне время на подготовку, чтобы факт его поездки не стал известен кому бы то ни было. И Ржев выбрал не зря: видимо, именно для беседы о положении на Северо-Западном фронте он вчера вызывал не только Штеменко, но и Шапошникова с Голиковым, которые привезли оттуда двух командармов.

...Наутро генерал Иван Серов отправил под Ржев эшелон с батальонами охраны - "для проведения маневров в условиях боевой обстановки"; вызвал в штаб всех особистов фронта: "Необходимо обсудить вопросы, связанные с переформированием частей особого назначения".

В тот же день в Ржев прибыло еще три эшелона: охрана начала патрулировать все большаки и проселки в радиусе ста километров.

А назавтра туда приехал Сталин; его отвезли на окраину разбомбленного города и поселили в одном из чудом уцелевших домиков; Серов извинился:

- Товарищ Сталин, беда с водопроводом... Туалет во дворе, там же и умывальник...

- А где, по-вашему, оправлялся Сталин в Туруханском крае? - усмехнулся Верховный. - В ванной комнате?

Утром он вышел из просторной избы; отправился к рукомойнику, прикрепленному к старому вязу. Неторопливо намыливая руки, тщательно вымыл их, потом лицо; больше всего любил земляничное мыло; впервые пользовался им в Берлине, в девятьсот седьмом году, когда, в частности, помогал Литвинову и Красину готовить операцию по спасению Камо из тюрьмы... Золотой был человек Камо, таких больше нет; трагично, но его уход был угоден истории, ибо он знал все; тем более, просился к больному Ленину именно в то время, когда тот искал союза с Троцким против него, Сталина. Несмотря на то что завещание Ленина было запечатано в пяти конвертах, генеральный секретарь знал о его содержании; жена, Надя Аллилуева, работала в секретариате Ильича, там об этом говорили, дважды обмолвился Каменев.. Сделать подарок Троцкому, разрешить ему узнать свое прошлое - недопустимо; именно Берия тогда и доказал впервые свою преданность, именно он организовал трагедию с Камо, больше доверять в ту пору было некому. Риск? Еще какой, но положение было безвыходным: с одной стороны теоретик Троцкий, с другой - он, Сталин, связанный с экспроприациями, хорош генеральный секретарь, ничего не скажешь...

...Вытирая лицо мягкими прикосновениями крахмального вафельного полотенца, Сталин заметил двух парней из охраны в однотипных коричневых плащах и кепках такого же цвета - с длинными полуквадратными козырьками.

- Кто это? - не оборачиваясь, спросил Сталин. Серов, кашлянув, ответил:

- Охрана, товарищ Сталин.

- Это называется не охрана, - Верховный неторопливо обернулся; лицо бледное, глаза щелочками, - это намеренная дешифровка - вот как это называется...

Любой гитлеровский лазутчик за версту увидит этих загримированных остолопов и сообщит в свой центр... Убрать их всех немедленно...

- Слушаюсь, товарищ Сталин!

Проводив Сталина к завтраку, Серов бросился к ВЧ, соединился с Берия.

- Охрану не снимать, - отрезал тот. - Наверное, поставил в оцепление рослых, а ты найди маленьких, вроде тебя, пусть на корточках ходят.

(Спустя семь лет, во время съемок очередной картины о Сталине, заехавший на "Мосфильм" Роман Кармен увидал поразительную картину: народный артист Советского Союза Геловани, утвержденный решением Политбюро для исполнения роли генералиссимуса, шел перед камерой, а за ним, на корточках, семенили Зубов, игравший Молотова, и Толубеев, исполнявший роль Ворошилова. Изумленный Кармен спросил Чиаурели: "Миша, в чем дело?!" Тот ответил шепотом: "Никто не имеет права быть выше Сталина". Видимо, об этом стало известно генералиссимусу, потому что он вызвал министра кинематографии Большакова и сказал: "Сталин русский человек, и играть его надлежит русскому. Мне нравится Алексей Дикий... Товарищ Каганович находит, что мы похожи, пусть он играет Сталина в новых картинах".

Превозмогая дерзостный страх, Большаков ответил: "Но ведь Дикий был в свое время репрессирован, товарищ Сталин!" - "В свое время я тоже был репрессирован охранкой, - Сталин усмехнулся. - А ведь - ничего, народ простил...")

...После первого совещания с командующими армией Сталин, перед обедом, снова вышел мыть руки и заметил коротышек, ходивших по улице.

- Серов, - сказал Сталин негромко, - если вы сейчас же не уберете всех этих дармоедов, которые только привлекают ко мне внимание, вам и Берия не сдобровать. Так ему и передайте.

...Ночью два батальона охраны были загружены в теплушки, но в Москву тем не менее не отправлены.

На следующее утро, убедившись, что вокруг дома нет никого, кроме взвода автоматчиков, Сталин, усмехнувшись, сказал:

- А вечером давайте-ка поедем поближе к линии фронта.

...Всю ночь разведка искала хоть один несгоревший дом примерно в пятидесяти километрах от передовой; нашли; хозяевам было сказано, что приедет "генерал-майор Иванов, остановится на одну ночь, не могли бы переночевать в соседской землянке?".

Здесь, в избе, Сталин и провел совещание с четырьмя комдивами - эти донесут до солдат правду о том, что он, Верховный, был на передовой, но без трезвона, шумихи и пропагандистских штучек, а скромно, как и надлежит вести себя соратнику Ленина, продолжателю его великого дела.