Мой герой - Кара Колтер

Ее глаза невольно задержались на его губах. Он целуется на первом свидании? Даже позволить себе думать об этом показалось ей слабостью. Он, безусловно, взрослый циничный человек. Возможно, он ожидает даже нечто большее, чем просто поцелуй, на первом свидании. Она должна прекратить это, немедленно. Эти предположения заставляли ее чувствовать жар внутри.

Он может отвести своих племянников в Омбре сам.

«Вдруг я понадоблюсь ему», — заговорил в ней какой-то голос.

Нет, это была неправда. Правда заключалась в том, что Сара хотела провести с ним больше времени. Она пыталась успокоить себя тем, что это лучше, чем возвращаться опять к джему. Но она понимала, что это не все. Что-то проскальзывало между ними, да к тому же этот младенец вызывал в ней материнские чувства. Что сильно ослабляло ее бдительность.

Салливан смотрел на нее так внимательно… Она думала, что растает.

— Ух, тебе надо поправить прическу, — сказал он немного погодя. — По-моему, там что-то есть.

Он протянул руку и дотронулся до ее волос. Его прикосновение было очень коротким. Но оно заставило ее заметить опасную искру между ними. Она настороженно следила за тем, как он посмотрел на каплю на своем пальце, а потом понюхал ее. Затем попробовал. И расплылся в улыбке. Его улыбка была сногсшибательной.

— Это джем, — сказал он. — Дичка?

— Нет, дичка делается из диких яблок. Это ревень. Моя бабушка называла его «Буйство весны».

Сказав это, она снова покраснела, будто сказала нечто непристойно провокационное.

— Так, если дичка лечит нервы, то что может «Буйство весны»? — спросил он, игриво приподняв изогнутую бровь.

Что может «Буйство весны»? Почему-то Сара не хотела говорить ему, что джем вызывает игривость. И то, что он лечит старые душевные раны и вселяет надежду.

— Это просто джем, — сказала она, — он ничего не может.

— Зато из него выйдет неплохой гель для волос, — серьезно возразил он.

Она нехотя рассмеялась, и он посмеялся вместе с ней. Если его улыбка была сногсшибательна для нее, то его смех был откровенно опасен. Он открыл ей нечто о Салливане. Это сильно заинтриговало ее, заставило размышлять над тем, почему он был таким замкнутым, неприветливым. Ей захотелось спасти его от самого себя. До нее дошло, что впервые после расставания с женихом ее заинтриговал мужчина. Казалось, будто надежда закралась в ее душу, хотела она этого или нет. А ей действительно хотелось. Только не из такого источника! Люди, мужчины в частности, были слишком непредсказуемы. Майкл уже научил ее этому.

Даже, задолго до Майкла, ее отец разбил их семью. Ей не стоит забывать уроки, которым ее научили мужчины.

Разве Майкл Талбот не казался порядочным, надежным? Даже слегка степенным. Именно мужчиной, с которым можно построить жизнь. Разве ее отец не казался таким же? Партнер в юридической компании, эталон успешности по всем стандартам.

Но стоящий перед ней мужчина совершенно не похож на Майкла. И нисколько — на ее отца. Оливер Салливан казался полным противоречий и секретов. Что-то в нем было сильно надломлено. Было бы заблуждением думать, что возможно вылечить это, не травмируя себя.

— У меня никак не получится сводить детей к Омбре с тобой, — поспешно ответила она, чтобы не успеть передумать. — Никоим образом. Три интервью будет достаточно. Более чем. Я позвоню тебе по поводу деталей, как все подготовлю.

Она развернулась и рванула прочь от дома, чувствуя на себе его любопытный взгляд, но не в силах оглянуться.

Глава 4

«Так она не ходит на свидания», — думал Салливан, наблюдая за тем, как Сара спешно направилась к своей машине. Оглянувшись, она резко дала по газам и уехала. Вся эта ситуация много рассказала мужчине, который читал людей, как открытую книгу.

Она очень мила, натуральна, несомненно, одинока, и ее жизнь только начинает расцветать. Парни, наверное, у ее ног валяются штабелями. И она не ходит на свидания? Она посвятила себя делу, которое может потерпеть неудачу, — возрождение Кеттлбэнда. По крайней мере, он понимал, что это дело не может навредить ей.

— Разбитое сердце, — сказал он сам себе. — Она, видимо, испытала сильную обиду.

А как она держала этого младенца! Как Мадонна, абсолютно безмятежная, уверенная. Разбитое сердце не убило ее истинные желания. Они выражались в мягкой мимике, в кроткой улыбке, невольном вздохе, когда ребенок прислонился к ней.

Сара Макдугалл хотела семью. Детей. Безопасности. Она мудро сделала, что ушла. А он мудро поступил, отпустив ее. Их жизненные цели противоречили друг другу. Его цель — делать свою работу хорошо. Его работа не подходила к той уютной жизни, о которой она мечтала. Все люди, включая ее, хотели видеть в нем что-то иное. Но Салливан слишком хорошо знал себя и свои возможности. Подсознательное желание Сары было написано у нее на лице, когда она прижала ребенка к себе. Еще он понял, что она из тех наивных людей, которые считают, что одним своим желанием они могут создать счастливый мир. Ее преданность Празднику лета это доказывала.

Он был практически уверен, что сможет разбить все ее иллюзии буквально минут за десять. Не специально. Это просто был тот темный цинизм, который выработался у него, чтобы противостоять суровому, холодному, жестокому миру. Если иллюзии делали ее счастливой, то ему стоило просто оставить ее в покое.

Их жизни снова будут переплетаться, так как он согласился на интервью. Потом он просто пойдет дальше, обуреваемый странной тоской, которую он чувствует каждый раз, когда видит ее.

— Мне не нужен покой и отдых, — раздраженно сказал он вслух.

Младенец, чихнув, проснулся, а Джет пробежал мимо с размалеванным маминой помадой лицом.

— Ну, разве что — от этого.

На следующий день Сара позвонила ему на мобильный. Он был на работе. Выдалось исключительно тихое утро, даже по меркам Кеттлбэнда. Это было идеальное утро для мытья машин, но почему-то он не собирался этого делать. Глупое чувство гордости не давало ему сказать шефу, что он согласился на интервью.

Салливан отметил, что рад слышать ее голос.

— Как твой зять?

Она спросила об этом первым делом. В ней таилась нежность, способность к заботе и сильной любви. Нужно было не терять бдительности.

— Операция прошла успешно. Без осложнений. Он еще немного пробудет в госпитале, а моя сестра вчера вернулась поздно вечером.

Тишина. Он был почти уверен, что она хотела спросить его, как вел себя младенец и сходили ли они к Омбре. Но она этого не сделала. Несомненно, она тоже хотела быть осторожной. Что было хорошо. Он слышал, как она пыталась быть хладнокровной, предлагая ему встретиться. Сара договорилась об интервью и пообещала пробежаться с ним по возможным вопросам.