С Кощеем жить – злодейкой быть - Марина Бастрикова

Кощей ушел в небольшую комнату. Я наклонилась, чтобы увидеть убранство того помещения, в котором еще не была. То, что успела заприметить, больше походило на кабинет.

И тут я поняла, что сказал Кощей, и побежала за ним:

– Подожди. Скажи, как мне отсюда выбраться?

Я уперлась руками в дверь. Внутри действительно оказался обычный кабинет. Кровати не было, где же сосед спать будет?

– Как и все. Сдай экзамены.

Дверь попытались закрыть, да так, что упирающаяся я поехала босыми ступнями по полу, хотя и напирала на дверь всем весом.

– А я смогу сдать экзамены?

– Нет, ты не сдашь ни одной магической практики.

И дверь закрылась. Я так и замерла в той позе, в которой подпирала дверь, стремясь остановить ее движение.

Мне отсюда не вырваться?

Я зашла в спальню. Было уже абсолютно наплевать, есть где Кощею спать или нет. Потому что я попала в пожизненное заключение, а он даже не хотел попытаться мне помочь. Хотя понял, что была совершена ошибка в системе.

На кровати валялись вываленные из коробки вещи. Я нашла там нужные мне бумаги, а остальное с грохотом повалила на пол. Листая учебный план, я поняла две вещи: учеба начинается завтра, и меня ждет много, очень много магических практик.

Слезы таки полились из глаз.

– Папа, но я же действительно глупая и слабая.

– Ничего, дочка, пусть ты и мисс Слезоточивый Газ. Зато быстро успокаиваешься и находишь решение. Необычное. Которое не пришло бы в голову ни одной сильной и умной.

Но сейчас я не могу найти решения, папа. И не могу остановить слезы. Так всю ночь и ревела, доведя себя до дрожи с икотой.

Глава 6. Заколдованный остров

Когда я подскочила с кровати, кто-то кричал. Громко, истошно, предсмертно. С хрипами.

Ворвалась в гостиную. Там на диванчике спал Кощей. Прямо во вчерашней одежде. На мои толкания он щелкнул пальцами, что-то сверкнуло, но ничего не произошло. Я схватила лежащую рядом трость и применила прием «дайте мне точку опоры, и я переверну Землю, тьфу ты, Кощея». Свалившийся на пол Кощей потер глаза и сказал:

– Убью.

– Ну так скорее убивай!

– Еще никто так не торопился на тот свет, даже в пыточной. – Лежащий на животе на полу Кощей приподнялся на локтях.

– Ты не слышишь? Кто-то кричит. Иди скорее. – Я волновалась и тряслась, боясь, что кричавший уже мертв. Но понимала, что своими цыплячьими силенками ничем никому не смогу помочь.

– Куда?

– Спасать.

Кощей наконец-то перевернулся на спину и сфокусировал взгляд на мне. Его зрачки расширились, а рукой он пошевелил, чтобы на нее опереться и поближе рассмотреть мой кружевной бюстгальтер.

– Не посмотрю на твои года и врежу этой тростью так, что радикулит не спасет. Встал и пошел спасать. Кто у нас в доме мужик, а?

Последнюю фразу я сказала в интонации своей младшей сестры. Действовало безотказно. Вот и сейчас Кощей встал на ноги, а трость отобрал.

– Кого я, по-твоему, спасть должен? Звонок? – Столкнувшись с моим недоумением, пояснил: – Это оповещающий сигнал о скором начале занятий.

– А зачем такой истошный?

– Чтобы проснулись и поняли, что мы вовсе не свободные студенты. Наверно. – Кощей стоял в помятом черном костюме и саркастически ухмылялся, оглядывая меня с головы до ног.

Мне стало стыдно. И даже не столько из-за того, что свалила Кощея с дивана (это мне даже понравилось после его вчерашнего отказа мне помочь), а с того, что нахожусь тут в одном белье. Меня бы оправдало спасение чьей-то жизни, но не звонок на урок. Покраснев до кончика левого мизинца, убежала в комнату. Захлопнула дверь, оперлась на нее спиной и тяжело задышала. Хорошо хоть, что опростоволосилась не перед парнем, который мне нравится. Можно представить, что это случилось перед каким-то дедушкой, верно? Триста лет – не шутки.

Да мне даже сорокалетние кажутся стариками. И если они мне однажды начнут нравиться – это точно будет показатель, что мне уже тридцатник. А сколько лет мне должно быть, чтобы заценить трехсотлетних? Да и вообще, у меня появилась хорошая новость. Вчера грустила, что нет будильника, чтобы вовремя к занятиям проснуться. А оказывается, он и не нужен.

Успокоив себя этим, стала рыться в разбросанных на полу вещах. Я точно видела, что выдали какие-то тряпки. Надеюсь, там есть одежда и обувь. Надевать в который раз уже теперь совсем нелюбимое платье – нет, спасибо.

Все найденные вещи и тряпки оказались серого цвета. Платье больше походило на какой-то балахон, но я подвернула рукава и, оторвав от какой-то тряпки кусок, перевязала как пояс. Пойдет. Ботинки тоже были серые, с тряпичным голенищем. Схватив тряпичную сумку (угадайте цвет), засунула туда выданные тетрадки, карандаши и учебный план. Пусть я вчера с ним ознакомилась, но, может, на переменах смогу изучить получше. И уже без чувства отчаяния, ведь вчера ничего так и не придумала.

Пропускать занятия – не дело. Пока что – это единственный путь из местной тюрьмы. Может, пятерка за теорию и двойка за практику сложатся хотя бы в троечку и меня выпустят? Как тут вообще оценки ставят? Пока все не выясню – больше плакать не буду. По крайней мере постараюсь. Когда я вышла из комнаты, то Кощея в ней уже не было. Слава богу, он меня не видит.

Наверно, сейчас веки похожи на шарики с водой, приплюснутые тяжелой жизнью и насупленными бровями. Эта мысль напомнила мне о необходимости хотя бы умыться. К счастью, комнатка мне и правда попалась элитная. Нашлась такая же неприметная дверь, как и для кабинета. Раковина была полукруглой, ванная – ровным и очень глубоким овалом, как и дырка в полу. В целом назначение всего увиденного было понятно. Даже зеркало нашлось. Тени и подводка для глаз у меня потекли, глаза опухли, лицо позеленело. Красотка. Без средства для снятия макияжа черные подтеки смывались с трудом, оставляя серые круги под глазами.

Не сразу расслышала, что кто-то стучит. Вот, главное, звонок слышно так, что кровь убегает куда-то в неприличное место, а стук не слышно. Я открыла дверь. Там стоял уже знакомый мне надсмотрщик. Который типа не Тони Старк, но железный.

– Вы Снежная Королева, я верно помню?

– Да, все верно.

– Вам посылка. – Надсмотрщик протянул мне коробку, но та натолкнулась на мутную преграду. И взорвалась. Какое счастье, что я не успела за преграду сунуть руку. Огонь исчез, как будто его