Нефтяной фронт - Николай Байбаков

Перестройку народного хозяйства в период войны проводил Государственный Комитет Обороны, который возглавлял, как известно, И.В. Сталин.

Многие спрашивают: каким он был государственным деятелем? Мне трудно давать ему обобщающую оценку. Приведу здесь лишь впечатления, относящиеся к моему назначению наркомом нефтяной промышленности. Это было в 1944 году, назначение на эту должность со мной предварительно не обсуждалось. Только через три месяца Сталин вызвал меня для беседы по поводу состояния дел в нефтяной промышленности. В Кремле, в приемной Сталина, заведующий секретариатом А.Н. Поскребышев попросил меня немного подождать, так как Сталин был занят в своем кабинете поиском какой-то книги. Дважды Поскребышев заходил к нему и, возвращаясь, вновь просил меня подождать, а когда вернулся в третий раз, сказал:

– Товарищ Сталин, видимо, нашел нужную книгу и читает, стоя на стремянке. Вы войдите, кашляните, чтобы он услышал.

Не без волнения вошел я в кабинет. Сталин действительно стоял на стремянке спиной ко мне и читал какую-то книгу. На нем был серый френч и – что особо бросилось в глаза – худые шевиотовые сапоги. Меня это буквально сразило. Генеральный секретарь, Верховный Главнокомандующий – в дырявых сапогах. Конечно, известно, в каком тяжелом положении находилась страна, но дырки в сапогах, во всяком случае, можно было залатать. Я постоял с минуту, затем кашлянул в кулак.

Сталин оглянулся.

– А, это вы, молодой человек, товарищ Байбаков, – проговорил он, сделав ударение на втором слоге фамилии. Поставив книгу на стеллаж, Сталин спустился по стремянке, пожал мне руку, предложил сесть за стол и, закурив трубку, начал ходить по кабинету.

– Товарищ Байбаков, мы назначили вас наркомом нефтяной промышленности…

Откровенно говоря, меня с самого начала не удивило это решение. Предыдущий нарком, бывший секретарь Ивановского обкома ВКП(б), не был нефтяником и, видимо, не вполне удовлетворял требованиям Государственного Комитета Обороны, а потому и был смещен. Значит, назначая меня, полагались на мой опыт и знания? Но дело ответственное, могли бы и спросить: хочу ли и сумею ли я руководить наркоматом?

Я набрался смелости и сказал:

– Товарищ Сталин, перед моим назначением, никто даже не поинтересовался, сумею ли справиться?..

Сталин, попыхивая трубкой, ответил:

– Товарищ Байбаков, мы знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом.

Разговор зашел о тяжелом положении в народном хозяйстве в связи с разрухой в освобожденных районах и о топливном голоде. Задал Сталин вопрос, касавшийся нефтяной промышленности. Положение наше было незавидным. Мы вошли в войну с годовой добычей нефти 33 миллиона тонн, а выходили из войны, добывая всего 19 миллионов тонн.

Затем Сталин задал вопрос, который меня несколько озадачил:

– Товарищ Байбаков, вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность раздавить?

– А как они смогут нас раздавить?

– Очень просто, – ответил Сталин, – мы создали и танки, и самолеты, и машины. Много у нас захваченной техники. Но они же останутся без движения, если не будет нефти, бензина, дизельного топлива. Нефть – это «душа» военной техники. А я добавил, и всей экономики.

И действительно, с увеличением машинного парка возрастали потребности в горючем, а мы добывали нефти всего 19 миллионов тонн…

– А что нужно для увеличения добычи нефти? – спросил он и внимательно посмотрел на меня.

– Необходимо немедленно развивать новую нефтяную базу – Второе Баку, о чем говорилось до войны на XVIII съезде партии, – ответил я. – Для этого потребуются капиталовложения, материальные ресурсы, рабочая сила.

– Хорошо, – сказал Сталин. – Вы изложите конкретные просьбы в письменной форме. Я скажу Берии…

Сталин тут же набрал по телефону номер Берии – в то время первого заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров, курирующего топливные отрасли, и сказал:

– Лаврентий, все, что попросит товарищ Байбаков для развития нефтяной промышленности страны, нужно дать.

Сталин отреагировал на мое предложение о том, чтобы некоторые заводы, производящие военную технику, начали изготавливать буровые станки, грязевые насосы и другое оборудование, назвав при этом некоторые из них. Он распорядился, чтобы Уралмаш и другие заводы наладили производство необходимого оборудования, Выражаясь современным языком, началась конверсия военных предприятий.

После обсуждения вопроса о возможностях быстрейшего подъема добычи нефти, длившегося более часа, Сталин под конец беседы спросил:

– Вот вы молодой нарком… Какими свойствами должен обладать советский нарком?

– Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, опора на свой коллектив…

– Все верно, товарищ Байбаков, это очень нужные качества, но какие все-таки наиважнейшие?

Помню, что назвал еще несколько и смолк.

– Еще что? – покуривая, спросил Сталин.

– Товарищ Сталин, я весь арсенал качеств наркома назвал. Буду рад, если вы мне что-нибудь подскажете.

– Все правильно, товарищ Байбаков, – сказал он, подойдя ко мне, – но главного вы не сказали.

Я встал со стула, но он, коснувшись чубуком трубки моего плеча, посадил меня на место.

– У советского наркома должны быть «бичьи» нервы плюс оптимизм, – тихо проговорил он, заканчивая беседу.

Должен сказать, что я на всю жизнь запомнил эти слова Сталина. «Бичьи» нервы и оптимизм особенно мне были нужны, когда в течение 22 лет я находился на посту председателя Госплана СССР. Требовались здесь даже не «бичьи», а стальные нервы, причем из легированной стали. Ну, а без оптимизма совсем пропал бы.

Когда я вышел из кабинета Сталина, поинтересовался у Поскребышева, почему Верховный Главнокомандующий ходит в худых сапогах.

– А вы заметили, где эти дырки? – спросил Поскребышев и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Товарищ Сталин сам сделал эти дырки, чтобы не досаждали мозоли…

Надо сказать, что после этого памятного разговора со Сталиным наметился перелом в освоении и развитии Второго Баку. На помощь нефтяникам пришли работники многих заводов тяжелой промышленности различных регионов страны. Мне особенно хочется отметить Горьковскую область. Там, что называется, установили нефтяное оборудование, организовав его производство на высокой технической основе. На заводе, где директором был генерал Елян, создали специальный цех по производству грязевых насосов для буровых работ. Завод в Пермской области стал выпускать глубинные насосы, получившие высшую оценку нефтяников. Огромную помощь нефтяникам оказал Уралмашзавод, где, кстати говоря, начинал свою трудовую деятельность главным сварщиком, а затем стал начальником цеха и директором Николай Иванович Рыжков, возглавивший позднее правительство страны.

Этот завод наладил производство буровых станков – главного «оружия» буровиков. В качестве силового двигателя к буровым станкам уралмашевцы использовали двигатели танка Т-34. Так война «работала» на мирную жизнь. С организацией этого производства отлично справился директор завода В.Г. Музураков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});