Небо любви - Людмила Маркова

Знакомый техник в теплом комбинезоне усердно осматривал двигатель. Роман поежился, вспомнив о трагедии, произошедшей в дождливый осенний день, когда двадцатишестилетнего техника, непоседливого, энергичного и жизнерадостного парня, засосало в работающий двигатель. То, что от него осталось после того, как он был пропущен через мясорубку, — зрелище не для слабонервных.

Приступив к своим обязанностям, Роман постепенно забыл и о тяжелом похмелье, и о своем юбилее. Все аварийно-спасательные средства — трапы, огнетушители, кислородные приборы — должны быть исправны и находиться на своих местах. Все это Роман проверил так же, как и работу электрооборудования, давление в дверях и надувных трапах, и остался доволен результатами этой проверки.

— Бортпроводникам собраться во втором салоне! — объявил командир корабля, чтобы, как обычно, провести предполетный разбор. Он первым протянул руку Роману, как старому знакомому.

Группа подвыпивших спортсменов долго не соглашалась пристегиваться ремнями. Один из них ругнулся, когда Роман настойчиво затянул на нем ремень.

— Еще одно скверное слово, и вас попросят выйти из самолета, — спокойно заявил Роман.

— Прости, брат, мы же матом не ругаемся, мы им разговариваем, — миролюбиво отреагировал нарушитель спокойствия.

— Вы уж как-нибудь потерпите, у нас это не принято, — скрывая улыбку, ответил Роман.

— А как ребенка пристегнуть? — спросила молодая мама, держа пухленькую десятимесячную девочку на коленях.

— Ребенка держите на коленях, прижмите к себе, но не пристегивайте, — объясняла Вика, возглавляющая бригаду бортпроводников.

Все заняли свои места, пристегнулись. Самолет взлетел. Но что-то не понравилось Роману в звуке двигателей, что-то было не так, он это нутром чувствовал. За столько лет он наизусть знал, как шумит двигатель на разных типах самолетов на определенных этапах полета.

И вдруг самолет накренился на одну сторону и в салоне появился запах дыма. Началась паника. Многие вскакивали со своих мест, пытаясь убежать в хвост.

— Safety position. Принять безопасную позу, — четко произнес командир.

Его голос казался спокойным и уверенным, и так же уверенно почувствовал себя Роман. Наступил его час, тот один-единственный решительный час, когда человек должен показать все, на что он способен. Наполеон считал, что от одного мгновения, от одной мысли зависит исход сражения. В благоприятный момент, эта мысль вспыхивает и наступает сокрушительная победа.

— Голову на колени, обхватить ноги под коленями! — приказывал Роман, и решительный голос Вики вторил ему.

«Молодец, девочка», — в который раз мысленно похвалил ее Роман.

Другие бортпроводники, на секунду онемевшие от страшной неожиданности, быстро подключились, и скоро в салоне воцарился порядок.

Самолет стремительно приближался к земле. Роман чувствовал на себе взгляды пассажиров. Они смотрели на него преданными глазами, смотрели с надеждой, верой, мольбой. Сейчас он был самый старший, самый опытный, самый мудрый и самый знающий. Он обменялся с Викой взглядом и ободряюще подмигнул. Вика неожиданно ответила улыбкой. «Молодчина», — красноречиво говорил ей глазами Роман. «Ты тоже», — отвечали Викины глаза.

Самолет грохнулся о землю, и посередине фюзеляжа стала образовываться трещина. В передней части уже бушевало пламя.

— Начать эвакуацию! — успел прохрипеть командир и потерял сознание.

— Отстегнуть ремни, снять обувь, оставить все, на выход! — кричали бортпроводники.

Двери в передней части самолета открывать было опасно. Вика направляла пассажиров первого салона к другим выходам. Голос ее гремел:

— Ко мне, прыгайте, съезжайте, убегайте!

Роман казался вездесущим. Он со скоростью барса и с гибкостью пантеры двигался по всему самолету, выталкивая растерявшихся пассажиров из самолета. Они слушались его, они доверяли ему, они полагались на его знания и опыт. С каждым спасенным пассажиром Роман чувствовал себя сильнее, моложе, энергичней. Я молод, я все могу, я спасу вас — говорили его мощная фигура, его уверенные действия, его ловкие движения. Это был парадокс, но в эти минуты он чувствовал себя счастливым. Уже горела середина самолета, нужно было уходить. Дым стоял в горле и щипал глаза.

— Надо уходить, мы сейчас все сгорим! — закричала тоненькая бортпроводница Нелли.

Она была такая юная, такая светлая, такая тонкая, такая неискушенная. Она так хотела жить! Но трещина разверзлась, и она провалилась, словно в ад, в горящее пекло. Мощная струя пены помчалась за ней вслед. Это подоспевшие пожарные стремительно разворачивали свои действия.

— Вика, а где женщина с маленьким ребенком?! Ты не видела, она не покидала самолет?! — диким голосом кричал Роман.

— Нет, ее не было! — истерично закричала Вика и зарыдала.

— Прыгай! — Роман толкнул ее на трап.

Он побежал в хвост и увидел потерявшую сознание молодую маму. Зажатая в ее руках девочка зашлась от плача. Роман схватил обеих и потащил к выходу. Он не заметил, как на нем загорелась одежда, как обуглились пальцы на левой руке. Он упорно тащил драгоценную ношу к выходу. Он знал, что оставались секунды до взрыва. В последний момент женщина пришла в себя и, взяв дочь на руки, прыгнула на трап. Голова у Романа закружилась, поплыла, и все вокруг завертелось в бешеной карусели.

Большая очередь из стюардов и стюардесс, знакомых и не знакомых Роману, толпилась около пункта сдачи крови, так необходимой ему сейчас.

Положение было критическим, срочно требовалось прямое переливание крови.

Роман медленно поднял веки и увидел трубки, протянутые от одной постели к другой.

«Кто же это? Кто теперь станет моим кровным братом или сестрой?» — мелькнуло в воспаленном сознании Романа.

— Ты очнулся, милый? — услышал он знакомый голос.

— Оленька, это ты? — слабо прошептал Роман.

— Это я. И я от тебя никуда не уйду. Никогда.

Пересохшие губы Романа растянулись в улыбке, глаза заволокло влагой. «А ведь пятьдесят совсем не возраст», — радостно подумал он.

Глава четвертая

Верные друзья

Первым человеком, кто навестил Юльку на второй день ее пребывания в больнице, была Лариса, та самая бортпроводник-инструктор Лариса Шнырева, о которой у Юльки не так давно еще складывалось не лучшее мнение. В палату легкой походкой вошла совсем другая женщина — молодая яркая шатенка, живые карие глаза, волосы заплетены в мелкие косички, полные губы, чуть тронутые помадой пастельных тонов, и больше никакой косметики. Одетая неброско и со вкусом, Лариса казалась образцом элегантности.