Апелляция - Джон Гришэм

По средам в церкви Пайн-Гроув раздавали еду всем желающим, и народу там всегда собиралось невероятно много. Популярная церковь находилась в середине поселения, и многие прихожане просто проходили пару кварталов пешком по воскресеньям и средам. Двери церкви были открыты восемнадцать часов в сутки, а пастор, живший в приходском доме за церковью, всегда находился на посту, готовый проповедовать для своей паствы.

Они совершали трапезу в «братском доме» — уродливой металлической пристройке сбоку от часовни, там внутри на складных столах раскладывалась самая разная домашняя снедь. Здесь можно было найти и корзинку белых булочек, и большой чайник со сладким чаем, и, конечно, много бутылок питьевой воды. Сегодня толпа была даже больше, чем обычно, потому что все надеялись увидеть Дженет. Люди ждали праздника.

Церковь Пайн-Гроув отличалась ярой независимостью без всякого намека на какую-либо конфессиональную принадлежность, чем очень гордился ее основатель — пастор Денни Отт. Саму церковь построили баптисты несколько десятилетий назад, а потом она пришла в запустение, как и все в Бауморе. Ко времени приезда Отта вся паства состояла лишь из пары совершенно измученных душ. За годы борьбы с безбожием ему удалось увеличить количество прихожан в десятки раз. Отт помог облегчить души нуждающимся, открыл двери перед местным обществом и сумел наконец достучаться до людских сердец.

Его приняли не сразу, главным образом потому, что он был «с севера» и его сразу выдавал чистый отрывистый акцент. В библейском колледже в Небраске он познакомился с девушкой из Баумора, и она повезла его на юг. После ряда злоключений он попал во Вторую баптистскую церковь в качестве временного пастора. На самом деле он не был баптистом, но при столь скудном выборе молодых проповедников в округе церковь не могла позволить себе особую избирательность. Через шесть месяцев баптисты покинули это место, а церковь получила новое название.

Он носил бороду и часто читал проповеди, облаченный во фланелевую рубашку и походные ботинки. Галстуки не запрещались, но, конечно же, не приветствовались. Это была церковь для людей, место, где каждый мог найти мир и покой, не заботясь о том, чтобы прийти в своей лучшей воскресной одежде. Пастор Отт избавился от Библии короля Якова и старых церковных гимнов. Он не часто прибегал к заунывным песнопениям, написанным древними пилигримами. Службы проводились в более непринужденной обстановке и осовременивались показом слайд-шоу и игрой на гитаре. Он верил и заявлял, что бедность и несправедливость — гораздо более важные социальные проблемы, чем аборты и права гомосексуалистов, но все же проводил такую политику с осторожностью.

Церковь росла и процветала, и деньги нисколько его не заботили. Его друг из семинарии содержал миссионерскую организацию в Чикаго, и благодаря таким связям церковная кладовая Отта всегда была полна не новой, но еще пригодной для носки одежды. Он настойчиво обращался к гораздо более многочисленной пастве в Хаттисберге и Джексоне и на их пожертвования поддерживал запас еды в «братском доме». Он выпрашивал у фармацевтических компаний излишки продукции, складируя безрецептурные лекарства в церковной «аптеке».

Денни Отт считал, что его миссионерские цели распространяются на весь Баумор и ни один человек не должен остаться голодным, бездомным или больным, если в его силах это предотвратить. По крайней мере он не допустит, чтобы такое происходило у него на глазах, а глаза его всегда зорко следили за всем и вся.

Он провел шестнадцать похорон своих прихожан, убитых «Крейн кемикл», компанией, которую он так люто ненавидел, что часто молился о прощении ему этой ненависти. Он презирал не безымянных и безликих людей, владевших «Крейн», иначе это поставило бы под вопрос его веру, а именно саму корпорацию. Греховно ли ненавидеть корпорацию? Этот вопрос изводил его душу каждый день, и на всякий случай он продолжал молиться.

Шестнадцать человек были похоронены на маленьком кладбище за церковью. Когда было тепло, он стриг траву у надгробий, а когда холодно, — красил белый частокол, окружавший кладбище и защищавший его от оленей. Хотя он к этому не стремился, его церковь стала колыбелью движения против «Крейн» в округе Кэри. Почти каждого из прихожан глубоко тронули смерти и болезни людей, пострадавших от этой компании.

Старшая сестра его жены окончила школу в Бауморе вместе с Мэри-Грейс Шелби. Пастор Отт и Пейтоны были очень близки. За закрытой дверью при участии одного из четы Пейтонов по телефону в кабинете пастора часто проходили юридические консультации. Не один десяток показаний был записан в «братском доме», битком набитом юристами из больших городов. Отт ненавидел корпоративных юристов столь же люто, как и саму корпорацию.

Мэри-Грейс часто звонила пастору Отту во время процесса и всегда говорила, что не стоит особенно рассчитывать на успех. А он и не рассчитывал. Когда она позвонила два часа назад с ошеломительными новостями, Отт схватил жену, и они принялись от радости танцевать по всем дому, крича и смеясь. Теперь «Крейн» не отвертеться, она унижена, публично растоптана и получит по заслугам. Наконец-то!..

Он как раз приветствовал собравшихся, когда увидел, что вошла Дженет со сводной сестрой Бетт и их обычной свитой. Женщину тут же обступили те, кто ее любил и кто хотел поддержать в этот радостный момент и тихо прошептать слова успокоения. Они сели в конце зала около старого пианино, и к ним тут же потянулась очередь встречающих. Дженет удалось выдавить пару улыбок и даже сказать «спасибо», но она казалась очень хрупкой и слабой.

Кушанья остывали с каждой минутой, а церковь была уже набита битком, и пастор Отт наконец призвал всех к порядку и принялся читать сумбурную благодарственную молитву. Закончив витиеватой фразой, он сказал:

— Приступим к еде.

Как всегда, дети и старики выстроились в очередь первыми, и ужин был подан. Отт прошел в конец зала и сел рядом с Дженет. Когда люди постепенно разошлись, чтобы поесть, она шепнула пастору:

— Я хотела бы зайти на кладбище.

Он вывел ее через боковую дверь на узкую, посыпанную гравием дорожку, которая огибала церковь и через пятьдесят ярдов спускалась к маленькому кладбищу. Они ступали в темноте медленно и молча. Отт открыл деревянные ворота, и они вошли на кладбище, чистое и ухоженное. Надгробия были маленькими. Там лежали только рабочие люди, и не было памятников, склепов или безвкусных монументов.

Через четыре ряда справа Дженет опустилась на колени меж двух могил. В одной покоился Чед, ее больной ребенок, который прожил всего шесть лет, прежде чем погиб от опухолей. В другой лежали останки Пита, что был ей мужем восемь лет. Отец и сын, бок о бок друг подле друга, навечно. Дженет приходила к ним по крайней мере раз в неделю и всегда жалела, что не последовала за ними. Она обнимала оба надгробия сразу, а потом тихо говорила:

— Привет, мальчики. Это мама. Вы не поверите, что сегодня произошло.

Пастор Отт ускользнул, оставив ее наедине со слезами, мыслями и словами, которых не хотел слышать. Он ждал у ворот, время шло, и он смотрел, как тени ползли по рядам надгробий, когда луна то выходила из облаков, то пряталась за ними. Он уже похоронил Чеда и Пита. Всего шестнадцать смертей, и счет еще не был закрыт. Шестнадцать немых жертв, которые, возможно, больше не были такими немыми. Наконец до общества донесся голос с маленького обнесенного частоколом кладбища у церкви Пайн-Гроув. Громкий голос, исполненный гнева, который требовал, чтобы его выслушали и справедливость восторжествовала.

Он видел тень Дженет и слышал, как она говорит.

Он молился вместе с Питом в последние минуты его жизни и целовал маленького Чеда в лоб в предсмертный час. Он с трудом собирал деньги на гробы и организацию похорон. Потом вместе с двумя дьяконами копал могилы. Эти две смерти разделяли лишь восемь месяцев.

Дженет все еще стояла там, шепча слова прощания, потом повернулась к нему.

— Пора возвращаться в дом, — сказал Отт.

— Да, спасибо, — кивнула она, вытирая слезы со щек.

Стол мистера Трюдо обошелся ему в 50 тысяч долларов, и поскольку именно он выписал чек, то надеялся, что хотя бы выберет людей, которые будут сидеть рядом. По левую руку от него находилась Брианна, а рядом с ней — ее близкая подруга Сэнди, еще один ходячий скелет, который только что по контракту расторг последний брак и охотился за мужем номер три. Справа сидел его друг, бывший банкир, с женой, это были довольно милые ребята, которые любили поговорить об искусстве. Уролог Карла сидел прямо напротив него. Его с женой пригласили только потому, что они мало разговаривали. Единственным, кто не вписывался в эту компанию, был не самый большой начальник из группы компаний Трюдо, которому против воли выпал жребий провести этот вечер в их обществе.