Хрустальная ловушка - Виктория Платова

— Берегись, Иона, — засмеялся Марк. — От этой дамочки всего можно ожидать.

— Я учту. — Иона откинулся на стуле и втянул в себя пивную пену.

— А что прикажете делать соблазненной и покинутой. Иона?

— Не знаю.

Твердолобость шурина (или деверя, господи, как нелепо может именоваться брат человека, которого ты любишь!) не понравилась даже Ольге, которая наблюдала за происходящим с известной долей снисходительности. Она бросила укоризненный взгляд на Марка — приведи в чувство своего хамоватого аборигена! — а потом на самого Иону — не очень-то вежливо с вашей стороны так разговаривать с женщиной.

Марк тотчас же попытался исправить положение: он поднялся и склонился в церемонном поклоне над обиженной Инкой.

— Вы позволите?

— Ты, конечно, не предел моих мечтаний. Я бы предпочла кого-нибудь другого…

— Учти, я здесь не только как скромный отдыхающий, но и как представитель фирмы твоего мужа.

— И что?

— Должен присматривать.

— Это его распоряжение?

— Нет, но…

— Все понятно. — Инка обезоруживающе улыбнулась. — «Вечная бдительность — залог свободы». Картина Рокуэлла Кента.

— Мне больше нравятся импрессионисты.

— Ладно, — смилостивилась Инка. — Не могу сказать, чтобы я была в восторге. Но на безрыбье…

— Я предпочел бы высказывание «За неимением гербовой, пишут на простой», если не возражаешь. Как подчиненный твоего высокопоставленного мужа.

— Учти, я буду целенаправленно наступать тебе на ноги, — улыбнулась Инка.

— Я тоже.

Марк и Инка удалились к пятачку эстрады, и Ольга вдруг поймала себя на мысли, что они совсем неплохо смотрятся вместе: брюнетка и блондин, белое и черное, короткие стрижки… Уж слишком демонстративно они не ладят, а Инка действительно наступает Марку на носки, стерва… Вполне изящно и в такт музыке, как раз на синкопах.

Интересно, о чем они разговаривают? А они о чем-то говорили, Ольга это видела. При этом лицо у Инки было такое, как будто она раздавила гадину. Лучшего террариума для Ольгиной ревности и придумать невозможно…

— Вы не слушаете меня? — приглушенный голос Ионы только сейчас донесся до Ольги.

— Почему же? — Она ограничилась тем, что вежливо пожала плечами.

— Вам понравился ваш коттедж?

— Он просто великолепен.

— Вы никогда не были в горах?

— Никогда.

Это была не правда. Конечно же, она знает, что такое горы: ее воспоминания о Тбилиси венчались Мтацминдой, ей нравилось это тбилисское название: Мтацминда, Мтацминда, оно было похоже на считалочку… Но все равно это было не правдой. Как и все, что касалось Мананы, включая ее душевную болезнь.

— Хотите, я покажу вам горы?

«Почему он так странно смотрит на меня?» — подумала Ольга. Антрацитовые глаза Ионы прожигали ее насквозь, впрочем, антрацит и должен гореть… Ровным, чистым пламенем.

— Конечно. Мы будем рады. Завтра с утра.

— Я не имею в виду Марка, — об Инессе Иона даже не заикнулся. — Я имею в виду вас. Только вас.

— Я не знаю… — Господи, зачем она сказала это? Нужно было ограничиться милым и твердым «нет», обратить все в шутку. Тогда в самом финале можно было снисходительно коснуться его плеча: на правах родственницы. Выражение «Я не знаю» больше всего похоже на поощрение ухаживаний, на начало сентиментального платонического романа с далеко идущими последствиями. Только этого не хватало!..

Ольга заслонилась рюмкой с коньяком. Отпила глоток и с тоской подумала: почему же не приходят к логическому финалу эти бесконечные «Мужчина и женщина»?..

Выпитый коньяк придал ей уверенности.

— Вы давно не виделись с братом? — светски спросила она.

— Семнадцать лет. С тех пор, как он уехал из Кизыл-Арвата. Бросил мать, которая уже с постели не вставала… Мы ее похоронили через полгода. Тогда ему было восемнадцать, а мне одиннадцать. Я его ненавидел.

Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.

— Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.

— Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.

Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.

Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.

— Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.

— Простите. Я говорю правду.

— Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.

— Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?

— Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…

— Чего же экстраординарного он добился?

— Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…

— Вы настоящая.

Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.

— Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?

Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.

— Не знаю, — медленно сказал он.

— Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.

— Почему?

— Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.

— Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?

Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…

Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.

— Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.

Хороший вопрос.

Дочь своего отца, жена своего мужа, пользователь компьютера, свободный английский, испанский и французский со словарем. Два раза в месяц «Сатирикон» (ее любимый театр), раз в месяц — Ленком (любимый театр Марка, банальнее не придумаешь). Есть еще, конечно, Сесар Вальехо…

— Вы знаете, кто такой Сесар Вальехо?

— Понятия не имею. — На лице Ионы застыло напряженное внимание.

— Это перуанский поэт. Я сейчас его перевожу.

— Так вы переводчица. — Он посмотрел на нее со скептическим интересом.

— В некотором роде.

В некотором роде — точно сказано. Если учесть, что она уже просрочила сдачу переводов для «Иностранной литературы». И еще неизвестно, сколько будет копаться. Вальехо так не похож на нее — и на Марка он тоже не похож.

Он похож на Иону, вдруг отчетливо подумала Ольга. Та же обледеневшая ярость во взгляде, та же обледеневшая ярость в словах.

— Ну? — Иона посмотрел на Ольгу с поощрением.

«Сейчас я прочту ему пару подстрочников, — подумала Ольга, — спрячусь за широкую спину перуанца, — и танец к тому времени кончится, и вернется Марк, и все станет на свои места».

— Хотите, я вам что-нибудь почитаю из Вальехо? — с надеждой спросила Ольга.

— Нет, как-нибудь в другой раз.

— Иона! — Голос, раздавшийся над их столиком, был так громок, что Ольга даже вздрогнула.

Рядом со столиком стоял парень лет тридцати в расстегнутой куртке: бородатое загорелое лицо, раздувающиеся ноздри, угольно-черные брови.

— Познакомьтесь, Ольга, это Влад, мой коллега, горноспасатель…

Если бы здесь сейчас была Инка, она бы отпустила какую-нибудь плоскую шутку в духе Чиччолины <Чиччолина — итальянская порнозвезда.>: «Горноспасатель звучит почти как порнописатель. Как вы относитесь к порно, голубчик?»

Влад бросил быстрый взгляд на Ольгу и равнодушно кивнул.

— Слушай, Иона, где этот хрен Васька?

— Понятия не имею. Как собаки, не загнал?

— В том-то и дело! Джек поранил лапу, а у Васьки была мазь… Я ее найти не могу, а он как сквозь землю провалился…

Ольга с облегчением вздохнула: отличный повод спокойно ретироваться и оставить коллег по работе одних. Она поднялась из-за столика.

— Вы уходите? — равнодушно спросил Иона, на секунду отключаясь от негодующего Влада. — А что я скажу Марку?