Малый народ и революция (Сборник статей об истоках французской революции) - Огюстен Кошен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой непростой вопрос: следует ли требовать незамедлительного проведения этих реформ, к ближайшим Штатам Бургундии, — в таком случае третьему сословию этой провинции надо было бы открыто объединиться и сообща составить петицию, — или лишь на неопределенное будущее, и тогда было бы достаточно отдельных ходатайств от городов. Кажется, в какой-то момент они колебались. С одной стороны, пример Визилля был соблазнителен. Но, с другой стороны, какая-то часть бургундской знати, встревоженная этими интригами, в свою очередь договаривалась и, чтобы привлечь на свою сторону общественное мнение, тоже предлагала план реформы Штатов, очень даже приемлемый для той части общества, которая еще колебалась; однако компромисс был хуже, чем поражение. Поэтому решено было ограничиться самым кратким и самым осторожным: просто попросить короля отсрочить созыв Штатов и дать каждому городу составить ходатайство отдельно.
Но эти переговоры требовали времени: Генеральная ассамблея третьего сословия могла быть
56
созвана в Отене лишь 24 декабря, после двух недель беготни из комитета в комитет.
Что касается «способов собрать голосующих» и способов обрабатывать корпорации, они повсюду те же, что и в Дижоне. В крупных городах сначала собирается корпорация адвокатов, затем другие группы судейских по ее инициативе, и, как правило, одна за другой; затем другие корпорации. В маленьких городах заручились личной поддержкой нескольких нотаблей. Ассамблея была повсюду подготовлена, поскольку ходатайство было составлено заранее на собраниях группы.
Когда ходатайство было готово, а корпорации настроены, было решено смело выступить против Генеральной ассамблеи; тут-то и начинаются легальные, признанные выступления, и тут мы переходим от кулис к сцене. Прокурор-синдик, адвокат, одновременно состоявший членом шайки[14], очень кстати получил ходатайство и протокол Дижонской ассамблеи, отправленные все теми же дижонскими адвокатами, но от имени третьего сословия города. Он сообщил об этом городским властям и требует созыва Генеральной ассамблеи, чтобы, по примеру Дижона, принять решение по такому важному предмету. Как он был принят мэром и эшевенами? Без сомнения, не везде гладко, поскольку список примкнувших городов достаточно короток, — почти нигде не было теплого приема: в общем, эшевены ограничились тем, что не мешали событиям развиваться так же, как в Дижоне.
57
Тем временем Генеральная ассамблея цехов и корпораций созывается на следующий день или в ближайшие к нему дни: это первая Ассамблея, которая имела действительно революционный характер, несмотря на платоническую форму ходатайств. Надо познакомиться с ней поближе.
Прокурор-синдик велит созвать жителей как можно скорее: действительно, если понадобилось несколько дней, чтобы объединить друзей и собрать примкнувших, то надо ускорить ход дела, когда речь идет о посторонней публике. Нельзя допустить, чтобы противная партия успела сформироваться.
Численность и состав этих аудиторий весьма разнообразны; партия впервые оказывается вне своей среды, перед толпой. Приходится лавировать и применяться к обстоятельствам. Однако можно сделать несколько общих замечаний.
Удивляет, во-первых, небольшое количество присутствующих: 160 в Боне, 170 в Сен-Жан-де-Лон, около тридцати в Нюи, 200 в Шатильон-сюр-Сен, 200 в Арнэ-ле-Дюк, 15 в Мон-Сен-Венсен, 90 в Тулон-сюр-Арру, 24 в Витто, 51, по крайней мере подписавших, в Бурбон-Ланси. Скажут, что какая-то часть этих примкнувших — депутаты от корпораций и что каждый из них представляет какую-то группу жителей. Однако везде, кроме, может быть, Нюи, состав ассамблеи сомнителен: допускаются, участвуют в обсуждении и принимают решения все, кто хочет, частные лица вперемежку с депутатами, комитенты и комиссионеры, поденщики и нотабли. В Боне, Бурбоне, Шатильоне, Арнэ, Тулоне, Сен-Жан-де-Лон залы наводняют рабочие и крестьяне — там около трети присутствующих не умели поставить свою подпись. Этот неопределенный характер ассамблеи вполне отвечал целям партии;
58
в принципе, это ассамблея нотаблей; значит, под таким предлогом можно будет не трудиться приглашать туда массу безразличных или враждебно настроенных людей. Но ее не настолько серьезно воспринимают, чтобы особо усердные лица, в том числе и из самых низов общества, не могли нарушить запрет. Поэтому мы можем рассматривать ее как открытую и всеобщую, и, по крайней мере, вся революционная партия должна была фигурировать там в полном составе.
Что касается зажиточных классов, то два первых сословия, редко приглашаемые, почти нигде не представлены: ни дворяне, ни новые дворяне, ни представители королевской власти, то есть вся верхушка буржуазии, не присутствуют. Духовенство появляется лишь в Сен-Жан-де-Лон, где священник Тисье произносит речь, впрочем, весьма умеренную, ни слова не говоря о поголовном голосовании. В рядах третьего сословия буржуа, торговцы и купцы редки: какое-то количество их есть в Арнэ-ле-Дюк и в Бурбоне, но лишь 12 в Боне, 8 в Сен-Жан-де-Лон, и из них двое слывут самыми рьяными «судейскими крючками»; ни одного в Нюи, 5 или 6 в Шати-льон-сюр-Сен. Нерв партии — в судейском сословии и в тех корпорациях, которые от него зависят, а вожаки все из судейских и из врачей, почти всегда в большинстве и всегда на первом плане. Их 14 в Сен-Жан-де-Лон, 6 в Нюи, 23 в Шатильоне, 33 в Арнэ, 30 в Монсени. Главари повсюду адвокаты: Удри и Эрну в Сен-Жан, Жоли и Жильот в Нюи, Клери в Шатильоне, Гюйо и Тевено в Арнэ, Серпильон и Делатуазон в Отене, Гаршери в Монсени.
В итоге, мы видим, с одной стороны, повязанных между собою людей, большей частью «судейских
59
крючков», с родственниками и друзьями; с другой стороны, публику из простонародья, уже тайно обработанную, которую так легко увлечь такой простой логикой революционных идей; и между ними — мэр, эшевены и несколько нерешительных и растерянных нотаблей.
Когда ассамблея была открыта небольшим вступительным словом мэра, прокурор-синдик задал депутатам цехов следующий вопрос, такой неожиданный и внезапный, если только они не были предупреждены и задействованы в этом деле: как будет представлена нация в Генеральных штатах? Поскольку крестьянам и ремесленникам нечего ответить, встает какой-то адвокат и почтительнейше представляет ассамблее наказ своего сословия, который уже принят первыми инстанциями, то есть полутора десятком нотариусов, прокуроров и врачей, иногда и священниками, которые здесь, в зале, и аплодируют, где надо. Вступлением к наказу служит рассуждение о том, что нация состоит из двух, а не из трех сословий: из сословия привилегированных, которое имеет все почести, все блага и все вольности, и из третьего сословия, которое ничего не имеет, но за все платит. Привилегированных 200 тысяч — представителей третьего сословия 24 миллиона. Вывод: третье сословие требует равных избирательных прав на ассамблеях, то есть поголовного голосования в Генеральных штатах, удвоенного представительства и выборов депутатов третьего сословия равными им представителями этого же сословия. В провинциальных Штатах — те же реформы; решено послать этот наказ королю и Неккеру и ознакомить с ним другие города. Такова неизменная канва, по которой вышивает партийный оратор с большим или меньшим красноречием. Если присутствует
60
священник, то добавляют пункт с просьбой, чтобы были представлены и священники. Если город слишком мал, чтобы рассчитывать на собственную отдельную депутацию, требуют, чтобы и большие города были лишены права на нее; но все это побочные пожелания, маневры партии для достижения согласия по пяти пунктам и для привлечения на свою сторону местного населения.
Наконец, нерешительных убеждают, зачитывая им наказы, переданные из других городов, «чтобы нельзя было усомниться в том, какова общая воля». Ассамблея уступает столь веским доводам, одобряет единодушно, без обсуждения, без голосования, и наказ возвращается в Дижон таким же, каким две недели назад оттуда пришел, но украшенный титулом «Воля города такого-то».
В местечках режиссура еще проще: местный прокурор ограничивается тем, что объявляет, что некоторые города уведомили его о своих наказах, и потом зачитывает дижонский наказ, а затем зачастую в безапелляционной манере требует от присутствующих принять аналогичный документ.
Таковы были усилия и успехи тех, кого называли «партией адвокатов» в пятнадцати[15] городах и местечках в окрестностях Дижона, Отена и Шалона в конце декабря 1788 г.
Вот эти города: в районе Отена — Монсени, принявший наказы 4 января, Бурбон-Ланси — 27 декабря; Тулон-сюр-Арру — 23-го, Мон-Сен-
61
Венсен — 26-го; Отен — 25-го. В окрестностях Дижона — Ис-сюр-Виль и Понтайе принимают в последних числах декабря; Сен-Жан-сюр-Лон, Бане-ле-Жюиф и Витто — 29-го, Шатилъон-сюр-Сен — 21-го, Арнэ-ле-Дюк — 4 января. Между Дижоном и Шалоном: Нюи — 31 декабря; Бон — только 12 января; но ассамблея готовилась по крайней мере с 22 декабря; наконец, Шалон — 12 января.
