Рассуждения о Библейской онтологии, о тайне контингентности, о моем рабстве и моей свободе и об эсхатологии, не вошедшие в «Видение невидения» - Яков Семенович Друскин

Яков Друскин

Рассуждения о Библейской онтологии, о тайне контингентности, о моем рабстве и моей свободе и об эсхатологии, не вошедшие в «Видение невидения»

Только Бог — Сам Дух, чистая актуальность без всякой потенциальности: абсолютная, личная, немотивированная свобода, абсолютная неограниченная мощь и ответственность за все творение. Все сотворенное Им сотворено из абсолютного ничто, в котором нет никакой потенциальности — ничего нет: ουκ ον. Но сотворенное — не ничто: Бог творит что, а не ничто. Но бытие сотворенного, что этого что, не в нем самом, а в Боге: в этом потенциальность сотворенного, оно не имеет своего бытия.

Бог сотворил меня по Своему образу и подобию: дарит мне Свою ответственность и абсолютную свободу, Свою духовность, Свой Дух — Себя Самого. У Него — Своя духовность, у меня не своя — Его духовность. И здесь открывается мое онтологическое ноуменальное противоречие: Он дарит мне Свою духовность; она уже моя: моя как не моя, а Его. Но как моя, только моя — она уже не Его, подаренная мне духовность, а моя собственная: тогда уже не духовность, а абстракция: царство идей, царство смыслов, ценностей, норм — все это гипостазированные абстрактные понятия, гипостазирование тенденций ума, павшего в Адаме. Сама духовность противоречива для меня, как и сама праведность. Как сама праведность — моя собственная праведность, а не Божья, то есть фарисейство, так и сама духовность — моя собственная духовность, тогда не духовность, а абстракция.

Духовность Самого Бога недостижима для человека, Он Сам недостижим. Тогда Он Сам стал человеком, чтобы я мог приобщиться к Его духовности. Кажется, Ириней спросил: cur Deus homo[1]? Почему Бог стал человеком? И ответил: чтобы человек стал Богом, то есть приобщился к Божеству. Я именно приобщаюсь — в ви́дении моего видения в Его видении моего видения; в этом, я думаю, смысл Евхаристии — причастия: приобщение к Богу, к Его духовности. Его духовность становится моей, но именно в приобщении и только в приобщении: она моя как не моя, а Его. Если же станет только моей, самой духовностью вне приобщения, то это уже не духовность, а или душевность, или абстракция. Только в реальном, фактическом приобщении она не абстрагируется — в этом, мне кажется, смысл слов Христа о вкушении Его тела и крови.

Я сам — не абстракция, я фактичен и контингентен, то есть существую сейчас — здесь. Абстракция вневременна, поэтому вне сейчас — здесь. Духовное вечно. Вечное — не бесконечное продолжение во времени, не категория количества, а скорее качества. Бог вечен и не ограничен определенным сейчас — здесь. А я ограничен. Чтобы я мог приобщиться к Его духовности, Он Сам в определенном единственном сейчас — здесь стал человеком. Тогда духовность стала фактичной: сейчас — здесь. Его сейчас — здесь реализовало и освятило и мое сейчас — здесь.

Для меня, как сотворенного, духовное, в отличие от абстрактного и вневременного, конкретно и связано со всей моей жизнью, со мною, с моей фактичностью и контингентностью. Если я забываю об этом, моя духовность вырождается в абстракцию, тогда Бог — только идея Бога, идея блага, causa sui[2] или какое-либо другое гипостазированное понятие. Для того Слово и стало плотью, чтобы соединить меня с Богом, именно мою фактическую контингентную экзистенцию, меня в целом, а не только мой ум и мою способность мыслить. Это отличает Благую весть от язычества: контингентность, фактичность, экзистенциальность и субъективность истины в Слове, ставшем плотью.

Нельзя строить Библейскую теологию на основе абстрактной субстанциальной онтологии. Основу Библейской и Евангельской онтологии надо искать в Самом Евангелии.[3] Вместо субстанции или неопределенного бытия основой онтологии станет Слово: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1, 1).

I. О Евангельской онтологии.

Бог — Сущий: Он есть то, что Он есть. И как то, что Он есть, Он больше того, что Он есть.

Математическая бесконечность определяется как величина, которая не уменьшается, когда мы отнимаем от нее какую угодно большую конечную величину; поэтому как то, что она есть, она больше того, что она есть. Применение этого определения к Богу — только аналогия. Он первоначально и по существу, не только в количественном отношении, как то, что Он есть, больше того, что Он есть. В этом Его абсолютная актуальность. Второй момент Его актуальности: Бог — абсолютный творческий акт. Творческая актуальность или творческий акт принадлежит к сущности всякой личности и сотворенной, Бог же — абсолютный творческий акт. Наконец как личность, то есть самосознание, этот акт троичен: Бог есть Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух. Из трех моментов Божественной актуальности первый момент определяет преимущественно первое лицо Троицы, второй — преимущественно второе и третий — преимущественно третье.

Бог не ограничен числом, ничем не ограничен. Мне известно о Нем только то, что открывает нам Его Слово: акт, которым я вызван из небытия. Этот акт — Божественное mysterium tremendum. Он раскрывается мне как творение, возложение на меня бесконечной ответственности, мое несоответствие Божественному дару, вочеловечение Слова, смерть человека, которого Слово приняло в Себя, Его воскресение и ожидаемое спасение, и все это один из моментов Божественного личного акта: Божественное домостроительство, mysterium tremendum, для участия в котором Бог и сотворил меня.

_______

Бог сказал Моисею: Я сущий. Все, что Он сотворил, сущее, но не абсолютно и не автономно сущее: сущее только в Его взгляде и слове; мир, сотворенный Богом, не Бог, не в Боге, не эманация из Бога — мир сотворен Богом: мир перед Богом. Но его бытие не в нем самом, а в Боге. Это сказано уже в первой главе книги Бытия: мир сотворен из ничто, сотворен словом Бога. Библейская формула творения: сказал... и стало. Отношение между Божественным высказыванием и бытием творческое: отношение творения.

Божественное слово или высказывание создает бытие, поэтому онтологически предшествует ему: не во времени, а онтологически, потому что и время сотворено Богом. Отношение между словом, то есть высказыванием, познанием бытия, и бытием — предмет гносеологии. Поэтому можно сказать, что в Божественной гносеологии познание онтологически предшествует бытию — бытию мира. Это и есть онтологичность Божественного Слова — Его творческая сила. Божественная гносеология обоснована онтологически, есть часть онтологии.

В рефлексии и нашем субъект-объектном знании бытие предшествует знанию: мое знание не может сотворить мир. И все же и субъект-объектное знание относительно