Гарри из Дюссельдорфа - А Дейч

И когда однажды в семье Гохенки этого не сделали, то один ее брат заколол другого таким мечом.

Гарри слушал рассказы Зефхен. Это было страшно и увлекательно. Он слышал сказки, переходившие в жизнь, и рыжая Зефхен была для него тоже полумифическим существом. Раз она вытащила из чулана старый, заржавленный меч, показала его Гарри и шепнула:

- Это тот самый меч! Его выкопала тетя, тайно от всех. Она говорит, что такой меч имеет магическую силу.

При этом Зефхен запела своим чудесным голосом:

Хочешь ты светлый меч целовать?

На нем - господня благодать...

Встречи с Зефхен каждый раз по-новому увлекали Гарри. Он погружался в мир таинственного, мрачного и вместе с тем волнующе-прекрасного. Зефхен, отчужденная от людей, презираемая ими как дочь палача, была доброй, благородной, гордой девушкой. Гарри хорошо знал и чувствовал это. Он сказал Христиану, гуляя с ним по берегу Рейна:

- Когда я вырасту и кончу учиться, я женюсь на Зефхен.

Простодушный Христиан обомлел от удивления:

- Ты женишься на дочери палача? А что скажут твои родители?

Гарри ответил запальчиво:

- Пусть говорят что хотят! Мне ни до кого нет дела.

Она прекрасная девушка, и это все. - И, став в позу своего любимого героя Карла Моора, воскликнул: - "Я брошу вызов всему старому обществу! Палачи существуют, пока они нужны князьям и прочим властителям мира".

ЖРЕЦ МЕРКУРИЯ

В столе Гарри среди книжек и тетрадок хранилась глубоко запрятанная маленькая записная книжка в синем сафьяновом переплете с золотым обрезом. Туда Гарри записывал стихи. Наряду с балладами Шиллера, лирическими стихотворениями Гёте и множеством народных песен, услышанных где-либо, в книжке попадались и первые стихотворные опыты самого Гарри. Это были мрачные, фантастические стихи, робкие отклики на встречи с Зефхен, туманные впечатления от народных песен, легенд и поверий. Он описывал пляску мертвецов на ночном кладбище, залитом бледной луной, он воспевал любовь и верность, не знавшие смерти. Эти романтические стихотворения, которые Гарри боялся показать родным и товарищам, отражали его настроение. Гарри, уже превратившийся в семнадцатилетнего юношу, невысокого роста, но стройного, с копной вьющихся каштановых волос, как бы жил двойной жизнью. Он представлял себе ее в виде большого газетного листа, три четверти которого заполнены злободневными происшествиями.

Это была проза жизни: лицей, товарищеские сплетни, пересуды и прогулки, домашние разговоры о коммерческих делах и дороговизне, о деньгах и лотерейных билетах. Но нижняя четверть листа напоминала фантастический фельетон, который печатается с продолжениями из номера в номер. Так в беспорядочной смене текли мечты Гарри, составлявшие основу его поэзии. В этих мечтах были образы далекого прошлого, почерпнутые из сокровищ чердака "Ноева ковчега", были там образы, порожденные общением с необычным, исполненным суеверии, предрассудков и старинных обычаев миром, в который ввела его рыжая Иозефа. Но вместе с тем тяга к фантастическому, к романтике ужасов своеобразно уживалась в Гарри с очень трезвым пониманием действительности.

Ректор лицея Шальмейер, отличавшийся вольнодумством, несмотря на сан священника и католическую сутану, полюбил Гарри Гейне за его острый и скептический ум, не мирившийся с мертвыми догматами религии. В старших классах лицея Якоб Шальмейер преподавал философию. Рассказывая о различных религиях, он осторожно, но весьма убедительно прививал своим питомца!.,, атеистические воззрения. Гарри охотно воспринимал эти настроения своего учителя. Он ходил к нему на дом и пользовался его библиотекой, в которой находил немало философских сочинений, привлекавших его внимание. Самсон Гейне был озабочен тем, что его сын заражается идеями вольнодумцев. Однажды он позвал к себе Гарри и произнес ему целую речь-он это делал всегда по какомунибудь важному поводу: "Любезный сын! Твоя мать посылает тебя к ректору Шальмейеру слушать лекции по философии. Это ее дело. Я, со своей стороны, не люблю философии, ибо она не что иное, как суеверие, а я купец, и моя голова нужна мне для моих дел. Ты можешь быть философом сколько тебе угодно, но, пожалуйста, не высказывай своих мыслей публично, потому что ты можешь повредить моим делам, если мои клиенты узна.от, что у меня есть сын, не верующий в бога; особенно же евреи, они перестанут покупать у меня вельветин, а они честные люди, платят в срок и имеют основание держаться своей религии. Я твой отец, значит, я старше тебя, а следовательно, и опытнее: поэтому ты мне можешь верить на слово, когда я тебе говорю, что безбожие - большой грех".

Гарри очень любил отца, но плохо мирился с его "купеческой" философией. Он уже привык самостоятельно мыслить и, никого не спрашивая, доискиваться до сути вещей.

В 1814 году Гарри Гейне окончил лицей. За годы ученья Гарри, по его словам, выдержал в лицее "потоки розог, латыни и географии", усваивал с отвращением грамматические правила аббата д'0нуа и вынес из католического учебного заведения полное равнодушие к религии. Ему, правда, правились пышные католические процессии в дни праздников на улицах Дюссельдорфа, но он искал в этих торжественных церемониях только внешнюю живописность.

Теперь, когда Гарри Гейне покинул стены лицея, надо было всерьез подумать о том, что делать дальше. Его честолюбивые родители вынуждены были оставить мечты о военной карьере сына. Звезда Наполеона закатилась после поражения в России в 1812 году. Все изменялось в политической жизни Европы и, в частности, в Германии. Доа десятилетия революционных войн были позади.

Старая феодальная реакция пошла в поход против буржуазной демократии. Начались так называемые "освободительные войны". В ноябре 1813 года французские войска оставили Дюссельдорф. В 1814 году Наполеон был свергнут с трона. Остатки французских армий, некогда покорявших Европу, беспорядочными отрядами и в одиночку бродили по городам и деревням Германии.

Прусский король, австрийский монарх и русский царь составили так называемый Священный союз, чтобы вернуть революционную Европу в лоно феодально-дворянской монархии. Реакционные силы сломили господство Наполеона в битвах под Лейпцигом и Ватерлоо. Наполеон, выступивший как защитник прав французской революции, кончил тем, что стал захватчиком стран и покорителем народов. Поэтому европейским деспотам легко было поднять против чужеземного владычества свои народы.

Германская молодежь, начитавшись пламенных стихов Шиллера, одержимая патриотическим пылом, считала, что сражается в войсках коалиции за великое дело создания единой, независимой Германии. Этим настроением воспользовались феодальные деспоты. Русский царь и прусский король опубликовали Калишское воззвание, обещая создать свободную и независимую Германию, а в критический 18)5 год прусский король даже посулил настоящую конституцию прусской молодежи, если она пойдет умирать на поле сражения за его корону.