У кладезя бездны. Псы господни - Александр Афанасьев

Как бы то ни было, эти существа уже никому не причинят зла.

Он подошел ближе к девушке, распятой на сатанинском пятиконечном кресте. Она была еще жива, но на последнем издыхании. Существа вскрыли ей вены на руках и на ногах, чтобы выпустить всю кровь. Эта кровь нужна была их Господину, она же собиралась ими и использовалась в ритуалах малого сатанинского причастия, когда невозможно провести полное сатанинское служение с принесением человеческой жертвы. Они пили вино с кровью и ели гости с кровью, тем самым причащаясь зла…

Послушник Витторио закрыл ей глаза и прочел над умирающей положенную молитву. Из кармана он достал небольшой медный крест и положил ей на грудь, складным ножом он рассек путы, связывающие эту девушку, чтобы та могла умереть свободной. Помочь ей было уже ничем нельзя, но все же она могла умереть как создание Божие, а не как животное на бойне. Спасение души — многим важнее спасения бренного тела.

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

С ее убийцами он уже рассчитался и молитву по ним читать не собирался. Им все равно не попасть в рай, они предстанут перед своим Господином и узнают, сколь горяча сковорода. Все, о чем он сожалел — так это то, что ему удалось прервать их жизненный путь только сейчас и они успели совершить то зло, которое совершили…

Держа наготове автомат, он вышел на улицу, осмотрелся. Над развалинами замка и старой заброшенной церковью висела луна — лукавый символ подземелья. Ему хотелось выпустить очередь в это равнодушное светило, но он сдержался. Вместо этого он достал из «Рейндж-Ровера» ломик и начал вскрывать припаркованные машины…

В «Ламборгини» ему ничего не удалось найти, но в «Майбахе» он нашел девятилитровую канистру с маслом, а в одной из «Ланчий» еще лучше — двадцатилитровую канистру и шланг. Это было все, что ему было нужно…

Он открыл все бензобаки машин и под заунывный вой сигнализации заполнил обе канистры — двадцатилитровую и девятилитровую, из которой он вылил масло. Он зашел обратно в церковь и разлил бензин по телам существ, убитых его рукой. Выходя — чиркнул спичкой и бросил ее назад…

Бензин загорелся разом весь с гулким хлопком, его окатило горячим воздухом. Он перекрестился и то же самое сделал с девятилитровой канистрой — облил бензином машины и бросил спичку. Машины вспыхнули.

Ignis sanat.

Послушник Витторио положил на соседнее сиденье автомат и нажал на газ, выворачивая руль. Слева полыхнуло — у какой-то из машин рванул бензобак…

Случившееся поразило графа Сноудона до глубины души. Офицер британской армии, действовавший и на Индостанском субконтиненте, и в Северной Ирландии, впервые за долгие годы он почувствовал страх.

Эта расправа произошла почти у него на глазах. Человек в черном — он был едва ли не семи футов ростом — расстрелял людей в заброшенной церкви (кстати, а что они там делали?), потом поджег и церковь, и машины, на которых они сюда прибыли. Пока он был внутри здания церкви, граф посмотрел на коммуникатор и увидел, что его подопечная где-то здесь. В «Рейндж-Ровере», понял он, — в багажнике! Приказ предписывал опекать ее, в принципе можно было угнать «Рейндж-Ровер», пока этот человек был внутри церкви — вот только было одно «но». Это в кино все хорошо выглядит — пригибаясь к рулю, главный герой жмет на газ, а вслед в бессильной ярости летят пули. Однако в жизни немного по-другому бывает: в жизни обычно убийца появляется на сцене в самый неподходящий момент. Вот он выходит из церкви и в руках у него автомат — а ты посреди открытого пространства, оружия у тебя нет, и деваться, в сущности, некуда ни тебе, ни ему. Тебе — потому что рядом нет самого захудалого укрытия, а ему — потому что ты его видел в деле, а еще одно убийство срока ему не добавит. А бронебойная пуля, выпущенная из автомата «АК», может пробить и задний борт, и спинку сиденья, и твою спину, так что с этим шутить точно не стоит…

Когда человек в черном садился за руль «Рейндж-Ровера», граф включил свой коммуникатор. И вовремя — пришел срочный вызов…

Он нажал «ответить».

— Босс! — послышался голос Рика. — Здесь неладно что-то.

— Что именно?

— Пробежал какой-то козел. Жмет, как будто черти за ним гонятся.

— Куда рванул?

— На юг, босс. Что делать?

— Ничего. Сейчас пройдет черный «Рейндж», следи за ним, но осторожнее. Видишь маяк?

— Да, босс. Он движется.

— Сработаешь один, с маяком нормально будет. Не подставься только. Вызови остальных из города, скажи — пусть будут наготове.

— Будет сделано, босс. А вы?

— На меня не рассчитывай.

С этими словами граф побежал обратно. Шанс догнать «Ламбо» один из десяти… Но все же и такой шанс — шанс. Его мотоцикл запросто поспорит в скорости с любым суперкаром мира. Если машина не свернула с федеральной трассы — он ее нагонит. И поймет — что, ко всем чертям, здесь происходит…

Крис решила, что лучший способ привлечь к себе внимание — это биться в багажнике, пока есть силы. На дорогах много полицейских постов, в связи с последними убийствами введены усиленные проверки на всех дорогах, особенно тех, которые ведут к Риму. Есть шанс, что машину остановят и потребуют открыть багажник. В конце концов, хуже того, что с ней сейчас, уже не будет.

Она билась и билась, потом багажник открылся, и все небо заслонил человек. Она замычала — рот был заклеен, но человек не обратил на нее внимания, он просто что-то взял из багажника и обратно закрыл его.

Она снова начала стучать ногами в борт. Потом машина тронулась, и она услышала глухой хлопок, но не поняла, что это.

Машина ехала какое-то время по неровной дороге, потом свернула на ровную, но почти сразу остановилась. Она замерла и даже перестала стучать — может быть, ее решили убить или оглушить. Но вместо этого кто-то открыл багажник и осветил ее фонарем. А потом рванул скотч, которым был заклеен ее рот, — это было так больно, что у нее слезы брызнули из глаз.

Он не стал спрашивать, кто она такая и как здесь оказалась. Вместо этого он просто спросил:

— Хочешь оставаться здесь или поехать со мной?

Крис долго не раздумывала.

— Хочу уехать отсюда…

Неизвестный перенес ее в фургон, посадил на переднее сиденье и пристегнул. В фургоне неприятно воняло.

13 июня 2014 года Берлин, Священная Римская империя Лютцовштрассе 48 [9]

Основной рабочий кабинет генерал-майора сил полиции, начальника четвертого управления РСХА доктора Манфреда Ирлмайера располагался по адресу Лютцовштрассе 48. Здесь был отель, довольно помпезное и безвкусное четырехэтажное здание, в которое в конце тридцатых заселилась первая рефература четвертого отдела РСХА — борьба с коммунистической угрозой. В семидесятых здание пришло в аварийное состояние, в связи с чем первая рефература оставила его, и до конца восьмидесятых оно пустовало. Затем, несмотря на протесты некоторых берлинских архитекторов, здание снесли, а на его месте подставили довольно угрюмого вида шестиэтажку, построенную в минималистском стиле начала века. Подлинным благословением тех, кому предстояло здесь работать, была стоянка: трехэтажная, на ней хватало места для всех — как для работников, работающих в этом здании, так и для посетителей. Проблема с парковкой в Берлине стояла достаточно остро: улицы были широкими, но они были предназначены для движения, а не для парковки, припаркованные машины эвакуировали или совали бумажку с уведомлением о штрафе. В этом здании полноценную парковку смогли сделать только потому, что снесли старое здание подчистую.

Генерал-майор сил полиции занимал угловой кабинет площадью около сорока квадратных метров, что для имперского чиновника его уровня было довольно скромно. Здесь он не держал никаких документов, и даже компьютер приносил с собой и уносил после работы в небольшой кожаной наплечной сумке. Здесь он почти не принимал людей, только разбирался с поступившей информацией. И немудрено — ведь именно в этом здании располагалось седьмое управление РСХА и здесь же, до начала девяностых годов, находился знаменитый Комиссар. Один из самых мощных компьютеров своего времени, он-то и занимал три подземных этажа до того, как его заменили на более современную модель, а подземные этажи переделали под стоянку. Седьмое управление РСХА отвечало за документацию, и генерал-майор Ирлмайер лично приезжал работать с документами по делам, которые его интересовали. Кабинет ему выделили без особых проблем: современный комиссар располагался в ста стандартных шкафах вместо трех этажей, для его обслуживания нужно было девять человек вместо ста семи, и кабинеты в здании были.

Сейчас доктор Ирлмайер по привычке подошел к бронированному, залитому водой окну, посмотрел вниз — на широкую, разделенную зеленым газоном и тополями Лютцовштрассе, ведущую в сторону Потсдаммерплатц — потсдамской площади. В Берлине шел дождь, и генерал-майору было немного грустно.