Солженицын и евреи - Владимир Бушин

Но, вообще говоря, все это туфта, ничего подобного наверняка не было, никто не посмел бы орать такие угрозы. Солженицын измыслил такое художество в приступе полоумной злобы, когда сочинял свой «Архипелаг». Впрочем, и не важно, было это или не было. Главное, что в своей ненависти он доходил до таких пароксизмов. Но о них бедные сограждане и знать не могли — откуда?..

И теперь посудите, госпожа профессор, мог ли кто-то в «Советской России» писать, что ваш любимый сочинитель изрыгал столь страшные словеса, грозил Трумэном не когда-нибудь, а после того, как его изгнали из страны. Ведь вышибли-то Александра Исаевича в феврале 1974 года, когда Трумэн уже двадцать лет, как не был президентом и даже успел удалиться в лучший мир, где занимался художественным воспитанием грешников. Что ж вы врете-то, мадам? Ведь ничего подобного не было в газете, потому что не могло быть никогда. Ай-яй-яй… Это именно вы сами подлог учинили, а не газета. В вашем возрасте, с вашей красотой, с вашими званиями и премиями. Стыдно, матушка. «Советская Россия» в суд подать может. Валентин Васильевич, не упустите шанс!

У меня нет сейчас под рукой этой газеты за 1982 год. Но вот ее номерок за 24 июня 1997 года. В нем на третьей полосе читаю: «Было время, когда я верил Солженицыну, казалось, что он честный человек. А сейчас человек, учивший жить не по лжи, сам стал воплощением лжи. Демократы по одной только Московской области за один год сократили население на 100 тысяч человек, — Солженицын и ухом не ведет. А ведь страшнее потерь не было никогда в истории России. Лгал Солженицын всю жизнь. Он по одну сторону баррикад с Ельциным и Гитлером, Чубайсом и Геббельсом, со всеми, кто учинил геноцид русского народа». Со своими псалмами в честь лжецы влезли в эту компанию и вы, мадам Сараскина. Как вам живется между Геббельсом и Чубайсом? Ну, тут, конечно, и сам Путин, приказавший изучать «Архипелаг» в школе.

Могу назвать и автора приведенной цитаты. Хотите? Это талантливый журналист Александр Трубицын. Вот видите, как добросовестно мы работаем: точно указываем источник — дату и страницу, даже называем автора.

А что же Н.Д. Солженицына? Да она просто перепутала сочинение своего приснопамятного супругу с тем, что сама сварганила из его сочинения, по указанию Путина сократив эту телемахиду в четыре раза для внедрения полученной четвертушки в головы беззащитных школьников. При этом любящая вдова, разумеется, выбросила уж самые-то мерзкие гадости своего супруга, уж особенно-то безмозглый вздор, уж вовсе-то комическую брехню.

Например, благоверный писал, что в советских зверинцах хищников кормили приговоренными в расстрелу классовыми врагами в живом виде. Мадам Солженицына может сейчас сказать: «Ничего подобного у моего незабвенного нет! Вот посмотрите!». И предъявит нам свою четвертушку. Действительно, там об этом ни слова. Но открываем часть первую «Архипелага» и в четвертой главе находим тех самых классовых врагов, живьем брошенных тиграм, шакалам и крокодилам. Мало того, тут и обоснование. Вот, мол, как думали большевики: «Этим врагам все равно умирать — отчего бы смертью своей им не подержать зверинцы республики?».

А вот еще интересней: «Заключенных в наказание за невыполнение дневного плана по заготовке древесины оставили ночевать в лесу — и 150 человек замерзли насмерть. Это обычный соловецкий прием, тут не усомнишься» (часть 3, гл.4). И куда же дели 150 замерзших трупов? Да судя по всему, туда же — в зоопарки. Там разморозят и — крокодилам. Какое для них лакомство! Все ясно. И только одно непонятно: а кто же на другой день план выполнять будет за этих 150? Можно себе представить, с какой неохотой вырезала мадам и эту столь эффектную картиночку. Поди, слезы лила с досады, локти кусала.

Дальше в лес — больше дров: «Роту заключенных около ста человек опять же ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ НОРМЫ ЗАЕНАЛИ НА КОСТЕР — И ОНИ СЕОРЕЛИ!» (там же). На этот раз не только опять не позаботились о том, кто выполнит норму завтра, но даже и о крокодилах.

Но очень интересно, как это можно — сто человек «загнать на костер» — по одному или всех сразу? Тем, кто сомневается, Солженицын втолковывал: «Те, кто морозят людей (уж в этом-то, мол, вы убедились. — 6.6.) — почему не могут их сжечь?».

Мадам и этот шедевр выбросила. Я думаю, если бы Путин знал заранее, он не разрешил бы. Ведь это так близко к его собственному заявлению о том, что да, были во время Отечественной войны подвиги, но они же совершались от безвыходности — под дулами заградотрядов да комиссаров.

А вот совсем о другом, но того же качества, той же выделки. По возрасту — 1918 год рождения — Солженицын подлежал мобилизации в первый день войны, а он, сытый бугай, окончив летом 41-го года университет, несколько месяцев отсиживался в глубоком тылу: преподавал, видите ли, надмирную науку астрономию в одной из школ города Морозовска, что еще дальше от фронта, чем родной Ростов-на-Дону. На фронт попал только в мае 1943 года, а за несколько месяцев до конца войны был арестован и отправлен в безопасную Москву, которую тогда давно уже и не бомбили. И вот, несмотря на все эти немалые усекнования сроков, он и в известном письма к съезду писателей гордо именовал себя «всю войну провоевавшим командиром батареи» и в «Архипелаге» стонал: «четыре года моей войны…» (ч. 2, гл. 4). То есть кровь мешками проливал дольше, чем война длилась. Нежные персты вдовицы убрали эти наглые «четыре года»…

Повествуя «о четырех годах своей войны», Александр Исаевич довольно откровенно рассказал, каким он был в своей беспушечной батарее хамом по отношению к солдатам и каким бесстыжим холуем за счет солдат по отношению к начальству. Например: еще в тылу на формировке «заставлял нерадивого солдатика Бербенева шагать после отбоя» (ч.1, гл.4). А уж на фронте «метал подчиненным приказы, убежденный, что лучше тех приказов и быть не может. Отцов и дедов называл на «ты», обрывал, указывал, посылал под снарядами сращивать поврежденные провода, чтоб только высшие начальники меня не попрекнули (Андреяшин так погиб).. Был у меня денщик, которого я так и сяк озабочивал и понукал следить за моей персоной и готовить мне всю еду отдельно от солдатской» (там же).

И все эти свои доблести он оправдывает: «Вот что с человеком делают погоны!». Все, мол, офицеры таковы. Как врал бесстыдник! Я повидал на фронте немало офицеров, и только два-три, разве что П. да Э., были такими же хамами и холуями. Я до сих пор дружу со своим взводным Алексеем Павловым, живущим в Алуште, переписываемся, в гостях бываем. И на фронте он оставался человеком. Да Солженицын и сам себя по недосмотру опроверг, рассказав, как «какой-то полковник вызвал меня и стыдил» за издевательство над солдатами (там же).

Разумеется, все это вдовица выбросила. Как можно! Любимый писатель Путина, а оказывается в приступе холуйства даже посылал подчиненных на верную смерть!

Еще покойник уверял, что в те дни, когда он прохлаждался в Морозовске со своей астрономией, Красная Армия драпала от немцев со скоростью 120 верст в сутки. Тут уж сам Гитлер не выдержал и врезал нобилианту с того света: «Перестать брехать! Никогда даже при успешных прорывах фронта ничего подобного не было». А при жизни своим генералом он однажды сказал: «Я не помню ни одной операции, в которой мы — хотя бы в течение двух-трех дней — преодолевали по 50–60 километров. Как правило, темп продвижения танковых дивизий к концу операции едва превышал скорость пехотных соединений». В самом деле, если бы по 120, то через полторы недели немцы были бы под Москвой, а то и в Москве. А они доползли только в декабре. Мадам Солженицына может сейчас сказать: «Нет, никаких 120-ти верст в «Архипелаге»!» Конечно, нет — в том «Четверть-Архипелаге», который она слепила.

Как предатель предателя, Солженицын, естественно, нахваливал генерала Власова («настоящая фигура»!) и клеветал на других советских генералов: «Среди совсем тупых Власов был из самых способных. Его 99 сд не была захвачена врасплох нападением, напротив: при общем откате на восток она пошла на запад, отбила Перемышль и шесть дней удерживала его». О 99 сд все верно, только командовал ею не Власов. Вот что читаем о тех днях в воспоминаниях маршала И.Х.Баграмяна: «В полосе 26-й армии большой урон нанесла врагу 99-я дивизия генерала Н.И Дементьева». Вдова и тут может возопить: «Не нахваливал мой ненаглядный Власова!» Да, да, в ее чекушке этого нет.

А как трусливо, шкурно вел себя Солженицын на следствии! Сам признавался: «Своим следствием я не имел оснований гордиться… Я, конечно, мог бы держаться тверже». Но — «сколько надо было, раскаивался и сколько надо было, прозревал от своих политических заблуждений. Не надо было сердить следователя, от этого зависит, в каких тонах напишет он обвинительное заключение» (ч.1, гл. 3). Это заключение в очень важном пункте он считал несправедливым, ложным, но все-таки безропотно подписал его. Какая уж там гордость.