Свидание в храме Афродиты - Кэрол Мортимер

– Кажется, музыка и танцы прекратились из-за ужина, ваша светлость. – Мэрайя заметила, как поток гостей проходит через зал, где они стояли, и направляется к накрытым столам. – На улице идет дождь, не могли бы вы сопроводить меня на прогулку в Западной галерее?

Она хотела запретить ему приближаться к дочери!

Надо сказать, Дэриэн не особенно гордился тем, что использовал леди Кристину Бичем как средство завоевания внимания Мэрайи, но не собирался извиняться за это. Только не теперь, когда он так близок к своей цели – поговорить с Мэрайей наедине.

Хотя сейчас он уже не был уверен в правильности этой идеи, учитывая свое болезненное возбуждение.

– Держитесь подальше от моей дочери! – воскликнула Мэрайя, как только они достигли длинной опустевшей картинной галереи, освещенной дюжиной свечей. Она сейчас же отняла у Уолфингэма свою руку и метнула в него яростный взгляд. Щеки ее покраснели от гнева, грудь резко вздымалась и опускалась от негодования.

– Вот как? – произнес он с раздражающим ее спокойствием, брови его лишь приподнялись в удивлении.

– Да! Вы только используете ее, чтобы наказать меня!

– Не очень-то это лестно для леди Кристины.

– Но это правда!

– Разве? – мягко поинтересовался он.

– Чего вы от меня хотите, Уолфингэм? – Мэрайя раздраженно смотрела на него. – Публичного признания, что ваш брат меня не интересует? Вас это успокоит? Убедит, наконец?

Дэриэн горько улыбнулся:

– Это точно не успокоит и не убедит Энтони. – Он поджал губы. – Равно как не поможет мне наладить с ним отношения, если вы расскажете ему, что причиной внезапного разрыва его отношений с вами стал я.

Мэрайя с шумом втянула в себя воздух:

– Может, вам следовало подумать об этом неделю назад, когда вы решили так грубо вмешаться в его жизнь?

– Какие у вас отношения с Мэйстоуном?

Резкая смена темы разговора привела Мэрайю в замешательство. Чего от нее и добивался этот несносный Уолфингэм.

Они с Обри Мэйстоуном предпочитали скрывать истинную природу их взаимоотношений, к тому же они редко проводили вместе время на публике. Так они поступили бы и этим вечером, если бы Обри не выразил желания срочно переговорить с Мэрайей. Их разговор прервал не вовремя появившийся Дэриэн.

Однако они были так сдержанны на публике, что Уолфингэм не смог бы догадаться, что между ними есть более глубокая связь. Во всяком случае, так она думала.

Мэрайя уже поняла, что с ее стороны неразумно недооценивать ум и проницательность Дэриэна Хантера.

– Мы с лордом Мэйстоуном знаем друг друга уже очень давно, – холодно ответила она. – Так случилось, что он дружил с моим покойным мужем.

– И это все?

– В чем теперь вы меня обвиняете, Уолфингэм? – гневно спросила Мэрайя. – Вы полагаете, что я соблазнила Мэйстоуна, как и вашего брата? Не слишком ли моя постель переполнена? – едко добавила она. – И каким образом, скажите мне на милость, это касается вас, пусть это и было бы правдой? Я вдова, а они оба холосты, так что веских доводов препятствовать моей связи с любым из этих джентльменов у вас нет. – Она устало пожала плечами.

По лицу Дэриэна пробежала тень.

– За исключением моральной составляющей.

– Да уж, вы, Уолфингэм, имеете право читать мне проповеди, когда сами недавно получили пулю в плечо, не иначе как сражаясь на дуэли из-за женщины! – Ее глаза возмущенно сверкнули в неверном свете зажженных свечей.

Дэриэн сердито смотрел на нее. Он очень хотел возразить, но сделать это значило бы вызвать ненужные вопросы насчет настоящей причины ранения. На эти вопросы он не мог, не имел права отвечать.

Тогда он решил действовать.

Утверждать это было бы преувеличением со стороны лорда Хантера, но ему действительно показалось, что руки вдруг сами собой поднялись, обняли Мэрайю за тонкую талию и уверенно притянули к его широкой груди.

Ее экзотический аромат тут же окутал все его существо, порабощая чувства и мысли. Он опустил голову и нашел ее губы, они раскрылись от удивления, позволяя еще вполне невинному поцелую стать более глубоким и чувственным. Предвкушая наслаждение, опытный в делах любви Дэриэн легко пробежался языком по ее сладким губам, прежде чем погрузиться в восхитительную глубину ее горячего рта.

В надежном кольце его рук она казалась такой слабой, такой хрупкой. Налившаяся от внезапного желания грудь плотно прижималась к его крепкому торсу, ее губы и рот были на вкус словно мед, и он жадно пил эту сладость, не в силах остановиться. Шелк ее кожи и жар податливого тела заставили его притянуть восхитительную женщину еще ближе, он словно пытался вобрать в себя этот жар, весь огонь ее страсти, зажегшийся от их близости. Он хотел заявить свои права на нее, полностью обладать ею.

Мэрайя оказалась совершенно не готова к тому, что Уолфингэм обнимет ее, не говоря уже о поцелуе. Настолько не готова, что она, не отдавая в том себе отчета, ответила на его поцелуй, после чего обнаружила, что ее руки каким-то образом оказались на груди Уолфингэма, а его губы продолжают страстно терзать ее рот. Она остро чувствовала все его тело, как его возбужденное естество прижимается к низу ее живота.

Она позволила себе ненадолго насладиться кратким триумфом – ведь очевидно, что Дэриэн Хантер, холодный и надменный герцог Уолфингэм, возбужден. Возбужден от ее близости, объятий, поцелуя…

После краткого мига триумфа последовали паника и отчаянная потребность освободиться. Она уперлась руками в его твердую мускулистую грудь, одновременно пытаясь вырваться из плена его чувственных губ.

– Отпустите меня немедленно, Уолфингэм!

В приглушенном сиянии свечей ее глаза излучали гнев, грудь бурно вздымалась от волнения. Мэрайя ухитрилась отодвинуться от него на пару дюймов, однако полностью освободиться из его рук ей не удалось.

– Вы слишком увлеклись, защищая интересы своего брата, сэр! – горячо воскликнула она, продолжая упираться ладонями ему в грудь.

Однако Дэриэн, похоже, не собирался ослаблять стальное кольцо своих рук. Он крепко сжал челюсти:

– Это не имеет отношения к моему брату.

– Как раз имеет!

Дэриэн тяжело дышал, способность трезво рассуждать улетучилась как дым. Когда он смотрел на Мэрайю, его разум словно затуманивался, и он не мог сформулировать ни одной более-менее ясной мысли. Все, что он мог, – это вспоминать восхитительный вкус ее нежных медовых губ, чувствовать изгибы ее стройного тела, вдыхать ее головокружительный аромат, заставлявший его естество пульсировать и наливаться желанием.

Желанием, которое Мэрайя, видимо, не разделяла.

Он страдальчески поморщился:

– А что, по-вашему, должно было произойти, когда вы пригласили меня сопровождать вас одну в галерею, Мэрайя?

Конец ознакомительного фрагмента.