Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господи, – заплакала мама, – спасибо, что хоть живой. Кто тебя так? Что они с тобой сделали?
Никто, кроме участников похорон, ещё не понимали, что произошло и тем более не осознавал масштабы катастрофы. Впоследствии данные о погибших и раненых были засекречены.
– Сволочи, – возмущался отец, – они заперли нас грузовиками, кругом спецвойска. Когда началась давка, людям просто некуда было деться, поток нёс нас по телам упавших. Многих мы сами затоптали до смерти. Там были женщины и даже дети. Это ужасно!
Потом отец рассказывал, что много лет по ночам его преследовали кошмары не только ревущих бомбардировщиков, но и картины этой бессмысленной мясорубки. Очень символично, что И. Сталин даже после смерти забрал с собой много невинных людей.
Я помню, как серьёзно относился отец к своей работе и лет в 35 стал директором крупного домостроительного комбината, который производил и монтировал панельные жилые дома. По тем временам это было очень современное и полезное производство. Жилья катастрофически не хватало. Многие в Москве жили в подвалах, даже один из моих одноклассников.
Когда в СССР по очередной дурацкой инициативе Н. Хрущёва началась компания по «сближению города и деревни», домостроительному комбинату, где работал отец, «спустили план» на многоэтажные панельные дома для строительства в подмосковных совхозах. Отец был в ярости.
– Это значит, – возмущался он, – окончательно загубить наше и без того дохлое сельское хозяйство. Крестьянин должен жить на своей земле, в своём доме, иметь своё хотя бы маленькое подсобное хозяйство. Уж я-то это знаю. Не может же он в коридоре кормить кур, а на балконе содержать козу… Надо что-то делать. Я не хочу и не буду в этом участвовать.
При помощи своих возмущённых сторонников он сделал соответствующие расчёты по использованию существующих на комбинате технологий, материалов и мощностей для строительства малоэтажного сельского жилья и направил их вышестоящему начальству.
В СССР существовала многоступенчатая система управления: завод – комбинат – трест – главк – министерство – Совет министров. Расчёты и записка отца, в конце концов, каким-то чудом дошли до министра. Тот вызвал его и «тэт-а-тэт» сказал, что он полностью поддерживает эту идею, но никогда вслух об этом не скажет, зная вздорность и вспыльчивость Никиты. Министр сказал, что он «закроет глаза», если отец, вопреки субординации, со своими предложениями обратится напрямую к Алексею Николаевичу Косыгину, который, насколько я помню, был то ли Первым заместителем Председателя Совета Министров СССР (Хрущёва), то ли самим Председателем. В общем, был техническим руководителем страны Советов. Отец так и сделал.
А.Н. Косыгин, очевидно, в душе поддерживал предложения моего отца, но в то же время, опасался гнева непредсказуемого Хрущёва. Поэтому, с одной стороны, он разрешил провести своеобразный эксперимент: построить под Москвой по проекту моего отца небольшую малоэтажную сельскую улицу. Она состояла из десятка одно– и двухэтажных домов со всеми городскими удобствами и сельскими подворьями. С другой стороны, чтобы самому не рисковать и не принимать никакого решения, Косыгин включил в рабочее расписание Н. Хрущёва поездку на эту экспериментальную стройку. Вдруг одумается?
Отец очень гордился своим проектом и, когда улица была почти закончена, пригласил нас с мамой высказать свое просвещённое мнение. Мама высказывала отцу всяческую поддержку, а я молчал, потому что просто не понимал, как может быть иначе. Разве могут крестьяне жить в пяти-, семи– и девятиэтажных блочных малогабаритных коробках без подвалов для хранения провизии и подсобных хозяйств? Где и как они будут содержать коров и лошадей, коз и свиней, кур и гусей и т. д.? На балконах? Где они будут выращивать картофель, овощи, фрукты – хотя бы для того, чтобы прокормить собственные семьи? На крыше или за версту от своих многоэтажных бараков?
Приезд Н. Хрущёва на стройку отца экспериментальной современной деревни откладывался несколько раз. Отец очень нервничал, думал, что всё пропало, но наконец позвонили откуда-то «сверху» и сказали:
– Ну всё, это окончательно – послезавтра сами знаете, кто приедет… готовьтесь.
Отец всегда утром очень тщательно брился, а тут от волнения стал бриться два раза в день – утром и вечером. Перед уходом в тот день на работу мама его перекрестила и на этот раз он не возражал или просто от волнения не заметил. Он говорил, что теперь малоэтажное строительство – это дело всей его жизни, это будущее страны. Даже в рамках коммунистического режима можно быть реформатором, быть полезным для своей страны… Отец пытался доказать упрямому Н. Хрущёву, что многоэтажные панельные коробки, куда принудительно хотят переселить крестьян, навсегда и окончательно отобьют у них охоту и навыки работы в сельском хозяйстве.
– Надо развивать на селе малоэтажное строительство, но со всеми городскими удобствами. Вот в чём сближение города с деревней. Иначе мы собственными руками погубим сельское хозяйство, – горячился отец, доказывая Хрущёву вздорность его идеи.
Глава государства устроил ему страшный разнос, а министры, которые раньше, как бы негласно поддерживали директора комбината, молчали, смотрели в землю, в небо или крутили головами по сторонам.
– Куда вы нас тянете, товарищ Ярошенко? – кричал Н. Хрущёв. – Вы что, не знаете, что мы строим коммунизм? Колхозники будут жить в красивых, благоустроенных многоэтажных домах, а не в ваших жалких «коттеджах», и продукты будут покупать в огромных стеклянных магазинах… Понятно?
– А в магазинах-то они откуда появятся, Никита Сергеевич? – не удержался и съязвил отец.
Он окончательно сжёг все мосты, понимая, что Н. Хрущёв не хочет или не может его услышать; окружающие помалкивали… В ответ Н. Хрущёв разразился трёхэтажным матом, затопал ногами и побежал к своему автомобилю. За ним потянулась свита и обслуга. Когда все уехали, к отцу подошёл его профильный министр и сказал:
– Слушай, Николай, ну зачем ты с ним споришь, ты же знаешь, что линия партии на сближение
