Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко

— А между прочим, героиню романа Булгакова звали не Рита, а именно Маргарита.

— Это вы про книгу «Мастер и Маргарита»? У нас дома есть издание 73-го года, папа с большим трудом тогда достал. Я этот роман раза три перечитывала. А вы тоже читали?

— Было такое, — уклончиво дёрнул я плечом. — Давали на пару дней, так я его вообще за ночь прочёл.

Тут я не соврал, именно так и обстояло дело в той моей прошлой жизни. Причём та версия была самиздатовской, распечатанной на пишущей машинке.

— Здоровский роман, да? — её глаза блеснули. — Особенно бал у Воланда… Я бы хотела побывать на месте той Маргариты.

— И в той эпохе пожить? — хмыкнул я.

— Ну а что, очень романтичное было время. Советская республика вставала на ноги, комсомольские стройки, потом война…

Она задумчиво уставилась куда-то вдаль, видно, и сквозь время тоже.

— Вы ешьте кашу-то, а то остынет.

— Ах да, — она зачерпнула ложкой перловку и отправила её в рот. — А вы почему к полевой кухне не пошли? Щи у них вкусные, я их прямо у кухни выхлебала, перловку, правда, я не очень люблю, но пахнет вроде аппетитно.

— Да я не особо-то и проголодался. Позавтракал хорошо.

В последнем я не обманул Риту, завтрак у меня действительно был плотным. Хотя после запахов, которые доносились от полевой кухни, у меня снова разыгрался аппетит. Но очень уж не хотелось вставать в очередь.

— А я на завтрак только стакан кефира выпила, — сказала девушка. — Утром вообще есть не хочется. Зато вечером меня от холодильника не оттащишь.

— Судя по фигуре, вы всё-таки себе лишнего не позволяете, — хмыкнул я.

— Хороший метаболизм, — хихикнула Рита, зачерпывая ложкой очередную порцию перловки.

Я не спеша пил свой чай и жевал бутерброды с «Докторской» колбасой и «Пошехонским» сыром. Вдыхал свежий деревенский воздух, щурился на солнышко, в общем, радовался жизни. Лепота!

— Не хотите бутерброд? — ради приличия предложил я девушке.

— Да у меня в рюкзаке свои ещё лежат, не знаю, может, так и придётся обратно везти, — ответила она. — Давайте я вам отдам, может?

— Да я своими наелся, не переживайте.

— Ну как хотите… А вообще никогда не думала, что перловка может быть такой вкусной, я бы даже от добавки не отказалась.

— Физический труд и свежий воздух, вот и весь секрет хорошего аппетита, — объяснил я.

— Наверное…Пойду сдам посуду.

Она встала, и в этот момент на дороге показался колёсный трактор, ехавший от деревни в нашу сторону. Дорога, конечно, была не идеальной, но и трактор, двигавшийся со скоростью примерно километров сорок в час, периодически как-то странно кидало из стороны в сторону. Иногда казалось, что он вот-вот опрокинется на бок, однако тракторист каким-то чудом удерживал машину в вертикальном положении.

— Что это с трактором? — спросила Рита.

— Спешит куда-то, — ответил я.

Не только мы заметили приближающийся трактор, все, кто находился в этот момент на дороге, расступились, освобождая проезд. Однако в последний момент вместо того, чтобы проскочить мимо, трактор свернул в нашу с Маргаритой сторону, причём практически не сбавляя скорости.

Я почувствовал, как внутри всё похолодело, но самообладание всё же меня не покинуло, в отличие от застывшей с приоткрытым ртом и остекленевшим взглядом Лебедевой и, прежде чем трактор решил её переехать я, словно распрямившаяся пружина, метнулся вперёд прямо из сидячего положения и, схватив девушку за руку, резко, со всей силы дёрнул на себя. Я практически успел, однако её правая ступня всё же угодила под переднее, малое колесо трактора, который пронёсся мимо и только метров через пятьдесят встал в поле. К нему тут же кинулись студенты и кто-то из мужчин-преподавателей, а навстречу им из кабины буквально выпал тракторист. Судя по тому, что он даже не мог стоять на ногах, подлец был пьян в стельку, и моментально схлопотал крепкий подзатыльник от Жоры Аванесяна – крепкого, почти двухметрового армянина с лечфака.

Я же в это время уже был возле девушки. Она лежала на пожухлой траве и громко стонала, то и дело повторяя:

— Ой, мамочки, больно-то как! Ой, мамочки…

Да уж, мамочки конкретные, подумал я, разрезая перочинным ножом резиновый сапог и осторожно стягивая его с ноги. Затем так же осторожно снял носок. М-да, приехали.

[1] Маскулизм — идеология и общественно-политическое движение, целью которого является устранение дискриминации мужчин и уравнение их в правах с женщинами.

Глава 2

Ступня уже начала отекать, приобретая синюшно-лиловый оттенок, и это зрелище заставило кого-то из числа собравшихся вокруг испуганно охнуть.

— Там по-любому все косточки в лепёшку, — услышал я чей-то голос.

— Товарищи, давайте не будем нагнетать раньше времени, — попросил я. — Нужно транспортировать пострадавшую в районную больницу. Хотя бы вон на грузовике, что полевую кухню привёз.

Я поднял всё так же стонавшую Лебедеву на руки, показавшуюся лёгкой, как пушинка, и понёс в сторону машины. Водитель, которого повариха называла Иваном, видевший всю картину произошедшего из кабины, даже слова против не сказал, только пояснил своей поварихе, что заберёт её вместе с кухней позже, всё равно это была последняя точка их обеденного маршрута.

Причём мне никто и слова не сказал из своих по поводу того, что именно я вызвался сопровождать пострадавшую в больницу. А то пришлось бы проводить сеанс исцеления прямо здесь, в поле. Ну или подождать, пока ногу Маргариты загипсуют, как-то проникнуть к ней в палату и там уже все косточки

Эх, жаль, анестезию нечем сделать, чтобы облегчить страдания девушки. Да кто ж знал… Втроём в кабине было тесновато, и я забрался в кузов, благо там имелась скамеечка. Хлопнул ладонью по крыше кабины:

— Поехали!

До районной больницы, со слов водителя, ехать было не более получаса. А примерно посередине пути, когда мимо замелькали поля подсолнечника, я снова постучал по крыше кабины:

— Иван, тормози!

— Что случилось? — спросил недоумевающий шофёр, высунувшись из окна, всё же остановивший машину.

— Окажу пострадавшей первую помощь, потом может быть поздно, — туманно ответил я.

Лебедева, кажется, вообще с трудом понимала, что происходит, продолжая стонать с бледным, как мел, лицом.