Страж неприступных гор - Феликс Крес

Встряхнув доходившими до ягодиц волосами, красавица в бархатном зеленом платье направилась в свои комнаты, по пути подозвав кивком одну из домашних невольниц, которая не успела достаточно быстро спрятаться.

— Расшнуруй меня, — велела она, когда они добрались до места.

Девушка потянулась к шнуровке платья.

— Спасибо, — сказала княжна. — Платье можешь оставить себе. Все равно оно для меня уже слишком тесное.

Невольница, испуганная вежливостью и милостью Тюленихи, убежала так быстро, как только могла.

Было уже почти совсем темно. Слепая Риди копалась в сундуке у стены, почти на ощупь находя нужные предметы одежды. Загремели побрякушки в большой деревянной шкатулке, небрежно брошенной на разворошенную постель. Она расстегнула изящное ожерелье, взамен вытащив из шкатулки простые, но зато намного более тяжелые бусы. Какое-то время спустя, выходя из дворца, она уже ничем не напоминала разодетую капризницу, снующую по роскошным комнатам. На ней были матросские портки, темная рубашка и кожаные сапоги с высокими голенищами, на голове повязан платок, мерцавший драгоценными нитями. Крутя задом, над которым покачивался конец выступающей из-под платка косы толщиной в руку, сопровождаемая алчными взглядами стражников перед воротами — ибо на ее зад можно было таращиться бесконечно, — она зашагала прямо по улице, ведущей к центру города, где договорилась о встрече со своими матросами в одной из таверн.

Несмотря на довольно позднее время, на неплохо освещенных улицах Ахелии все еще было достаточно оживленно. Княжну, которую узнавали все, сопровождали любопытные, но вместе с тем настороженные взгляды. Она могла остановиться и отсыпать кому-нибудь серебра, спросить о здоровье, помочь с проблемами — но с тем же успехом была способна дать в морду или вызвать городскую стражу и обвинить несчастного, которого видела впервые, в краже или покушении на жизнь.

Она то и дело заговаривала с попадавшимися навстречу мужчинами.

— Сегодня в море упокоилась женщина, я иду выпить, — говорила она. — Пойдем, напьемся вместе. Не хочешь? Ну нет так нет.

Но некоторые мужчины, оказавшиеся смелее или глупее других, или просто жаждавшие впечатлений, любившие риск — а в столице пиратского княжества таких было немало, — шли за ней, вследствие чего до места добрался довольно многочисленный отряд. Все окрестные дома с наглухо закрытыми ставнями казались вымершими, зато через широко распахнутые двери и окна таверны вырывался смешанный с шумом дым. Половина гостей сидели внутри, и множество столов выставили наружу; возможно даже, что по случаю небывалого возлияния хозяин позаимствовал обстановку у других, дружественно к нему настроенных трактирщиков. Сейчас он подавал еду, выпивку, кричал на помощников, радовался и боялся. Утром ему предстояло либо праздновать самую урожайную ночь в году, принесшую ему титул Уважаемого Личного Поставщика Двора Ее Княжеского Высочества Ридареты, или сидеть посреди обломков, избитому и ограбленному. Однако он считал себя счастливчиком, поскольку еще утром услышал от матроса с «Гнилого трупа», кого ему предстоит принимать вечером, так что у него было время на соответствующие приготовления. Жену, дочь и младшего сына он сразу же отправил за город, все имеющиеся деньги без процентов одолжил знакомым, благодаря чему даже с ножом у горла не смог бы выдать, где находятся его сбережения. Он предупредил жителей окрестных домов, поскольку заботился о хороших отношениях с соседями, известил жившего поблизости врача и шепнул словечко командиру патруля городской стражи. Правда, услышав, о ком речь, тот мог лишь развести руками, но обещал доложить своему коменданту.

Короче говоря, к забаве на всю ночь с участием команды «Гнилого трупа» город подготовился основательно. Конечно, матросы с этого корабля, поодиночке или группами, постоянно бродили по Ахелии, но большое пиршество с участием самой капитанши и всего корабельного начальства — о, это было совсем другое дело.

Слепая Тюлениха Риди приехала верхом, восседая на плечах самого рослого из встреченных ею верзил — среди которых немного было отцов семейств, ремесленников или торговцев. При виде капитанши за столами началось оживление, раздались приветственные крики, однако видно было, что эта банда знакома с дисциплиной — кто-то сразу же навел порядок, разбили о стену морду какому-то пьяному, который не хотел успокаиваться. Все начали ритмично стучать кружками о столы, а у кого не было кружки, стучал рукояткой ножа, миской, кулаком… один даже головой. Поставленная на стол княжна с ходу опорожнила сунутую ей кружку водки, подняла руки и в ритме стука закружилась на месте, после чего, смеясь, подпрыгнула и с бесцеремонной легкостью перекувырнулась в воздухе назад, приземлившись на ноги, так, что у нее чуть не оторвались сиськи. Крики и овации раздались с новой силой; двое детин несли длинную лавку, на которой уже сидел играющий на дудке музыкант. Подскочили еще трое, загремел барабан, зазвучала флейта, подхватила окарина, и грянула моряцкая песня:

Ушел корабль в далекий рейс,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!Но… но где же капитан?Пошел, сукин сын, по шлюхам.

Оставил парней он своих, и вот,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!Бросил на милость штормов и бурь,Решил, бабник, пойти по шлюхам.

Одни лишь сироты в море теперь,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!А ведь того же хотят, что «старик»,Кто бы не пошел по шлюхам?

Но вдруг на палубе шевельнулось что-то,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!И даже боцман выдохнул: «Ух ты!»Ибо что это, язви его шлюха?

Прибежали все и таращатся,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!Не знают, хорошо это или плохо,Что на корабле — шлюхи?

Ведь парней там было под сотню,Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!А она одна, бедняжка, ух!..Ой, печальна судьба такой шлюхи.

Потом она юбку задрала, ух!Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!Парни попятились, а она смеется:«Что, не видели шлюхи?

Каждому из вас по очереди дам,Хватайте за… берите на… и аж до дна!С моряком мне всегда охота,Потому что я шлюха из шлюх!»

Больше корабль в порт не вернулся,навсегда пропал в Просторе.Плавает где-то по кругу, ибо по кругудерут свою шлюху матросы.

Радостные участники пиршества завершили песню громогласным ревом, свистом и новым грохотом кружек о столы. Превосходная песня стоила того, чтобы ее повторить, так что ее сразу же начали петь снова. На самом длинном столе девицы из команды выстроились вместе со своими приятелями в ряд: матрос — баба — матрос; держась за руки, этот ряд перемещался боком от одного конца стола до другого, стуча грязными пятками в ритм, сбрасывая на землю посуду, пока восторженные девушки во весь голос, при согласном молчании мужских глоток, не пропели то, что сказала своим парням героиня песни, и были вознаграждены новой громкой овацией. Видно было, что в таверне развлекается дружная команда, не впервые хором ревущая песню. Эти люди выхлестали вместе несколько сотен бочонков водки, так что они были настоящими братьями. И сестрами, если, конечно, считать обычным делом трахать сестер.