Чудо на Гудзоне - Чесли Салленбергер

Как человек, с интересом изучающий историю, я испытываю благоговение, читая о действиях, предпринятых этими пилотами в те далекие годы. У них не было всех тех данных, которые сегодня помогают нам при принятии решения. У них не было преимущества всех минувших с тех пор дополнительных десятилетий проб и ошибок в конструировании самолетов. Они работали с тем набором интеллектуальных и физических инструментов, который был им доступен.

Вероятно, самое знаменитое приводнение в истории – до рейса 1549 – произошло 15 октября 1956 года. Это был рейс 943 компании Pan American Airways, летевший из Гонолулу в Сан-Франциско с 25 пассажирами на борту. Кроме того, в грузовом отсеке находились 44 клетки с живыми канарейками.

Посреди Тихого океана, глубокой ночью, Boeing 377 Stratocruiser лишился двух двигателей, а оставшиеся два мотора работали с перегрузкой, поглощая большое количество топлива.

Сорокадвухлетний капитан Ричард Огг понимал, что был далеко от точки возврата на Гавайи. И до Сан-Франциско было еще слишком далеко. Тогда он выбрал экстренное приводнение. Он кружил несколько часов, вырабатывая топливо и дожидаясь наступления утра, над катером береговой охраны США, команда которого была начеку, готовая спасать пассажиров и экипаж.

Около восьми часов утра капитан предпринял попытку приводнения. Хвост самолета отвалился, а нос был разбит при ударе о воду, тем не менее все пассажиры и члены экипажа были спасены. Капитан Огг дважды обошел самолет, убедившись, что в нем никого не осталось. Самолет скрылся под гладью Тихого океана через двадцать одну минуту после посадки на воду.

Обстоятельства рейса 943 отличались от моего рейса 1549 главным образом тем, что у капитана Огга было несколько часов на разработку плана, а у нас с Джеффом не было даже минут. Кроме того, он сажал самолет в открытом океане, а не на реку. Но я с тех самых пор восхищался мастерством, с которым капитан Огг благополучно осуществил это приводнение. Я знал, что не все пилоты смогли бы столь же успешно повторить его попытку.

После того как рейс 1549 стал сюжетом новостных программ, газета San Francisco Chronicle связалась с вдовой капитана Огга, Пегги, чтобы расспросить ее о сходствах между моим приводнением на Гудзон и приводнением ее мужа в Тихом океане в 1956 году. Она рассказала о чувстве долга, свойственном ее мужу. Он в свое время говорил репортерам: «Нам нужно было сделать определенную работу. Мы должны были сделать ее правильно, а иначе…»

Когда капитан Огг в 1991 году лежал на смертном одре, жена сидела рядом с ним и в какой-то момент заметила отсутствующее выражение на его лице. Она спросила, о чем он думает. Он ответил: «Я думаю о тех бедных канарейках, которые утонули в грузовом отсеке, когда мне пришлось посадить самолет на воду».

Первой крупной катастрофой в гражданской авиации, в расследовании которой я принимал личное участие, был рейс 1771 компании PSA, разбившийся в гористой сельской местности недалеко от Каюкоса, штат Калифорния, 7 декабря 1989 года. Он летел из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско.

Конкретные детали этого крушения были тревожными и пугающими. Тридцатипятилетний бывший билетный кассир компании USAir по имени Дэвид Берк попал в объектив служебной видеокамеры в момент предположительной кражи 69 долларов во время продажи полетных чеков на коктейли. Он был уволен и пытался восстановиться на рабочем месте через суд, но безуспешно. Тогда он решил купить билет на рейс 1771, потому что этим рейсом как пассажир летел его начальник.

В те времена, предшествовавшие 11 сентября, люди с рабочими пропусками аэропорта не обязаны были проходить досмотр. Так что Берк сумел подняться на борт самолета, пронеся с собой револьвер «магнум-44». В какой-то момент после посадки он написал на гигиеническом пакете записку своему начальнику: «Привет, Рэй! Думаю, есть некая ирония в том, что все заканчивается именно так. Я просил о снисхождении ради моей семьи. Помнишь? Что ж, я его не получил – и ты не получишь».

Самолет находился на высоте 22 тысяч футов (6705 м), когда бортовой самописец в кабине пилотов зафиксировал звуки, похожие на выстрелы, донесшиеся из салона. Затем послышался голос бортпроводницы, входившей в кабину. «У нас проблема», – говорит она. Капитан спрашивает: «Что за проблема?» Слышен голос Берка: «Проблема – это я!»

Далее последовали звуки борьбы и выстрелов. Следователи полагают, что Берк застрелил капитана и второго пилота, а затем выстрелил в себя, после чего самолет вошел в пике, вероятно, потому что тело пилота привалилось к штурвалу. Самолет врезался в землю на скорости примерно 700 миль в час (1127 км в час) и в основном разрушился при столкновении. Из сорока трех человек, находившихся на борту, никто не выжил.

Как доброволец комиссии по безопасности при Ассоциации пилотов гражданской авиации США я участвовал в расследовании этой катастрофы и побывал на месте крушения в качестве члена рабочей группы по «факторам выживания». Перед нами стояла задача попытаться определить, что мог предпринять экипаж, чтобы у этого рейса была возможность уцелеть. Разумеется, с учетом обстоятельств, они были почти бессильны что-то изменить. ФБР быстро забрало дело себе и переквалифицировало место крушения в место преступления. Через несколько дней поисков был найден револьвер с шестью выпущенными патронами. Также была обнаружена записка на гигиеническом пакете и идентификационный нагрудный знак Берка, которым тот воспользовался, чтобы избежать досмотра службой безопасности.

Когда я прибыл туда, место катастрофы выглядело как место проведения рок-концерта под открытым небом, где слушатели побросали мусор, усыпав им склон холма. Пожалуй, крупных фрагментов самолета практически не осталось, не считая дисков шасси и валов двигателей. Это было очень неприятное чувство – присутствовать на месте массового убийства, зная о том, что случилось в небе над нами. В воздухе пахло топливом для реактивных двигателей и витал запах смерти.

Я был знаком с одной из бортпроводниц, летевших тем рейсом, и страшно было себе представить, что́ пережили члены экипажа и пассажиры. Работа в таких расследованиях фокусирует внимание на вопросе предотвращения аналогичных трагедий в будущем. Это вливает новую энергию в решимость не допустить подобного впредь.

По следам катастрофы рейса 1771 некоторые категории работников гражданской авиации подпали под особые требования обеспечения безопасности, установленные для пассажиров, были внедрены более совершенные методы подтверждения места работы, и федеральное законодательство потребовало, чтобы служащие авиакомпаний сдавали свои удостоверения после увольнения. Но более существенные проблемы безопасности еще ждали своего решения. Стоя на том холме в Калифорнии, я не мог даже представить, какую брешь в пилотских кабинах пробьет 11 сентября 2001 года.

В качестве помощника по расследованию катастроф в мои обязанности входили беседы с выжившими пассажирами.

Первого февраля 1991 года на ВПП международного аэропорта Лос-Анджелеса произошло столкновение между самолетами рейса 1493 компании USAir и рейса 5569 компании SkyWest Airlines. Это случилось отчасти потому, что местный диспетчер дал разрешение на посадку самолету USAir, Boeing 737–3B7, в то время как самолет компании местного сообщения SkyWest, Fairchild Metro III, стоял на исполнительном, готовясь взлетать с той же полосы. Все десять человек, находившиеся на борту самолета SkyWest, погибли, на борту Boeing 737–3B7 погибли двадцать два пассажира. Мне было поручено опросить часть из шестидесяти семи выживших пассажиров Boeing 737.

NTSB (Национальный совет по безопасности на транспорте США) выдал нам длинные опросные листы с такими, например, вопросами: Какие объявления на борту вы можете припомнить? Зажглась ли подсветка аварийных выходов? Каким выходом вы воспользовались, чтобы спастись? Помогли ли вы выйти из самолета кому-то еще? Помогал ли вам кто-нибудь выйти из самолета?

Все эти вопросы были разработаны с таким расчетом, чтобы помочь гражданской авиации извлечь урок из этих событий и учесть результаты в дальнейшем.

Расследование катастроф – не особенно приятная работа, но я был благодарен за возможность заниматься ею. Беседуя с выжившими людьми, внимательно слушал, пытаясь разобраться, и записывал все детали – на тот случай, если мне когда-нибудь понадобится опереться на эти знания.

IV. «Два раза отмерь, один раз отрежь»

Явырос в семье, где у каждого был собственный молоток.

Когда я думаю о рабочей этике и о тех ценностях, какие провели меня по жизни и по семи миллионам миль, которые налетал как пилот, то порой вспоминаю тот подаренный папой молоток, когда был мальчишкой.

Он женился на маме в 1948 году; выкупил клочок фермерской земли у ее родителей и взял в долг три тысячи долларов, чтобы построить дом. Это был очень маленький фермерский домик: в нем была всего одна спальня. Но в последующие годы папа посвятил себя приращению своего хозяйства. Он пристроил к дому ряд дополнительных помещений с помощью трех не всегда добровольных помощников: моей матери, сестры и меня самого.