Инструктор по любви - Кристина Мульер

– Ты ведь ходила ужинать с Маэлем? Почему ты голодна?

Слышу едкие нотки в тоне голоса Милли и медленно поднимаю голову, встретившись с ней взглядом.

– Мне не нравится местная столовская пища. Это кошмар.

– А вот мне не нравится, когда меня обманывают, – складывает руки на груди, по-сучьи улыбнувшись.

Что значит «по-сучьи»? Улыбается так, будто говорит: «Ты мне дико не нравишься, но я изо всех сил буду пытаться делать вид, что это вовсе не так, и что мы с тобой лучшие подружки на всём белом свете». Как-то так, да.

– Это твои проблемы, не мои.

Не ведусь на её провокации, рассматривая её с жалостью, хотя мне, конечно, хотелось бы увидеть её лицо, когда она поймёт, что была неправа. Точнее, когда я прямо с наслаждением уткну её лицом в свою правоту.

Милли закатывает глаза, усмехнувшись, и я понимаю, о чём она думает. «Это спор, ты обязана доказывать мне, что всё, что ты говоришь, – правда». Отчасти я с ней согласна, но знаете… я чувствую от неё странную энергетику. Словно она изначально настроена ко мне скептически, не доверяет и не хочет верить моим словам.

Когда люди уже имеют какое-то устоявшееся мнение о вас, их очень сложно переубедить. Уверена, если бы даже я принесла боксеры Маэля как доказательство нашего состоявшегося полового акта, она бы и здесь мне не поверила, заявив: «Ты пробралась в его комнату и украла их». Ух, ну и бесячая же дама.

Однако я и сейчас не собираюсь отступать. Мне плевать, что она обо мне думает, я знаю правду и буду гнуть свою линию до конца.

– Хочу эти, – тычу пальцем в экран, и Стефани кидает в корзину набор роллов. Слышу стук в дверь и, подняв голову, перевожу взгляд на Милли. – Откроешь?

С лицом, на котором всплывает явное выражение глубокого недовольства, Милли идёт к двери и открывает её. Слегка наклоняюсь и вижу на пороге вожатого соседнего отряда, держащего в руках небольшой бежевый бумажный крафт-пакет.

– Ты Леона Беннетт?

– Нет, я Милли Стоун, – обиженно произносит, скрестив руки на груди.

– Я ошибся дверью, что ли?

– Леона – это я, – уныло отвечаю, нехотя поднимаясь на ноги, и подхожу ближе к двери. – Что случилось? Без меня там ничего решить не могут?

– У меня для тебя посылка, – парень сдержанно улыбается и протягивает мне пакет. – Доброй ночи, девушки, – он кивает, и мы, кивнув в ответ, быстро закрываем за ним дверь.

– Боже, что там? Покажи, – Милли снова суетится, а я отворачиваюсь от неё, раскрывая упаковку.

Присаживаюсь обратно на кровать Стефани, и та тоже с интересом рассматривает мои действия, слегка прикрыв крышку ноутбука. Достаю из пакета кулёк белого цвета. Раскрываю его, увидев внутри сосиску в тесте. Заглядываю в пакет ещё раз и замечаю плитку шоколада со швейцарскими орешками.

– Что… что это такое? – неуверенно спрашивает Милли, а я нахожусь в совершенно такой же полнейшей прострации.

– Кто-то явно заботится о том, чтобы ты не уснула голодной.

Стефани просовывает руку в пакет, достаёт со дна листок бумаги и начинает читать записку.

«Леона, мне было невероятно больно сегодня слышать то, как безжалостно ты раскритиковала местную кухню. Дай ей ещё один шанс, прошу. Хочу, чтобы ты попробовала лучшее из стритфуда, что ты найдёшь во Франции, а также шоколадку, чтобы твоя жизнь здесь не казалась тебе такой унылой.

Я сам не в курсе, я обычно нахожу более взрослые способы для поднятия настроения (но я не стал покупать тебе спиртное, ты уж извини), надеюсь, тебе поможет.

И ещё кое-что. Не пренебрегай приёмами пищи, это может плохо сказаться на твоём здоровье в будущем.

Лекцию я закончил, конспект обязательно проверю, а теперь мне пора принимать таблетки.

Доброй ночи, Беннетт.

М.М.»

– «М» и «М»… это ведь Маэль Мартен?

Стефани поднимает взгляд к моему лицу, а я застываю в одном положении, продолжая придерживать пакет, лежащий на моих коленях.

– Получается, что Маэль Мартен, – отвечаю на автомате и вглядываюсь в строки, чувствуя, как моё дыхание сбивается.

– Боже, как мило, – Стефани протягивает мне записку, а я кладу еду на пакет сверху, ещё раз пробегаясь по тексту глазами. – Что, я, значит, завариваю чаю? – она убирает гостинцы от мистера Мартена на стол и включает электрический чайник на подогрев.

– Да, да, – продолжаю пялиться на аккуратно выведенные на листке бумаги буквы. – Теперь ты убедилась? – медленно поднимаю голову, взглянув на Милли, и растягиваю губы в победной улыбке.

– Но ты сих пор с ним не переспала, верно? – она улыбается.

– Дай мне неделю, Милли. Ровно неделю.

* * *

– Наклон вправо.

Наклоняюсь, лениво исполняя указания преподавательницы по физкультуре, которая заставляет нас делать зарядку по утрам.

Семь утра. Серьёзно? Кто-то встаёт в такую рань? Чтобы что? Что можно вообще сделать продуктивного за день, который начался в семь утра?

Прошло уже три дня с тех пор, как я получила пожитки от мистера Мартена, и три дня с тех пор, как я пообещала Милли выполнить условия договора в течение следующей недели. Понятия не имею, кто тянул меня за язык, потому что занятия на канатной дороге проходят два раза в неделю, а моя «факультативная занятость» и искусственный интерес к хождению по канату иссякли так же быстро, как мои силы терпеть весь этот цирк.

И каким образом я должна сблизиться с Маэлем, если он внезапно перестал проводить со мной индивидуальные занятия, сославшись на нехватку времени? Что это за идиотская отмазка? Да даже я в двенадцать лет лучше отговорки придумывала, когда не хотела идти в школу. Наверняка, я напугала его своим напором, своим совершенно необдуманным и глупым решением поцеловать его, и теперь он считает меня неадекватной, стараясь избегать со мной хоть какого-нибудь контакта.

Злостно выдыхаю, насупившись, и продолжаю мысленно ругать себя, хотя, по сути, не понимаю, за что. Отношения с мистером Мартеном для меня являются самой таинственной загадкой человечества, которая каждый раз бесповоротно вгоняет меня в ступор. И это, похоже, начинает мне искренне нравиться.

Представляю, что если бы, к примеру, у меня и получилось развести Маэля, ну, допустим, хотя бы на невинный фингеринг, он был бы невероятно нежным. Мистер Мартен по какой-то причине кажется мне – даже несмотря на то, что он выбесил меня в нашу первую встречу – вовсе не таким уж и плохим, каким он хотел мне показаться с самого начала. А каким именно он хотел показаться? Равнодушным, грубым, холодным. Верю в то, что он скрывает свою мягкость и