Кровавая Мэри - Александр Каневский

— А если подтвердит?

— Тут же пойдёт домой.

— Вы хоть извинитесь перед ней?

— Обязательно. Я — воспитанный человек, я всегда извиняюсь.

— Знаете, я часто задумывалась: мы арестовываем человека по подозрению, держим его сутки, неделю, месяц… А потом, убедившись в его невиновности, выпускаем и извиняемся. И всё!.. Мол, будь доволен, радуйся, что не посадили!.. А ведь человек травмирован недоверием, допросами, пребыванием в камере, переживаниями семьи, пересудами соседей, слухами на работе… Как-то не очень это всё компенсируется одним «Извините!».

— Тиночка, вы — добрая умница. В ваших словах есть бесспорная истина: конечно, надо бы продумать систему реабилитации подозреваемых: в прессе, на телевидении… Деньгами, наконец!.. Но, увы, это не в нашей компетенции. Вот если кто-нибудь из лидеров нашей юриспруденции когда-нибудь попадёт в камеру по подозрению, посидит там, нахлебается всех прелестей заключения, только в этом случае… Но, — он развёл руками, — поскольку этого ещё не произошло, проблема до сих пор не решена.

— Грустно, но убедительно — Они подошли к машине. — Куда мы сейчас? — спросила Тина.

— Сейчас я вас отвезу домой.

— Не надо, я могу сама! — запротестовала она.

— Мне не сложно, нам по дороге.

— Откуда вы знаете, где я живу?

— Я хороший следователь…. Так что приедете и отдыхайте. А утром мы с вами направимся к адвокату Голицыну, он вчера вернулся с Канарских островов… Очень меня завещание Бурцева интересует… Очень!.. — Он открыл дверцу и галантным жестом пригласил её в машину. Сел на своё место, дал газ, машина тронулась. — Кстати, Тиночка, когда у вас отпуск?

— В ноябре.

— И у меня осенью. А что если нам вместе взять и тоже рвануть на Канары, а?.. Или на Карибы?.. Или на Гавайи?.. — И тоном богатого нувориша, добавил. — Обожаю проводить отпуск на Канарах!..

Она улыбнулась.

— Я два года не отдыхала. Мне бы сейчас в любой профсоюзный дом отдыха, хоть на недельку!

— Ни за что!.. — Он чуть не подпрыгнул в знак протеста. — Однажды, после десятого класса мама меня отправила отдохнуть в профсоюзный дом отдыха. С тех пор я зарёкся!

— Почему?

— Эти дома отдыха переделывали из освободившихся тюрем!.. Не смейтесь, это правда…. Питание, как в карцере… Камеры — одиночки превратили в общежития, всем отдыхающим выдали полосатые пижамы, а надзирателей переоформили в культмассовиков. По утрам та же команда: «На прогулку парами становись!».

Тина весело рассмеялась. Зубы красивые, — отметил Борис, — и смеётся искренне.

— Чего вы свернули? — спросила она.

— Там дальше Садовое перекрыто, поедем мимо трёх вокзалов.

— Это правда, что у нас будет четвёртое кольцо?

— Думаю, да, ведь нашего мэра так и называют: Властелин Колец!

— Говорят, что сверху, из-за этих колец Москва похожа на мишень.

— Не волнуйтесь, — успокоил Борис, — в случае опасности Лужков нас прикроет своей кепкой.

Когда подъехали к её дому, он спросил:

— Может, пригласите на чашку кофе с коньяком? Коньяк — мой!.

Она вдруг стала серьёзной и пристально посмотрела ему в глаза.

— Обязательно приглашу, но не сейчас — сейчас ещё рано.

— Почему?

— Вы — человек опасный, меня предупреждали.

И снова рассмеялась.

Борис в ответ деланно улыбнулся: ему было досадно — эта девочка держит его на жёстком поводке. Но она ему явно нравилась и напоминала кого-то из его прежней жизни. Но кого?.. Кого?.. Может, Марту из «Сбербанка»?.. Адвоката Наташу?.. Тамару из аптеки?..

Он любил женщин, но они не были главным в его жизни — они были гарниром, желанным, вкусным, ароматным, но только гарниром. Главным, была его любимая работа. Чем сложней и запутанней было очередное дело, тем азартнее он на него бросался. Ещё в детстве он впервые услышал аббревиатуру МУР, и это стало его самым ласкательным словом. Когда он шептал своей очередной пассии «Ты — моя мурка!» — это была высшая форма нежности.

Если бы Борис родился в эпоху мушкетёров, он был бы российским Дартаньяном. Жилистый, подвижный, с мгновенной реакцией, он обожал всевозможные авантюры и приключения: в молодости ввязывался в уличные драки, незваным являлся на дни рождений к незнакомым девицам, без приглашений проникал на самые великосветские приёмы, незаметно подсаживался в туристические автобусы… И там, и там, и там знакомился с привлекательными девушками, веселил их, удивлял, охмурял, назначал свидания или сразу уводил к себе. Он не был похож на профессионального донжуана, не поражал «писаной красотой», но у него была искренняя обаятельная улыбка, которая притягивала женщин, как магнит. Друзья называли его улыбку «убойным неконвенциональным оружием». Но он никогда никому не обещал жениться, безумно боялся слов: ЗАГС, свадьба, семья, дети, коляски. Правда, чужие свадьбы любил: ведь у каждой новобрачной всегда было много подруг!..

Когда его спрашивали, какие женщины ему больше нравятся, блондинки или брюнетки, он отвечал: «В этом вопросе я — дальтоник».

… А, может, Оксану, которую он тогда увёл со свадьбы?..

Борис улыбнулся, вспомнив, как на своей машине, вёз во Дворец бракосочетаний своего друга и его невесту. Машина, как принято, была украшена разноцветными лентами и воздушными шарами. Вслед за ними катила кавалькада родителей, родственников, друзей, в так же приукрашенных машинах. За два квартала до Дворца, он вдруг увидел, что милицейская «Волга» преследует удирающего от неё «BMW». «Волга» явно отставала. При виде этого, в Борисе автоматически сработал комплекс «мента»: он рефлекторно рванул руль вправо и помчался в объезд, чтобы преградить путь преступнику. Естественно, вся свадебная кавалькада рванула за ним. Они успели: «BMW», выскочив из-за угла, упёрся в машину с молодожёнами, которую Борис поставил поперёк дороги. Вся кавалькада сгрудилась сзади, окончательно запрудив улицу. Совершенно обалдевший от такой «новаторской милицейской акции», преступник вышел из машины с поднятыми руками и сдался подъехавшим милиционерам. Жених и невеста были в восторге: ведь их совместная жизнь началась с такого приключения!.. Но их родители категорически потребовали, чтобы будущие молодожёны немедленно пересели в другую машину, пока Борис не вздумал атаковать всей кавалькадой какую-нибудь мафиозную группировку. А Оксана, подруга новобрачной, очарованная его поступком, сама увела его к себе.

Из маминого дневника:

«… Я знала, что он будет бабником: в школах есть классы А, и В… Нос первого до последнего класса он учился только в Б!..

… Женщины его любят, а разлюбят, значит, есть за что!.. Наша прима однажды высказалась о своём зяте: «Как можно любить такого человека!?.. У него же ни одного достоинства — сплошные недостатки!»… Глупая клуша! Жизнь прожила и не поняла: любят именно за недостатки! А за достоинства — уважают!

… Но меня волнует, что у Бореньки чересчур много увлечений, он растрачивает себя… Наш герой-любовник Малинский, этот старый кот, поимел в один день трёх женщин, на спектакль явился обессиленным, потерял сознание, упал и лежал за сценой… Я так боюсь, чтобы с Борисом такое же не случилось, особенно, во время задержания каких-нибудь бандитов… Впрочем, стрелять можно и лёжа!..»

С годами к авантюризму Дартаньяна прибавилась мудрость Атоса и сдержанность Арамиса. Не прибавилось только силы Партоса, но он возмещал её первым разрядом по самбо.

… А, может, Алину, переводчицу из «Интуриста»?..

При этом имени Борис опять улыбнулся: воспоминание было явно приятным. Ну, и темперамент был у этой девочки! Она в него буквально вцепилась: звонила каждые полчаса, приходила на работу, подстерегала у дома. Алина была вся нацелена на секс, и телом, и умом. В постели с ней было превосходно, но в «антрактах» Борис погибал от скуки, говорить было не о чем, кроме: кто с кем, куда. где. как и сколько раз… Пытаясь от неё избавиться, он знакомил её со своими друзьями, опытными обольстителями, которым удавалось её отвлечь на два-три дня. но потом она снова возвращалась к Борису.

— Как ты можешь столько терпеть? — удивлялись друзья. — Да пошли ты её подальше!

Борис никогда не мог словесно оскорбить женщину, но он выполнил совет друзей в буквальном смысле.

Алина была заочно влюблена в режиссёра Стивена Спилберга: по десять раз смотрела каждый его фильм, вырезала его фотографии из всех газет и журналов и клеила их в альбомы. Однажды её отсняли в рекламном ролике Интуриста, похвалили за фотогеничность, и она стала мечтать о карьере киноактрисы, надеясь, что когда-нибудь её пригласит сниматься сам Спилберг!

Зная об этом, Борис составил письмо от имени Спилберга, адресованное Алине, в котором тот сообщал, что увидел её в рекламном ролике, давно искал именно такой типаж, поэтому просит её прилететь в Голливуд для собеседования. Это письмо, переведенное на английский, он передал приятелю в Лос-Анджелес с просьбой вложить его в американский конверт и отправить в Москву из Голливуда с обратным адресом офиса компании Спилберга.