Некромант Серогорья (СИ) - Клецко Евгений

(Для призыва требуется 10 маны, после по 1 единице в секунду)

— Я верну, мне чужого не надо, своё бы сохранить.

Русана развела руками, мол: сам так захотел, и сбавила шаг, пропуская вперёд.

Взбирался на холм в раздумьях: а что будет, если провалюсь, закроется квест или нет? Столько времени готовился. Наверное, будет чертовски обидно.

Подъём наконец кончился, и я остановился в удивлении. Бабка на коленях роет землю кривым прутиком, комья чёрной земли брызжут в стороны, а глаза ведьмы горят азартом. Закончив грязную работу, она довольная, поманила пальцем.

Глава 5

— Не нравится она мне, — процедил Мунин над ухом. — Старуха явно свихнулась.

Как-бы случайно, спихнул ворона с плеча. Он недовольно каркнул и замельтешил лапами, а я ощутил на спине острый взгляд, но скорее наблюдающий, чем обиженный. Пускай знает своё место, мы компаньоны, а не друзья. Да и кому нужна дружба в наше время? Другое дело деньги и власть. Их всегда мало.

Встал напротив ведьмы, в нерешительности обернулся, как будто кто-то поможет, но остальные ждут. В стороне, у подножия холма, мнётся Русана, от головы, а точнее из розовых губ, к нижним веткам чадит пар. На выдохе белые облачка вздрагивают, как потревоженный зверь, и вновь прут ровным столбиком, исчезая во тьме леса.

Дело должно быть сделано. Нельзя испортить задуманное всего лишь из-за плохой памяти. Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями.

Рядом блеснуло два холодных изумруда.

— Ну что, готов? — спросила Ягрида. В необычно молодых глазах читается надежда и, кое-что ещё, пока непонятное.

Опустился на колени, держа взгляд на старухе, а когда ладони ощутили прохладу влажной земли, посмотрел в углубление. Там виден острый штырь в виде купола православного храма. Осторожно коснулся, затем уже смелее, убрал остатки грязи на бронзе. Пора приступать. Ладонь положил сверху, над ней приставил Раскрытый позвонок. Медлил, осталась одна маленькая деталь.

— Алиса, отключить болевой порог, — сказал вслух.

— Вы уверены Алексей? Это может доставить Вам некоторый дискомфорт, — предупредил, как и всегда ласковый голос.

— Да, уверен. И перестань переспрашивать. Просто выполняй.

— Слушаюсь Алексей. Выполнено. Болевой порог отключен.

Отлично, приступим. Кажется, нужные слова уже вспоминаются. Страх всегда помогал мне. В гуще сражений, придавал сил, заставлял мысль скользить быстрее меча, опережая само время.

Тонкое остриё плавно вошло в ладонь, тело свело судорогой. Боль, как пожар на ветру, понеслась от кончиков пальцев к плечу и выше. Попытался отдёрнуться, но рука будто приросла к магическому шпилю. Невидимая сила держит мёртвой хваткой, хоть руби по локоть. На лбу выступила испарина, по щекам покатились первые капли. Несколько попало на губы, оставляя солëный привкус. Захотелось кричать, настолько непривычна и сильна боль. В стороне испуганно вскрикнула Русана, наверное увидела моё бледнеющее лицо, от которого отхлынула кровь. Ягрида кинулась к ней, остановила глупый порыв помочь, ведь прерывать ритуал нельзя, иначе всё зря.

Отключение болевого порога не шутки, сам велел, вот и отдуваться теперь самому.

Стараясь отрешиться от всего, вцепился второй рукой в землю, пальцы сдавили мягкий сырой ком, говорить стало легче:

— Призываю семерых падших владык помочь мне. Я — вольный игрок, свободный от клятв кланов, пришёл в поисках знаний и готов заплатить своей кровью.

Под землёй глухо зарокотало, холм тряхнуло так, что едва удержался. Превозмогая боль, глубже протолкнул лезвие, пока кончик не звякнул о бронзу. Кровь побежала горячими толчками, под ладонью влажно захлюпало. Сосны вокруг холма закружили хоровод. Я встряхнул головой, борясь с наваждением, но и так понятно, что весь лес, как Русана с бабкой, смотрят затаив дыхание.

— Пусть заточённый на века освободится, — прогремел мой голос. — Пусть сбудутся пророчества. Воскресни Амон Анвар!

Руку отпустило. Пока я, как в замедленной съёмке, заваливался набок, красная лужица всосалась в штырь. Бронза наливалась красным, будто её только достали из кузни. Под руки вовремя подхватили, поволокли проч. Не успел я прийти в себя, смахнуть чёрную пелену боли, как Русана и Ягрида уже поднимали, ведьма вливала в рот вязкое и противное. Златовласая Русана часто кивала, видя как отворачиваюсь от горького зелья и так же часто говорила. Мне было всё равно что, лишь бы и дальше остаться в забытье. Мелькнула мысль, что мы с ней похожи, могли бы сойти за брата и сестру. Нить мыслей часто прерывалась, понять что происходит не получалось, но знал наверняка — заклинание отняло почти все силы, если не больше. Раз ведьмы так суетятся — значит беда. Хотя, им конечно виднее, почему начинающего некроманта ноги не держат, а ещё почему так безумно хочется спать. Мои глаза стали закрываться, погружая мир в блаженную пустоту. Так хочется остаться в ней навсегда… В последний раз глянул в напуганное лицо Русаны, веки тяжелея поползли вниз. Смачный шлепок привёл в чувства. В этот раз Руся смотрит с укором:

— Лёш, а ну не смей спать, слышишь?! Потерпи немного, вроде отвар начинает действовать.

Русана вскинула глазки вверх:

— Верно бабуль?

— Ещё бы, — наклонилась почти вплотную к лицу Ягрида. — Щёки краснеют похлеще моих яблок по осени. Вот-вот запрыгает как заяц. Отвар из пауков и мёртвого поднимет.

Насколько противно зелье на вкус, настолько же быстро возвращались силы. Я не просто вскочил, а буквально выпрыгнул из заботливых рук. Зрачки расширились, огляделся в панике, ища куда податься, бешено забегал глазами. Русана улыбается как ни в чём ни бывало, а старуха смотрит так, будто чего ещё ожидать от её колдовства. Сказала — запрыгает, значит так тому и быть.

Обхватил голову, что тяжелее чугуна. И как мог добровольно согласиться на такое издевательство, но ответ конечно же знал. Чтобы получить действительно ценное, нужно через многое пройти, многого лишиться, и я делал это не раз, в прошлом.

За чередой событий позабыл о другом важном квесте, в поисках пернатого закрутился по сторонам. Куда подевался мудрейший из мудрых одному Богу известно и судя по всему его Богу. Среди мрачных деревьев — пусто. Они уже не смотрят на меня в ожидании. Кругом сплошная темень, на лысом холме тоже, правда…. Взгляд задержался на нём чуть дольше. Что-то изменилось, в воздухе тягостное напряжение, как перед сильной грозой. Земля под ногами задрожала, с деревьев посыпались сухие ветки вперемешку с иголками и корой, рыкнул из засады испуганный ночной хищник. Вершина холма поползла в стороны, вспучивая землю волной, показалась яркая красная точка, пошла вверх. Единственный источник света озарил лес багровым. Значит, не почудилось. Бронзовый штырь раскалился, красный свет разрезает ночь как маяк в непогоду. Показались крылья и морды каменных горгулий. Жуткие пасти с длинными языками застыли на парапетах и поднимались вместе с чёрными стенами, ещё сырыми после нижнего мира. Русана ахнула, обняла меня. Я чувствовал, как дрожат её ладони, прижимая сильнее. Противиться глупо, тем более что удивиться есть чему. На моей памяти подобное впервые, но факт остаётся фактом. На наших глазах, будто из ниоткуда вырастал древний мавзолей. Чем-то похож на церковные соборы старины, но по размерам мог бы считаться их ребёнком. На треугольной крыше зубчатые башенки, по фасаду арки с орнаментами и кручёные парапеты. Под ними в глубине навесов прячутся мелкие окошки. Едва земля успокоилась, из пыльного облака проступил силуэт обитых полосками железа древних врат. Нет сомнений, что будь здесь хоть целая армия пробиться внутрь если и получится, то сотнями жертв.

Ягрида попятилась, на лице ведьмы страх. На холме протяжно заскрипело, и старуха замерла. Меж створками ширилась чёрная щель, как провал в неведомое измерение, от неё потянулись резкие запахи слежавшейся ткани, старых костей, смерти, поднялась облачками серая пыль. Ни за какие деньги я бы не хотел побывать там. Нос заложило, подставил локоть, и теперь молча щурился из-за края рубахи. Зубья невидимого механизма щёлкали как стрелка башенных часов, а когда проход расширился настолько, что пройдёт человек, наступила тишина. В глубине мавзолея двигалась худая тень, длинный посох бил о каменный пол, в такт качалось красное навершие. По шаркающим шагам можно судить, еле волочится, что после стольких лет заточения понятно. Да и не может моя кровь вернуть колдуну полную былую силу. Укутанный в ветхую робу волшебник миновал ворота, и я подметил как крепко он держится за посох. Будто лишь эта палка держит ходячие кости в мире живых.