Другое Существо - Андрей Арсланович Мансуров

Там Мартена перегрузили, особо не церемонясь, стальными манипуляторами тележки прямо в прозрачный круглый бак, похожий на самую обычную огромную бочку, а в рот вставили что-то вроде загубника. Мартен очень быстро понял, что делать с этим загубником, потому что новые манипуляторы, спустившиеся с потолка, надёжно схватили его за кисти и лодыжки, и начали погружать в бак — с головой. К счастью, дышать через гофрированный мягкий шланг оказалось и просто и удобно: воздух оказался очень бодрящим, словно живительным.

Другие манипуляторы вогнали ему в плечи и ягодицы иглы шприцов. (Он вдруг вспомнил, как называются эти штуки!) А со дна бака всплыли странные, похожие на многоножек, механические как бы мокрицы, размером с ладонь, начавшие что-то делать с его раной на животе…

Решив, что хуже вряд ли будет, и если б его решили убить, сделали бы это как-то попроще, Мартен тогда решил не рыпаться, и проследить — что механические крошки будут с ним делать. Но — не получилось. Что именно они там с его внутренностями делали, и каким образом он оказался «починен», Мартен так и не узнал, и не помнил: всё вокруг поехало, в ушах зазвенело, глаза сами собой закрылись…

Возможно, так произошло из-за мутно-белой жидкости, которую ему в живот впрыснул ещё один здоровенный шприц: тело сразу как-то расслабилось, онемело, словно оно — не его, сознание стало туманиться…

И очнулся он только на лежаке, в своей камере.

На животе остался лишь чуть видимый белёсый рубец.

Второй раз ему «чинили» почти отрубленную у локтя руку: это когда он уже был достаточно «учёный», и живот под острые лезвия не подставлял. Врага тогда зарезал его же мечом, рыча от злости, что купился на обманный финт, и подставил руку — в нём словно проснулись те самые «черти» о которых часто упоминали его противники, и которых он так до сих пор и не видел.

Отрезанную в суставе руку, висящую на клочке кожи и нескольких сухожилиях, пришлось придерживать другой: было очень больно, пока его снова везли на тележке с гусеницами в ремонтный блок. Радовало только то, что кровь почти сразу перестала бить фонтаном — похоже, защитные реакции его нового тела на уровне!..

Но на этот раз в бассейне ему даже не вставляли загубника: просто поддерживали манипуляторами голову над поверхностью, а в зафиксированную другими манипуляторами руку воткнули снова шприц с белёсой жидкостью.

Так что сегодня мокрицы-многоножки возвращали в сустав и пришивали ему руку прямо так, в сознании — без того усыпляющего вещества, что отправило его в недра временного небытия. И теперь-то Мартен понял, почему это вещество дали ему в тот, первый, раз: было не то, что больно, а — чертовски больно!

Но он терпел, стиснув зубы. А спустя некоторое время чувство боли пропало, и рука онемела: похоже, сегодня ему сделали не общий, а «местный» наркоз. (О! Новое воспоминание!) Мартен старался теперь внимательно оглядываться: потеря сознания не позволила тогда, в первый раз, рассмотреть комнату, в которую попал, достаточно хорошо.

Комната, собственно, казалась просторной и высокой: не то, что его камера. Потолок и стены сверкали ослепительной белизной, пол оказался чёрным. И был покрыт какой-то упругой субстанцией. До потолка казалось не меньше трёх его ростов, а по площади, наверное, комната только в два-три раза уступала Арене. Зато по всему периметру в ней стояли странные конструкции: ещё несколько баков с разными жидкостями: зелёной, синей, фиолетово-сиреневой, жёлтой. (Уже одно это сказало Мартену, что таких как он бойцов здесь много. И, похоже, не у каждого кровь — такая, как у него: красная.)

Другие агрегаты, возвышавшиеся иногда куда выше его роста, напоминали формой бочки — только лежащие горизонтально, чудовищно вытянутые, и сделанные из металла, покрашенного тоже в белый цвет. К стенам от них тянулись толстые чёрные змеи — кабели, как сказал некто в глубине его сознания, именующий для него всё окружающее. А на передних панелях бочек виднелись какие-то рычаги и чёрные прямоугольники. Позже Мартен понял, додумался, что это — выключенные мониторы, и панели управления этими самыми цилиндрами-бочками.

А вот монитор и панель при его чане работали: Мартен видел теперь, что странные сполохи бегут по прямоугольнику, установленному несколько сбоку, у большой плоской консоли его чана, и он видит эти сполохи, потому что они отражаются в полированном боку ёмкости, стоящей рядом с его баком.

Вывод сделать было нетрудно: раз его «чинят», то механизмы и приборы его бака и работают. И здесь действительно ремонтируют тела. Тех существ, которые, как и он, вынуждены сражаться с чёртовыми людьми. Потому что ну вот не попадалось (Или не давали!) Мартену других противников! И если сейчас здесь никого нет, это может говорить как о том, что больше одной схватки одновременно здесь не проводят, и Арена — лишь одна, так и о том, что в других схватках победил человек. Которого при необходимости ремонтируют в другом месте. Например, в больнице. Или госпитале.

Руку приладили и пришили гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Он просто не успел, не смог рассмотреть и запомнить все детали. Манипуляторы вынули его из жидкости не особенно бережно: просто опустили его на пол так, чтоб ноги встали на чёрную упругую поверхность. Из люка в дальнем конце зала появился Страж-Загонщик. Мартен не стал ждать, когда поле погонит его по коридору через открывшийся в противоположном конце ремонтного блока огромный прямоугольный люк — потопал туда и вниз, по лестницам, сам. Руку бережно придерживал здоровой: она всё ещё казалась словно не своей: он не чувствовал ни боли, ни самой руки. Правда, идти это ему не мешало.

Вот он и шёл по коридору, слушая тихое жужжание, которое всегда исходило из брюха Стража, и мерное шлёпанье обрезиненных гусениц за спиной. Вдоль стен коридора имелось несколько выходов, но их, когда пробовал двинуться туда, как оказалось, тоже перекрывали невидимые и бьющие током поля — такие же, как и у Загонщика. Собственно, ошибиться с выбором пути оказалось невозможно: только проход на лестницу и оказался открыт. Правда, спуститься пришлось не на два, как обычно, а на три этажа.

А спустившись, он без проблем обнаружил на «своём» уровне и свою камеру: её дверь как всегда была «гостеприимно» распахнута.

Доктор Сэвидж сам процесс «рекреации» не особенно любил.

Но понимал, что он действительно