Грезы - Рита Эстрада

— И работать при свете фонаря? — сухо спросил он.

— Сделаем, как ты хочешь. — Она застенчиво улыбнулась, не дав ему ответить. — Я не подумала.

— Но разве приятель-электрик не может остаться на ночь?

Он задал этот вопрос обычным голосом, как будто задавал ей его каждый вечер. С его стороны это была тонкая игра, королеве грозил мат! Мэри напряглась — нет! Но губы не хотели повиноваться голове.

— Ты спрашиваешь разрешения остаться на ночь? Что ж, в комнате для гостей есть кровать, но спать на ней нельзя, да и саму комнату использовали как кладовку. Для приятеля-электрика, к тому же миллионера, это неподходящее ложе.

— Оставьте иронию, леди; конечно же, если ваше воспитание не позволяет дать ночлег работнику, то я пойду домой и вернусь утром. Подумаешь, какое дело!

— Я не возражаю. — Ее сердце стучало, как молот.

— В самом деле? — Грег не ожидал, что она так быстро сдастся.

— Конечно! В конце концов, речь идет всего лишь о ночевке.

— Тебя это не волнует?

Мэри усмехнулась.

— А почему меня это должно волновать? Разве ты — насильник? Или убийца? Нет, дружок, ни один человек в здравом уме не станет портить свою жизнь, совершая подобные поступки, — заключила она. — А теперь давай пить чай и ужинать, у нас впереди много работы. Салат из тунца заждался.

Из офиса в кухню доносились тихие звуки рока семидесятых. Грег делал проводку над стойкой для двух новых розеток, время от времени напевая под музыку. Иногда ему вторила Мэри, мурлыкая пару тактов. Как прекрасно вот так вдвоем проводить спокойный и приятный вечер!

Но увы! Он ей не пара. Этому мужчине нужен просто легкий роман, он не собирается жениться.

Не то чтобы Мэри так уж рвалась замуж, нет, ей нужна свобода, чтобы сделать карьеру. Зарождающиеся между ними отношения ее тревожили, она не видела в них смысла, но все ее существо требовало: «Хочу!»

Когда они наконец закончили, было начало двенадцатого. Мэри устала, сделанное ей не нравилось.

Как будто читая ее мысли, Грег заметил:

— Одного раза мало, шкаф старый. Потребуются три слоя, — он потянулся, и его мускулистые грудь и руки, действительно очень красивые, так и манили Мэри-Элен броситься к нему в объятия. — Покажи мне, где спать. У меня уже глаза слипаются.

— Пойдем, действительно пора, — согласилась она. Грег проверил, заперты ли внизу двери, и Мэри повела его наверх. Тусклый свет в конце холла едва освещал перила. — Свет в холле не работает, поэтому ступай осторожнее.

— Я посмотрю его в следующий раз, — пообещал Грег.

— Твоя светелка налево, — указала она. — Ванная комната справа. — Она повернула направо, а Грег пошел налево. — Я принесу тебе белье.

У Мэри отчаянно колотилось сердце, когда она, взяв одеяло, простыни и две подушки со своей кровати, понесла Грегу. Тот стоял и смотрел в окно. У него было такое грустное выражение лица, что она забыла все свои здравые рассуждения. Ей захотелось плакать, захотелось обнять его. Ей захотелось заняться с ним любовью.

В этот момент он обернулся и посмотрел на нее: по-мужски откровенно, искренне, с уверенностью в том, что она все понимает так же, как и он. Они оба отчаянно нуждались в утешении и любви. Так же молча он шагнул к ней. Но Мэри через силу отрицательно покачала головой. Она сейчас так близка к успеху и не позволит мужчине разрушить ее планы, он отнимет все ее силы, всю энергию.

— Но меня хотя бы поцелуют перед сном?

О, наивная, сильная Мэри-Элен! Ты рассчитывала, что сможешь остановиться после одного поцелуя… Она бросила простыни и подушки на кровать и храбро подошла к нему. У него была такая подкупающая улыбка, что Мэри бессознательно взяла его лицо в ладони.

— Ты действительно особенный, мистер Торренс, — признала она охрипшим голосом.

Он накрыл ее руку своей.

— И ты.

Он прижал ее руку к своим твердым губам, и у нее по жилам побежал огонь.

— Не бойся. Я просто хочу попробовать тебя на вкус… Ты пахнешь луговым клевером.

— Врунишка.

— Ты — пища богов, — добавил он, большим пальцем касаясь ее нижней губы.

— Еще.

Поцелуй был глубоким, страстным. Откуда-то издалека послышался звон колоколов. Радость, радость, радость!

Он поцеловал ее в ухо.

— Я хочу любить тебя, Мэри-Элен. — Он отодвинулся и посмотрел на нее. — Ты хочешь этого?

— А ты не слишком торопишься? Давай не станем делать такого, о чем мы оба будем сожалеть.

— Говори о себе, Мэри, моя прекрасная, ни на кого не похожая леди. Я ни о чем жалеть не собираюсь.

Мэри-Элен вздохнула.

— Я… я не готова. Все так быстро и неожиданно произошло, — она упрямилась, сама не понимая, почему.

Он погладил локон черных волос у нее за ухом.

— Почему ты медлишь? Не сделай ошибки, Мэри. Наши отношения уже на краю пропасти: либо мы вместе прыгаем, либо… — Он с неохотой разжал объятия. — Я жду.

В ответ Мэри печально покачала головой.

Глава шестая

Мэри услышала слабый звон около пяти утра и поняла, что это будильник наручных часов Грега. Она всю ночь смотрела на светящийся циферблат своих часов. Девушка вскочила и натянула халат. Грег собирался встать в пять часов, ей надо хотя бы приготовить кофе. Да и ей кофе не помешает после бессонной ночи. Сначала его поцелуй, а потом… потом она ловила каждый скрип старого дерева, думая, что Грег направляется в ее комнату. Какой уж тут сон!

Грег выключил будильник, положил руки за голову и, нахмурившись, стал смотреть в потолок. На улице было совсем темно, только слабый свет уличного фонаря освещал гору коробок с наклейками, аккуратно расставленных по всей комнате. Как глупо он повел себя вчера вечером! Ему не следовало торопить ее.

Грег иронически улыбнулся: конец столетия, а они с Мэри вели себя, как будто жили в пятидесятых. Вряд ли большинство современных пар задумываются, сразу им ложиться в постель или нет. Но он-то каков! Мало того, что поспешил, так еще и начал верить в любовь с первого взгляда. Всю жизнь слушал истории о людях, которые, услышав голос или уловив слабый запах, влюблялись, но всегда полагал, что это досужие байки. А теперь сам вел себя как те, кого он высмеивал. Увидел улыбку Мэри — и влюбился!

Н-да-а, пора выбираться отсюда, может, его уход что-нибудь прояснит, хотя он был уверен, что ничего не изменится ни на йоту. Он вернется вечером и… добьется своего! А если нет? Он твердо верил, что его чувства нечто большее, отнюдь не вожделение. Он хотел знать о ней все! Хотел не только касаться ее тела, хотел затронуть ее чувства, заглянуть в душу.