Баллада о горестном кабачке - Карсон Маккаллерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хлопотное это было время для мисс Амелии Эванс. Работала она от рассвета до заката. Собрала новый большой змеевик для винокурни и за неделю выгнала столько виски, что всю округу опоить бы хватило. Ее старенького мула уже пошатывало от того, что столько сорго перемалывать пришлось, и она сама ошпаривала банки с притертыми крышками, готовя на зиму консервированные персики. С нетерпением дожидалась она первых морозов, поскольку выторговала себе трех огромных хряков и намеревалась пустить их на зажарку и наготовить требухи и колбас.
За эти недели появилось в мисс Амелии нечто такое, что многие сразу же отметили. Смеялась она часто - глубоким звонким смехом, а насвистывать стала нахально, мелодично и заливисто. И все время силу свою испытывала - то тяжести таскает, то просто в крепкие мускулы пальцем тычет. А однажды села за машинку и написала рассказ - историю, в которой иностранцы были, потайные ходы с люками и миллионы долларов. Братишка Лаймон постоянно рядом отирался, чуть ли не за рукав держался все время, и когда она смотрела на него, лицо ее прояснялось и смягчалось, а стоило ей назвать его по имени, в голосе слышалась любовь.
Вот и первые заморозки ударили. Проснувшись однажды утром, мисс Амелия увидала на окнах морозные цветы, а траву во дворе прибило инеем. Мисс Амелия развела в кухонной печи огонь, тот заревел, а она вышла наружу посмотреть, что за денек выдался. Воздух был холоден и резок, небо - зеленоватое и безоблачное. Вскоре и жители подтянулись из окрестных деревень: узнать, что она думает о такой погоде; мисс Амелия решила забить самого большого кабанчика, и слух об этом пошел по всей округе. Забили борова, а под рамой разложили низкий огонь из дубовых поленьев. По всему заднему двору тепло запахло свиной кровью и дымом, затопотали ноги, зазвенели в зимнем воздухе голоса. Мисс Амелия отдавала тут и там распоряжения, и вскоре почти всю работу сделали.
В тот день имелось у нее одно дельце в Чихо, поэтому, убедившись, что все здесь идет как надо, завела она машину и приготовилась ехать. Братишку Лаймона она попросила поехать с нею - семь раз попросила, да только не хотелось ему от суматохи этой отрываться, и пожелал он остаться дома. Мисс Амелию это, казалось, обеспокоило - ведь нравилось ей всегда иметь его под боком, поскольку, уезжая так далеко, начинала она ужасно по дому скучать. Однако попросив его семь раз, не стала больше домогаться. А перед тем, как сесть в машину, нашла палку и очертила глубокий круг вокруг коптильной ямы, футах в двух от края, и наказала ему ни за что эту границу не переступать. Она уехала после обеда и намеревалась вернуться до темна.
Вот, значит, а грузовик или автомобиль на здешних дорогах - дело не такое уж и редкое, ибо ездят постоянно из Чихо через городок в разные прочие места. Каждый год сборщик налогов приезжает спорить с людьми зажиточными, вроде мисс Амелии. А если кому из местных, ну, Мерли Райану, к примеру, в голову втемяшится, что он себе машину в кредит раздобыть сможет или заплатить три доллара и поставить такой хитрый электрический ледник, вроде тех, что в витринах Чихо расхваливают, то приедет из города человек, начнет с вопросами приставать, что да как разнюхивать и, в конце концов, все планы купить хоть что-нибудь в рассрочку пойдут прахом. Иногда, особенно если шоссе на Форкс-Фоллз строят, через городок и грузовики ходят с каторжанами. К тому же люди на машинах часто с правильного пути сбиваются и заезжают дорогу разузнать. Поэтому ничего удивительного, что на исходе дня мимо фабрики проехал грузовик и остановился прямо посреди дороги напротив кабачка мисс Амелии. Из кузова выпрыгнул человек, и грузовик поехал себе дальше.
А человек остался стоять на проезжей части и озираться. Высокий, с курчавым каштановым волосом и медленными темно-синими глазами. Губы у него были яркими, красными, и улыбался он лениво, в полрта, как улыбаются хвастуны и трепачи. Были на человеке красная рубаха и широкий ремень из обработанной кожи; в руках он держал жестяной чемодан и гитару. Первым из обитателей городка пришельца увидел Братишка Лаймон - услыхал, как мотор урчит, и вышел наружу полюбопытствовать. Высунул горбун голову из-за угла веранды, но весь целиком показываться не стал. Поглядели они с человеком друг на друга, но совсем не так, как оценивают друг друга проворными взглядами два незнакомца, что видятся впервые в жизни. Особенным взглядом обменялись они между собой - точно два злоумышленника друг друга признали. Затем человек в красной рубахе пожал левым плечом и отвернулся. Горбун же побледнел лицом, когда человек по дороге прочь зашагал, а через несколько секунд и сам пошел за ним, тщательно держась на много шагов позади.
Всему городишке сразу стало известно, что Марвин Мэйси опять вернулся. Пошел он сперва на фабрику, лениво оперся локтями о подоконник и заглянул внутрь. Нравилось ему наблюдать, как другие работают, - всем прирожденным лодырям это нравится. Всю фабрику при этом охватило немое смятение. Красильщики бросили свои горячие чаны, прядильщики и ткачи забыли о машинах, и даже Кочерыжка Макфэйл, а он был десятником, в точности не знал, что ему делать. Марвин Мэйси же по-прежнему скалился своей влажной кривенькой улыбкой, да и когда брата своего увидел, нагловатое выражение с лица не сползло. Оглядев всю фабрику, Марвин Мэйси пошел по дороге к тому домику, где вырос, и оставил гитару свою и чемодан на передней веранде. Затем погулял вокруг фабричного пруда, на церковь поглядел, осмотрел три лавки и весь остальной городишко. Горбун тем временем тихонько трюхал следом, держа дистанцию, руки в карманах, а личико - все такое же бледное.
Становилось поздно. Алое зимнее солнце садилось, и небо к западу стало темно-золотым и малиновым. Драные печные стрижи разлетались по своим гнездам; зажигались лампы. Там и тут тянуло дымком и густым теплым ароматом кабанчика, медленно жарившегося на раме. Обойдя весь город, Марвин Мэйси остановился перед участком мисс Амелии и прочел вывеску над верандой. А затем, ни минуты не колеблясь, пошел прямиком через боковой дворик. На фабрике жиденько и одиноко дунули в свисток - дневная смена закончилась. Вскоре и помимо Марвина Мэйси на задний двор к мисс Амелии народу набилось Генри Форд Кримп пришел, Мерли Райан, Кочерыжка Макфэйл, дети какие-то сбежались, зеваки снаружи останавливались посмотреть. Говорили мало. Марвин Мэйси сам по себе стоял по одну сторону коптильной ямы, остальные сгрудились по другую. Братишка Лаймон же держался в сторонке и глаз с лица Марвина Мэйси не сводил.
- Хорошо время в исправительном доме провел? - спросил Мерли Райан, глуповато хихикнув.
Марвин Мэйси ему не ответил. Только вытащил из бокового кармана большой нож, медленно раскрыл его и принялся править лезвие о седалище штанов. Мерли Райан вдруг затих совсем, отошел назад и встал прямо за широкой спиной Кочерыжки Макфэйла.
Домой мисс Амелия вернулась, когда уже почти совсем стемнело. Они услышали, как дребезжит ее автомобиль, издали; потом хлопнула дверца, что-то громыхнуло, будто она по ступенькам веранды тащит какую-то тяжесть. Солнце уже закатилось, и в воздухе тлела синяя дымка ранних зимних вечеров. Мисс Амелия спустилась по задним ступенькам медленно, а группа, собравшаяся у нее во дворе, ждала очень тихо. Немногие в этом мире сумеют выстоять против мисс Амелии, а к Марвину Мэйси у нее имелась особая горькая ненависть. Все ждали, что она вдруг завопит ужасным голосом, схватит какой-нибудь опасный предмет в руку и вытурит его из города вон. Но Марвина Мэйси сперва она не заметила, и по лицу ее блуждало то мечтательное облегчение, какое бывало ей свойственно, когда возвращалась она домой издалека.
Должно быть, она увидела Марвина Мэйси и Братишку Лаймона в единое мгновение. Перевела взгляд с одного на другого, но не на каторжанине никудышном задержались ее глаза, полные тошнотворного изумления. Мисс Амелия, как и все остальные, смотрела на Братишку Лаймона - а там было на что взглянуть.
Горбун стоял у края ямы, и бледное лицо его освещалось мягким заревом дубовых углей. А надо сказать, что было у Братишки Лаймона одно умение, которым пользовался он, когда хотел снискать чье-нибудь расположение. Стоял он тогда очень тихо и, лишь чуточку сосредоточившись, шевелил большими бледными ушами своими с изумительным проворством и легкостью. Уловку эту пускал он в ход всякий раз, когда хотел выманить у мисс Амелии что-то особенное, и на нее это всегда действовало безотказно. И теперь возле коптильной ямы уши горбуна шевелились на голове неистово, но глядел он в этот раз не на мисс Амелию. Горбун улыбался Марвину Мэйси - так заискивающе, что чуть ли не умолял о чем-то. Сначала Марвин Мэйси не обращал на него внимания, но и когда взглянул, никакой признательности в его глазах и рядом не было.
- Что это с Калекой такое? - спросил он, грубо ткнув в его сторону большим пальцем.