Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов - Максим Бузин

– Привет из Москвы, – подойдя к мотоциклу и выдернув нож из трупа, на чистом русском языке произнес седоволосый майор.

Оттащив мертвого Курца в воронку на обочине и вытерев с лезвия кровь, он сунул клинок за голенище сапога, подхватил с земли фуражку и широкими неслышными шагами торопливо пошел в сторону заброшенных кирпичных складов…

…В то время, когда майор передавал покойному Курцу «прощальный привет», оберст Мейснер, пробегая мимо закрытой на ржавый висячий замок массивной двери одного из зданий, услышал приглушенные голоса, доносившиеся откуда-то спереди и слева, вероятно из прохода между бесхозными складскими постройками. Оскалившись в зловещей улыбке, он с пистолетом наготове завернул за угол и чуть не воткнулся в самом прямом смысле этого слова в двух сцепившихся между собой солдат, от которых за версту разило алкоголем. И мысль, промелькнувшая в воспаленном мозгу Хенрика Мейснера в эту секунду, была не о том, что он первым геройски настиг потерявших всякий страх и позорящих немецкую армию подонков! Вовсе нет!

«Да эти сволочи в спирте купались!» – вот что подумал оберст, опустив «парабеллум», и сделал два шага назад, зажимая пальцами нос.

Что касается «сволочей», то они никак не среагировали на появление Мейснера. Тот, что постарше, являлся обладателем великолепных пышных усов. Несмотря на высокий рост и богатырское телосложение, он топтался на месте и вяло тряс своего визави за плечи, глядя в пустоту остекленевшими глазами и бормоча какие-то невнятные слова. Второй «борец», совсем молодой парень, был гораздо ниже и в два раза меньше по габаритам. Но, невзирая на это, он обеими руками крепко держал усатого за горло, а также периодически открывал рот и стучал зубами, по-видимому, обозначая намерение укусить оппонента. По всему следовало, что они были почти мертвецки пьяны.

Со стороны шатающаяся пара выглядела достаточно комично. И даже человек с неустойчивой психикой, коим, несомненно, являлся Мейснер, не смог сдержать улыбки. Впрочем, свирепое выражение почти сразу вернулось на его лицо. А раздавшийся позади топот ног дал понять оберсту, что Вилли с мотоциклистами уже близко. И когда запыхавшийся толстяк выскочил из-за угла, его шеф уже снова пребывал, мягко выражаясь, в раздраженном состоянии.

– Что ты застыл, как дохлая черепаха! – накинулся на подчиненного Мейснер. – Быстро арестуй этих паршивцев! Мне еще на совещание ехать!

Обалдевший Вилли вытаращил глаза и бросился выполнять приказ. Подскочив к дерущимся, он завопил фальцетом:

– Немедленно прекратить! Смирно!

С таким же успехом он мог кричать и на кирпичную стену – те двое даже не посмотрели в его сторону. Стоящие позади Мейснера мотоциклисты переглянулись между собой, еле сдерживая смех.

Видя, что слова не возымели действия, Вилли, недолго думая, врезал кулаком в ухо усатому здоровяку и сразу замахнулся вновь, но повторно ударить уже не успел. Стальные ручищи сдавили ему горло и как пушинку оторвали стокилограммовую тушу от земли. Раздался противный хруст ломающихся шейных позвонков, и секундой спустя обмякшее тело водителя шлепнулось на землю.

Все произошло настолько быстро, что никто толком не успел ничего сообразить. Первым немного опомнился Хенрик Мейснер.

– Огонь, кретины! – глядя в холодные глаза усатого гиганта и совершенно забыв про «парабеллум», крикнул он дрожащим голосом, обращаясь к мотоциклистам.

Но вместо грохота выстрелов его слух уловил лишь два негромких вскрика. Повернувшись назад, оберст с ужасом увидел, что охрана мертва – солдаты из отряда унтер-офицера Нотбека лежали в неестественных позах на земле, а над ними застыл незнакомый Мейснеру молодой унтер-фельдфебель с окровавленным ножом в руке. Посмотрев на страшный клинок, оберст Хенрик Мейснер, награжденный за храбрость, проявленную во время польской кампании, орденом железного креста 2-го класса, почувствовал жуткий ледяной озноб, проникший в каждую клетку организма. Он попытался направить пистолет на врага, шагнувшего в его сторону, однако трясущиеся руки отказывались повиноваться, а естество оберста парализовал всепожирающий животный страх. Мейснер открыл рот, чтобы заорать, но в этот миг молодой «борец», тот, что стучал зубами, упал на колени, руками обхватил оберста за лодыжки и резко дернул их на себя. Земная поверхность со скоростью кометы под невероятным углом ринулась Мейснеру навстречу. Он врезался грудью в дерн, издав при этом неповторимый «хекающий» звук. Хотел поднять голову, но удар в затылок погрузил его в густой и бескрайний мрак.

Глава 6

Когда майор Кочергин появился возле зданий складов, там уже все было кончено. Разведчики по рукам и ногам связали захваченного гитлеровского офицера, вместо кляпа засунули ему в рот скомканный кусок материи и обмотали все лицо бинтом, оставив открытыми лишь глаза.

– Посылка готова, товарищ майор! – с довольным видом потирая руки, приветствовал Артема лейтенант Буренков. – А как у вас прошло?

– Нормально, Сережа! – ответил Кочергин, не вдаваясь в подробности. – Документы немца у тебя?

– Так точно, вот! – Буренков протянул майору солдатскую книжку пленного.

– Смотри-ка, – растягивая гласные, произнес Артем, – командир танковой дивизии оберст Хенрик Мейснер! Полковник по-нашему! Поздравляю, Сергей Викторович!

– Спасибо, Артем Тимофеевич! – подыграл майору Буренков. – Но только господина оберста еще надлежит доставить, куда следует! А путь-то неблизкий!

– Согласен, Сережа! Поэтому хватайте фрица и за мной, валим отсюда!

Лейтенанту Буренкову, естественно, дважды повторять было не надо. По его команде разведчики подняли с земли все еще находившегося без сознания немецкого офицера и понесли вслед за Кочергиным. Буренков шел, как он сам любил выражаться, в арьергарде отряда, прикрывая бойцов с тыла. Вскоре они достигли сиротливо маячивших на дороге автомобиля Мейснера и двух мотоциклов. Лейтенант, не дожидаясь команды, сел за руль одного из них. Кочергин сурово взглянул на подчиненного и погрозил ему кулаком, на что Сергей вместо ответа извиняющимся жестом развел руки в стороны, словно говоря: «Виноват, исправлюсь!»

– Ребята, грузите фашиста в машину! – отвернувшись от Буренкова и едва сдерживая улыбку, скомандовал Кочергин. – Петр, ты поведешь!

– Есть! – отозвался Каминский, занимая в «Хорьхе» место водителя.

Тем временем старшина с Бодаревым аккуратно положили Мейснера на заднее сиденье автомобиля и выжидающе посмотрели на Артема.

– Алик, дуй к лейтенанту! Поедете сзади. Если начнется заваруха, прикроете огнем!

– Так точно! – красноармеец бросился выполнять приказ.

Кочергин еще раз внимательно посмотрел по сторонам, словно боялся что-то забыть. Затем подошел к мотоциклу, около которого стоял Ермишин, залез в коляску и, обращаясь к старшине, негромким проникновенным голосом произнес:

– Иваныч, заводи!

Взревели моторы, и маленький кортеж в том же порядке, что и несколько минут назад, начал движение, но только теперь в противоположном направлении – в сторону линии фронта.

– Тимофеевич, – перекрывая шум двигателя, обратился к Артему старшина, – какой у тебя план?

Оставаясь вдвоем, ровесники Ермишин и Кочергин отбрасывали условности и переходили на «ты».

– Да какой там план, Паша! На транспорте попробуем на «дурачка» проскочить через немецкие посты и добраться до передовой. А уж на месте посмотрим, что к чему!

– Рискованно, командир! Если фрицы обнаружат трупы своих, то сразу догадаются, что произошло! А телефонную связь еще никто не отменял!

– Знаю, Иваныч! Предложи что-нибудь получше! Готовя операцию, я планировал уходить лесом, пешком, но это долго и тоже без гарантий! А сейчас у нас есть колеса, грех ими не воспользоваться!

Старшина в ответ лишь согласно кивнул головой. Дальше поехали молча. Навстречу разведчикам пронеслись еще несколько легковушек в сопровождении мотоциклистов и полноприводных двухосных броневиков, но никто из гитлеровцев, по крайней мере, визуально, не обратил внимания на лежащего в «Хорьхе» с перебинтованным лицом оберста Хенрика Мейснера.

Также без проблем удалось миновать и первый встретившийся бойцам пост полевой жандармерии. Кочергин, хмуря брови, довольно резко переговорил с подошедшим к мотоциклу унтер-офицером, после чего шлагбаум, перегораживавший дорогу, был поднят.

А дальше начались неприятности. Через пару километров пронзительный звук автомобильного клаксона заставил Кочергина повернуть голову. Ехавший позади Каминский призывно махал ему рукой, показывая жестами, что требуется остановка. Оказывается у «Хорьха» спустило колесо. Петр быстро осмотрел покрышку и извлек из нее толстый ржавый гвоздь.

– Прокол, товарищ майор! Надо менять колесо! – сообщил он подошедшему Кочергину. – Минут пять займет, может, чуть больше!