Жизнь заново - Оксана Робски

– Достаточно сексуально? – поинтересовалась она.

– Можно ещё. – Он протянул ей вторую тарелку.

Она положила по одному кусочку каждого десерта. И три рахат-лукума.

– Обожаю рахат-лукум! – сказала она, когда тарелки были пусты.

– А я обожаю тебя! – Он протянул ей пачку сигарет. Она отказалась. – Ну, может, одну? – спросил он.

– Нет, даже не уговаривай.

Она курила теперь только после обеда. А через неделю собиралась бросить совсем.

– Уважаю. Но ты уверена, что тебе захочется обедать? После всего вот этого?

– Вряд ли. – Она засмеялась. – Если только для того, чтобы продемонстрировать тебе свою сексуальность!

– Может, найдёшь ещё какие-то способы?

– Может быть…

На пляже он читал книгу, а она позвонила Верке:

– Супер, здесь просто супер!

– А как погода? – Верка торчала в пробке где-то в районе Тверской.

– Погода – супер! Море шикарное!

– А он? Как он себя ведёт?

– Супер. – Она перешла на шёпот. – Просто глаз с меня не сводит.

– Супер! – согласилась Верка.

– Ну, ладно, мы пошли купаться. Я тебе позже позвоню.

Когда они выходили из моря, взявшись за руки и весело хохоча, она заметила печёные турецкие пирожки, которые разносили по пляжу.

– Хочу пирожок! – закричала она и захлопала в ладоши.

Она взяла три. Все с мясом.

– Ничего себе аппетит! – удивился он. – В Москве мне казалось, что ты ешь, как маленькая птичка.

– Я и ем, как маленькая птичка.

– Как маленький птеродактиль.

В три она предложила пойти на обед.

– Скажи мне, что ты шутишь! – потребовал он.

– Нет, я умираю с голоду!

«Не буду ужинать! – подумала она. – А завтра на завтрак съем только яйцо».

Шведский стол был огромный и разнообразный. На удивление себе, она съела пять закусок, шесть горячих, потом два супа, потом ещё два горячих, потом – тарелку рахат-лукума.

Наелась.

Он закурил. Она тоже.

– Отнесу в номер телефон, поставлю на зарядку, – сказал он. – А ты закажи мне кофе.

– О’кей.

Она любовалась им, пока он не скрылся в дверях ресторана.

В районе пупка что-то шевельнулось, ударилось, кольнуло и защекотало. Она даже рассмеялась.

Щекотание перешло на ногу. Смех перешёл в крик. Хорошо, что в ресторане они оказались последними посетителями. У неё на правой ноге, из-под коротких белых шорт (Веркины) вылез маленький, с мизинец, толстенький, с короткую сардельку, улыбающийся человечек.

– Не кури! – потребовал он взрослым басом.

Она потушила сигарету дрожащими руками.

– Ты же не курила с утра? – строго спросил он.

– Я только после обеда курю, – ответила она. – Скоро совсем брошу.

– А!… – Человечек, казалось, смягчился. – Понимаешь, я не переношу табачный дым.

Человечек попрыгал у неё на ноге.

– Люблю прыгать, – сказал он. – Но на тебе жёстко. Но это временно. Я – Пусик. Только не надо пытаться пожать мне руку!

– Кто? – переспросила она, не веря своим глазам.

– Пусик. Я живу у тебя в пузике. Я тебя на завтраке выбрал. Ты ела как раз столько, сколько я люблю. И рахат-лукум.

– Где ты живёшь? – переспросила она, чувствуя себя немного сумасшедшей.

– В пузике. И ты должна об этом помнить. Я всё время хочу есть. Поняла? – Пусик сердито посмотрел на неё. – Поняла, я спрашиваю?

Он появился в дверях, улыбаясь и посылая ей воздушный поцелуи.

– Идёт! – прошептала она.

– Возьми ещё пару рахат-лукума! – крикнул он и по ноге снова защекотало. Потом кольнуло в животе. Она потрогала живот рукой. Все гладко.

– Кофе остыл? – спросил он.

Она молчала.

– Эй?! Спящая королева! Очнись!

– Я хочу ещё два рахат-лукума, – сказала она и подошла к буфету. Съела, не донеся до стола.

– Обжора моя! – улыбнулся он и протянул ей сигареты.

Она взяла одну по инерции, но тут же быстро сломала её в пепельнице. Они решили снова пойти на море.

Потом – на ужин. Она съела столько, сколько обычно съедала за неделю.

Она не могла остановиться. Нечеловеческий голод собирал в её тарелке всю еду, какая попадалась на глаза.

За два дня она поправилась на четыре килограмма.

Вечером, когда он пошёл играть в теннис, она осталась в номере одна.

Она стояла перед зеркалом раздетая и с ужасом разглядывала себя.

Она никогда не весила пятьдесят четыре.

В одной руке у неё была шоколадка.

«Может, мне приснилась эта фигня про Пусика? – подумала она. – Может, это я себе внушила? Или меня кто-то сглазил? Может, это Верка? Она всегда была неравнодушна к чужим женихам».

Она достала из пачки сигарету и закурила. Впервые после того завтрака.

В животе защекотало.

Она с ужасом видела в зеркало, как её маленький, аккуратный пупок провалился внутрь и появился наружу уже вместе с кашляющим Пусиком.

– Капля никотина убивает лошадь! – кричал Пусик концертным басом – А я не лошадь! И здесь не капля!

От ужаса и неожиданности она смахнула Пусика со своего живота, как надоевшую муху.

Он так кричал, что она зажала уши. Он ударился о дверной косяк, отлетел в сторону и приземлился на белом махровом тапке.

– Последний раз, – предупредил Пусик.

– Кто ты такой? – закричала она, кинувшись к махровому тапку и хватая по дороге второй.

– Давай договоримся! – закричал он в ответ, прячась за ножкой стула.

– Давай. Я не хочу толстеть.

– Почему? – удивился Пусик.

– Тебе не понять. Я просто не могу сейчас. У меня только-только начался роман… Я должна хорошо выглядеть…

– Да ты отлично выглядишь!

Ей захотелось его прихлопнуть ладошкой.

– Ну-ну-ну, – предупредил Пусик. – Без рукоприкладства, а то я кусаться буду!

Он пришёл довольный и уставший. Он, как всегда, выиграл.

Было время ужина, и она, ненавидя себя, ненавидя Пусика, ненавидя Турцию, хотела есть.

– Мне надо поговорить с тобой, – нежно произнёс он, когда она уже нетерпеливо стояла у двери.

– Поговорим в лифте, – предложила она.

Он кивнул.

В лифте они были одни.

– Понимаешь, – начал он неуверенно, – я всё думаю про этот наш разговор…

– Какой? – спросила она, уже видя в своём воображении барашка на вертеле.

– Когда я сказал, что голодная женщина – это очень сексуально. Может, ты восприняла это слишком буквально?

– Ты отказываешься от своих слов? – спросила она, просто не зная, что ответить.

– Нет, что ты! Конечно нет, просто…

Она не дала ему возможности договорить.

Схватив тарелку, она устремилась к барашку.

После ужина её осенила гениальная идея. Пока он проводил время на корте, она отправилась в гостиничный аптечный киоск.

«Как же „рвотное“ по-английски?» – пыталась вспомнить она.

Пришлось объяснять на пальцах. И всех остальных частях тела. Хорошо, что продавец попался догадливый.

«Ну и что, что я буду есть пять раз в день, – думала она, поднимаясь к себе в номер. – Зато потом сразу – рвотное. И всё. Может, Пусик тогда уйдёт от меня?»

Она выпила сразу три пакетика и еле успела добежать до унитаза.

Сначала она услышала голос Пусика где-то у себя в горле, а потом и увидела его. На дне унитаза, барахтающимся в непереваренной еде.

– Я не умею плавать! – басил Пусик. – Это издевательство! Давай договоримся!

Минуту она с отвращением разглядывала его.

Потом медленно, но решительно нажала на спуск унитаза.

– Прощай, Пусик, обжора недоделанная, – сказала она и удовлетворённо легла на кровать.

Кровать скрипнула под её шестьюдесятью килограммами.

«Начинаю худеть. Пока не поздно», – подумала она и сделала три приседания.

Ненавистный бас раздался где-то в районе коридора.

– Нет! – закричала она. – Нет!

– Да, – сказал Пусик очень печально. – Ты действительно сделала это. И теперь я не знаю, как ты будешь заглаживать свою вину передо мной.

Она быстро схватила сигарету и закурила.

– Ты чего это? – не понял Пусик.

– Ты больше не залезешь ко мне в живот! – угрожающе сказала она. – Мой жених и так уже перестал обнимать меня!

– Если бы у меня был братик, – вздохнул Пусик, – или даже сестричка… Мы бы поселили её у твоего жениха. Он бы стал мощным, как я. И обнимал бы тебя. Туши сигарету. Я хочу поспать.

Открылась входная дверь. Сумка, ракетка, улыбка, вздох.

– Что-нибудь ешь? – спросил он.

Она быстро задвинула Пусика ногой под кровать.

– Курю.

– А что по телевизору?

Он лёг на кровать рядом с ней. Она прикурила вторую сигарету от первой. Он смотрел российский канал.

– Спать хочу! – раздался басистый шёпот Пусика из-под кровати.

– Клёвая передача! – воскликнула она неожиданно громко.

– А кто это что-то сказал? – спросил он, прислушиваясь.

– Я сказала: так спать хочется! – Она зевнула, прикурив третью сигарету.

– Что же ты куришь, а не спишь? – спросил он.

– Из вредности, – пробурчал Пусик снизу.

Он вскочил.