Иду на свет (СИ) - Акулова Мария

Пусть минутой ранее Даниил спрашивал о маме, когда во входной двери защелкал замок, не бросился тут же встречать.

Замер на секунду только, прислушался, а потом снова «полетел» на своей волне.

Позволил поцеловать коротко и в макушку, спокойно отреагировал на то, что Санта встает…

Сегодня он не очень расположен к нежности и разговорам. Такое с ним бывает. А приходишь через пару дней — самый настоящий котенок. И в Санте даже просыпается эксклюзивная мамская жалость, что этот котенок неумолимо быстро растет, тебе же остается только наблюдать.

Она встала на ноги, направилась к двери из детской. Думала, что застанет, как Альбина вальяжно разувается, вешает пальто. Думала, Примерова что-то съязвит для поддержания формы, а она сама ответит так же колко.

Но что-то пошло не так.

Санта толкнула приоткрытую дверь в Данину детскую с улыбкой, но почти сразу замерла. Потому что в этот же момент Альбина дернула её снаружи слишком резко. И взглядом полоснула таким же.

С ног до макушки. Задержалась на глазах. Прищурилась…

Смотрела так, будто сейчас скажет что-то ужасное…

И пусть Санта давно привыкла и к личности, и к её манере, всё равно по рукам побежали мурашки…

— Ты чего? — она спросила тихо, чувствуя, что сердце против своей же воли ускоряется. А выражение на лице Али не меняется. Она смотрит слишком серьезно. Она сжимает губы…

— В кухню пойдем…

Кивает на арку, которая ведет на кухню. Идет первой, наверное, не сомневаясь, что Санта пойдет следом. Да только…

Ей как-то неуютно. Она оглядывается на Даню. Она лучше осталась бы здесь…

— Сант…

Но Аля не дает спетлять.

Окликает уже из кухни. Смотрит требовательно, но всего секунду. Дальше — с просьбой.

А Санта делает шаг со вздохом.

Глава 6

Объясняться Альбина не спешила. Несколько минут молча курсировала по кухне, когда сама Санта следила за её передвижением, сидя на табурете, отвернувшись от стола.

Успела прокрутить в голове массу версий, которые объяснили бы: что стало причиной такого странного поведения Примеровой. Вплоть до совсем неправдоподобной: Игнат едет «признавать» сына и просить прощение у всех обиженных.

Успела несколько раз успокоиться и снова накрутить себя же до невозможности.

— Аль… Мне ехать надо…

Санта произнесла не очень громко и вроде как аккуратно. Альбина глянула в ответ, кивнула…

Но дальше — ничего. Новый круг по комнате. Плотно сжатые губы и упертые в бока руки.

А ещё стук каблуков. Потому что Альбина даже не разулась. Наматывает круги, напрочь забыв о своей глянцевой светлой плитке и о том, что на улице вообще-то слякотная зима…

Когда Санта с грустью думала о том, что виноватой в этом во всём скорее всего Примерова привычно назначит ей, Альбина наконец-то остановилась.

Ладонь вжалась в столешницу, взгляд снова уперся в лицо Санты. В неё же был совершен выстрел вопросом:

— Что ты знаешь про Блинову, Санта?

Реагируя на который, она только ровнее села, а потом замерла.

Первым делом в голове мелькнуло: «какую Блинову?», потом у нее увеличились глаза, а у Альбины, внимательно следившей за реакциями, наоборот сузились.

И что в этот момент нужно делать по мнению мудрого Данилы Андреевича Чернова, Санта знала. Закончить разговор. Встать. Собраться. Уйти. Но Санта делает, возможно, очередную глупость. А может наоборот — просто пользуется предоставленным шансом.

— Ничего не знаю…

Откровенно шепчет, чувствуя, как сердце подскакивает, а потом прислушивается к тишине. В Даниной комнате продолжается игра, Альбина же молчит.

Смотрит долго, в какой-то момент её взгляд из острого становится… Будто сожалеющим.

Она стучит каблуком о пол с одинаковым противным звуком, потом мотает головой, смотрит на Санту:

— Маргарита Блинова — бывшая большая любовь Данилы. Очень большая, Санта. Моя, блин, университетская подруга… Дура конченая…

Санта слушает внимательно. Понимает, что на таком неожиданном переходе от «подруги» до «конченой» можно было бы рассмеяться. Но как-то не до смеха. Почти страшно.

— Они долго встречались. С университета и после тоже. Данила очень её любил. Очень…

— Я поняла…

Слушать, что Данила любил кого-то «очень» было откровенно неприятно. Настолько, что Санта даже перебила.

Альбина замолкла на секунду, снова сжимая губы в линию. Потом же опять заговорила:

— Она ему изменила. Ей тогда казалось, что с более перспективным. Тоже из наших. Сука такая…

Альбина ругнулась, качая головой так, будто Блинова — перед ней. И это она говорит «суке» в лицо. Но Санте от ругательства почему-то не легче. Было почти страшно, стало полноценно.

— Зачем ты мне это рассказываешь сейчас?

Санта задала вопрос, Альбина долго смотрела, не спеша с ответом. Немного зло. Потом — будто думая. Дальше — снова с сожалением.

Сняла руку со столешницы, сложила обе на груди. Чуть сгорбилась.

— Я только что их вместе видела, Санта. Они меня — нет. Я их — своими глазами.

Наверняка знала, какой будет реакция Санты.

Вот только для самой Санты она стала неожиданной.

Она фыркнула, как отмахиваясь, соскочила со стула. Руки сами собой тоже вжались в ребра, она повернулась в сторону выхода.

Сделала шаг, второй не успела.

Альбина придержала за локоть, чем разозлила сильнее.

— Зачем ты это делаешь, Альбина? Что ты ещё от меня хочешь? Ты же смирилась вроде бы… Не лезь ты к нам! Ни ко мне, ни к Даниле…

— Сант…

Щетинская начала защищать свое, Альбина же окликнула, смотря так, будто извиняется…

Но Санте из-за этого только хуже. Перед ней не надо извиняться. Ей в душу гадить не нужно.

А там сейчас…

— Даже слушать не хочу.

Она мотает головой, жалея об одном: что дала сказать. Скинула руку, пошла по коридору…

— Я за него боюсь, Сант. Понимаешь ты? Ему нельзя эту тварь прощать. Она его снова использует…

— А за меня ты не боишься?

И пусть Санта Алю понимала. Ей-богу. Умом даже сейчас понимала. Но с каждым словом самой становилось гаже.

Она обернулась, спросила громче, чем хотела. И агрессивней, чем хотела.

Потому что Альбина может не озвучивать. Как ситуацию видит она — понятно.

Но самое ужасное, что Санта-то знает, основания видеть так есть. Маргарита Блинова ему названивала. Он в последнее время странный. Она не дает четких ответов на его невысказанные вопросы…

На её вопрос Альбина, конечно же, не отвечает.

Санта смотрит с очевидной злостью. Альбина — снова извинительно. Но она не отступит. И врать, что «боится», не станет.

Её жизнь — это Данечки. И она снова лезет туда, куда лезть ей запрещено. Она снова ведет себя, как сука-разрушительница. И Санте снова хочется её прибить.

— Скажи мне просто: у вас всё хорошо?

Но делать это — бессмысленно. Впрочем, как и ругаться, объяснять человеку, насколько её слова быстро и глубоко проникли. Насколько больно сделали. Насколько страшно сейчас…

Насколько она не знает, что ответить. Она не знает, хорошо ли.

У неё перед глазами: Данила и женщина, которую он когда-то сильно любил.

С которой он встретился вопреки тому, что предательство не прощает.

Или, получается…

— У нас всё замечательно. А ты — не лезь.

Когда внутри страшный пожар. Снаружи — корка льда.

Настоящую боль Санта всегда прячет.

Поэтому смотрит в ответ безразлично. Чеканит так, чтобы стало понятно: развивать бессмысленно.

А потом тихо ненавидит Алю за её длинный нос. Чувствуя всё такой же сожалеющий взгляд, который провожает спину, следит, как Санта обувается. Направляется за ней, чтобы закрыть…

— Прости…

На запоздалое извинение Щетинская не реагирует.

Не вызывает лифт — несется вниз по ступенькам, чувствуя, как горят щеки.

Ругается сквозь зубы, осознав, что даже с Даниилом не попрощалась.

Тянется к лицу и трет, остановившись на одном из пролетов.