Путешествие в Лилипутию - Джонатан Свифт

Часть населения с восторгом приняла это известие. Правда кое-кто шептался, что якобы этот способ был открыт задолго до дедушки, просто лилипуты по природной своей осторожности и скромности помалкивали, ожидая, не выйдет ли каких распоряжений на этот счет от властей. Посыпались благодарственные письма дедушке, тогда еще действующему императору, в которых подданные сообщали, что только теперь открылись у них глаза, и как можно было столько лет пребывать во тьме, и не сообщит ли император еще чего-нибудь в таком же роде. Императора провозглашали светочем рода лилипутского, предлагали во всех лилипутских городах, на всех площадях поставить ему памятники, на пьедестале которых золотом написать слова благодарности лилипутского народа.

Другая же часть населения восприняла новшество в штыки. Противники нововведения говорили, что это прямое и кощунственное нарушение традиций, завещанных предками, и оскорбление их памяти, что они не допустят на лилипутской земле такого позора, что скорее умрут, чем когда-нибудь позволят детям своим перейти на богопротивный задний способ (хотя поговаривали, что некоторые из вождей передников – так их и стали называть с тех пор – все же опробовали задний способ и втайне практиковали его, находя в нем известную прелесть и разнообразие новизны). Наиболее оголтелые предлагали откопать из могилы легендарного основателя лилипутского государства и выставить его святые мощи на главной площади столицы в назидание жителям: великий основатель не то что задний – он и передний-то способ не очень жаловал, а потому, полагали авторы сей идеи, его присутствие устыдит падших, вернет их на путь истинный и положит конец смуте и раздорам. Куда там! В ответ на это предложение на улицы высыпали толпы сторонников нового курса.

Лилипутское общество раскололось. Но настоящая свара началась после того, как отец нынешнего императора оттер от власти своего батюшку (правда, обошелся без отцеубийства и кровопролития, выслав своего родителя в глухую лилипутскую провинцию; я, кстати, посетил там опального экс-императора, добравшись до его жилища за полчаса неторопливой ходьбы. Старик был еще полон сил и замыслов и собирался порадовать свой народ новыми открытиями. Экс-император был импозантен на лилипутский манер и приветлив, как истинный джентльмен; я провел с ним несколько часов в философских беседах и навсегда сохранил самые теплые воспоминания о нем) и сам короновался на лилипутский трон. Основанием для отстранения от власти (которое, впрочем, было инсценировано как отречение) стало то, что экс-император в своих реформах ограничивался полумерами, тогда как передний способ, по мнению нового императора, вообще надлежало запретить, а оголтелых его приверженцев объявить вне закона. Остальных же обязать за две луны окончательно и бесповоротно перейти на задний способ, передний впредь предать анафеме, а замеченных в пользовании им в первый раз наказывать плетьми, а во второй – в сопровождении двух стражей отводить на специальные заведенные для этого участки, где подвергать операции, которая исключит в будущем нарушение закона с их стороны.

После этого указа в стране чуть не дошло до кровопролития – передники бунтовали и мутили народ. По улицам ходили многолюдные толпы, скандируя: «Только спереди! Позор задникам!». По соседним улицам двигались не менее решительно настроенные толпы, кричавшие: «Только сзади! Позор передникам!».

Передники даже пытались устроить подкоп под императорский дворец и подорвать императора со всем его семейством, однако были выявлены бдительной стражей и посажены в узилище. Часть заговорщиков бежала и обосновалась на Блефуску, где была с распростертыми объятиями принята как властями, так и большей частью населения. Не то чтобы блефускуанцы особенно сочувствовали передникам, просто они по-соседски всегда радовались случаю насолить лилипутам, а потому скоро на соседнем острове набралось немалое число врагов лилипутских реформ, от которых постоянно исходила опасность для приверженцев нового курса.

Однако новый император просидел на престоле всего десяток лун. Постоянные заботы о благе государства и подданных подорвали его здоровье, у него начались приступы падучей, и он вынужден был оставить трон, передав власть сыну – нынешнему императору Лилипутии.

Сын, хоть и был молод, отличался мудростью и уравновешенностью, а залысины у него встречались на самом затылке – знак умственных трудов и долгих ночных бдений. На следующий день после принесения присяги, в которой он поклялся придерживаться курса отца, он издал указ, отменявший прежние постановления, и выпустил новый, уравнивавший в правах оба способа: теперь население могло на законной основе пользоваться как задней, так и передней позициями, не подвергая при этом себя опасности судебного преследования.

Часть населения Лилипутии восприняла этот указ с облегчением, другая – хмурилась и говорила, что это откат в темные времена. Беглецы же, обосновавшиеся в Блефуску, не спешили возвращаться домой, справедливо полагая, что помилование помилованием (указ об помиловании беглым передникам последовал сразу же за изданием первых двух), а береженого Бог бережет.

Как бы там ни было, но в государстве во время моего там пребывания установилось хрупкое равновесие. Передники сосуществовали с задниками. Даже говорили, что появились смешанные браки, то есть передники женились на задницах, а передницы выходили замуж за задников. Какому способу отдавали предпочтение в таких семьях, неизвестно, потому что все передники и передницы говорили, что свято блюдут традиции предков, а непримиримые задники и задницы заявляли, что скорее умрут, чем вернутся в прежнее рабское состояние. Знаменем передников стала одна лилипутка, заявившая, что скорее зашьет свое детородное отверстие, чем подпустит к себе кого-нибудь с ненадлежащей стороны. А задники поднимали на щит лилипута, который изрек, что скорее отрубит себе детородный орган, чем приблизится к кому-нибудь спереди.

Мудрый молодой император занял промежуточную позицию. Он в своих редких выступлениях перед народом бичевал радикалов с той и с другой стороны, призывая к умеренности, выставляя в качестве примера себя, правда при этом он так и не сообщил подданным, каким способом предпочитает пользоваться сам. Но народ в своем большинстве поддержал императора. В государстве воцарились мир и порядок, хотя кое-где еще и вспыхивали стихийные митинги в поддержку той или иной партии. Но таковые происходили все реже и реже, а если и происходили, то особого внимания к себе со стороны лилипутского общества не привлекали.

В это время и произошел известный читателю захват мною блефускуанского флота, в основных чертах верно изложенный в моих опубликованных записках. Однако считаю необходимым добавить к уже известным сведениям несколько исторических фактов.

В древности (согласно лилипутским летописям, это произошло за триста одну луну до моего прибытия) Лилипутия и Блефуску существовали как одно мощное государство с могучим флотом и непобедимой армией. Но поскольку врагов у сего древнего государства не было, то многие сомневались – стоит ли тратить столько средств на содержание огромных вооруженных сил, которым не с кем воевать. Вот тогда-то в Блефуску и организовалась партия отъединщиков, которая стала ратовать за отложение от Лилипутии. Во-первых, мы и сами с усами, говорили они, зачем нам эта тупоголовая вельможная лилипутская братия – у нас и у самих может быть не хуже. А во-вторых, отъединимся, и тогда никто уже не скажет, что военные у нас дармоеды. Вон Лилипутия за проливом – исконный враг, который только и ищет случая прибрать к рукам Блефуску, а не будет у нас сильной армии, то непременно так и сделает. Таким образом у нас появится противник – основание для увеличения военных расходов. Наши военные смогут наконец опробовать в деле свои военные теории и доказать всем жителям Блефуску, что и в самом деле чего-то стоят. Да здравствует Блефуску! Смерть Лилипутии!

И вот в один прекрасный день провинция Блефуску отложилась, а поскольку объединенный флот целиком базировался на Блефуску, которая имела для этого удобную бухту Лосабек, то Лилипутия в тот день осталась без флота. Фикос II, бывший в то время императором Лилипутии, отправил армию по ту сторону пролива – вернуть Блефуску в лоно Лилипутии, покарать зачинщиков, искоренить отъединщицкий дух и навести в провинции порядок, чтобы впредь никому было неповадно. Командиры тут же построили армию в колонны и под крики «ура!» повели ее воевать с Блефуску. Однако ввиду значительной (по лилипутским масштабам) глубины и ширины пролива, разделявшего метрополию и провинцию, хотя и обвязанные рыбьими пузырями, далеко не все из вошедших в воду на лилипутском берегу вышли на блефускуанском – ведь флот, как мы помним, в один день оказался во власти мятежников. Вышедшие же военной силы собой не представляли и стали легкой добычей блефускуанцев.