Модель и кутюрье - Джулия Тиммон

Кетлин сузила свои восхитительные серые глаза, о чем-то задумалась и, просияв очередной улыбкой, закивала.

— Ах да, конечно! Софи Лоринг из «Элит премьер»! Вы участвовали в показе Кристиана Лакруа и снимались для «Вог», верно?

— Верно, — ответила Софи без капли жеманства. — Только давай на «ты»?

— С удовольствием, — пропела Кетлин. — Ты тоже примешь участие в показе мод Филипа?

Софи совершенно искренне улыбнулась.

— Да.

— Здорово! — воскликнула Кетлин. — Надеюсь, мы подружимся.

Хорошо, что Филип вместо Софи весело произнес «непременно подружитесь». В противном случае эту же самую или аналогичную по смыслу фразу пришлось бы выдать ей, а она уже твердо знала, что Кетлин никогда не взглянет на нее как на подругу. В многочисленных улыбках этой жгучей брюнетки было что-то фальшивое, а большие серые глаза, когда она устремляла взгляд на Софи, так и светились злостью. Софи казалось, что губы Кетлин, довольно тонкие, покрытые нежно-розовой помадой, вот-вот приоткроются и покажется змеиное жало.

Джейн смотрела куда-то в сторону, очевидно чувствуя возникшее между манекенщицами напряжение, Тед, ни на кого не обращая внимания, продолжал заниматься прической Софи, а Вассон, купающийся в какой-то внутренней радости, ничего не замечал и, улыбаясь, переводил взгляд с Софи на Кетлин и обратно. У Софи возникло ощущение, что он уже видит их обеих на подиуме в нарядах, подготовленных к показу, и заранее предвкушает успех.

Демонстрация весенне-летней коллекции Филипа Вассона под названием «Современность и классика» увенчалась ошеломительным успехом. Состоялась она не в период сентябрьской Недели моды в Лондоне, а в январе, в Национальной школе изящных искусств в Париже.

Входили в эту коллекцию и соблазнительные, обтягивающие фигуру блузки-платья, и по-летнему свободные юбки из легких прозрачных тканей, и топы, причудливо украшенные ленточками, и строгие костюмы для повседневной носки, и вечерние наряды, расшитые бисером, стеклярусом, переливающимися камнями. В каждой из представленных моделей гармонично уживались богатство, оригинальность и простота.

Платья, продемонстрированные Софи, в особенности украшенное стразами от Сваровски, стали настоящим «гвоздем программы».

Филип Вассон ликовал. Ни один из предыдущих показов не приносил ему настолько полного, исчерпывающего удовлетворения. Его любимые творения были поданы сегодня публике в точности так, как он того желал, даже лучше. И все благодаря мастерству Софи Лоринг — полубогини-полуребенка, до головокружения естественной и обворожительной, вызывающей в нем бурю невероятных эмоций…

Выйдя по окончании показа на подиум, где собрались все манекенщицы, он, не задумываясь, взял за руку именно Софи, подошел с ней к краю залитого светом возвышения и, не ожидая от себя ничего подобного, порывисто привлек к себе, обнял за тонкую талию и прижался щекой к ее щеке — нежной, благоухающей свежим ароматом «Гуччи».

Его обдало вдруг теплой, до умопомрачения ласковой волной, а по всему телу прошел едва ощутимый, но на редкость приятный разряд сродни электрическому. Как же давно он не испытывал ничего подобного от столь невинного прикосновения к женщине, от одной ее близости! Ему казалось в эти непродолжительные мгновения, что стоящая рядом с ним девушка воскресила его прошедшую десяток с лишним лет назад юность — ту пору, когда он ждал от жизни, от единения с женщиной чего-то необыкновенного, заоблачного.

Потрясенный столь странным ощущением, опьяненный успехом, он осторожно отстранился от Софи, посмотрел на нее так, будто видел впервые, опять взял за руку — теперь совсем по-другому, аккуратно, с юношеским трепетом — и под гром аплодисментов повел назад…

В этот вечер в зале ресторана, где собрались все участники показа и гости, в адрес Филипа Вассона было произнесено множество хвалебных речей. Он в свою очередь поблагодарил всех своих помощников: дизайнеров, специалистов по крою, шитью и отделке одежды, стилистов, визажистов, парикмахеров, фотографов. И конечно, манекенщиц, с блеском продемонстрировавших результат всеобщих стараний для уважаемых гостей и судей.

— Особое спасибо модели, с которой мы только начали сотрудничать, — сказал он в заключение. — Восхитительной, наверняка небезызвестной большинству из присутствующих здесь Софи Лоринг. Софи, ты превзошла все мои ожидания!

Последние слова он произнес с особой нежностью и таким голосом, каким объясняются в чувствах не просто деловым партнерам. В умах собравшихся, даже самых несообразительных, зародились подозрения. Разодетые дамы закрутили головами, бросая на кутюрье и на вызвавшую у него столь явный восторг модель любопытные взгляды.

Вассон не обратил на них ни малейшего внимания. Он смотрел на сидящую среди других манекенщиц Софи. Она тоже глядела на него. Широко раскрытыми глазами и почему-то бледная как полотно.

— За наш общий успех! — Филип поднял бокал с шампанским и подмигнул Софи.

— За Филипа Вассона! — воскликнула Джейн, поспешившая разрядить обстановку.

Все оживились, заулыбались и, повторив тост, дружно подняли и поднесли к губам бокалы.

Софи владело странное состояние. Она разговаривала с сидящими рядом манекенщицами, отвечала на вопросы подходящих представителей модной богемы, брала чужие визитки, раздавала свои, улыбалась. Но как будто не вполне понимала, что вокруг нее происходит, где она, каким образом попала в этот огромный роскошный зал.

Началось все в тот самый миг, когда Филип Вассон взял ее за руку и повел к краю подиума. Точнее, когда прижался щекой к ее щеке. Ей показалось, что он делает это не просто как окрыленный успехом и преисполненный благодарностью к своим моделям кутюрье… Странно прерывистым сделалось в эту минуту его дыхание, с особенной бережностью взял он мгновение спустя ее руку.

Все это глупости, убеждала она себя. Вассон страстно влюблен в свое дело, очень эмоционально, как любая поистине творческая личность, переживает очередную победу, вот и прижался ко мне там, на подиуме, почти как к предмету воздыхания. Все очень просто. Проще не бывает. Я для него лишь средство демонстрации своей идеи публике, может, по его мнению, одно из лучших средств. Не более того.

К началу ужина она почти поверила в то, что неравнодушие к ней Вассона — плод ее воображения, привыкшего рисовать романтические сцены с участием знаменитого кутюрье. Но когда он произнес заключительную фразу своей благодарственной речи, когда устремил на нее, Софи, полный огня и обожания взгляд, когда люди вокруг завертели головами, а некоторые даже зашушукались, она поняла, что он и впрямь к ней неравнодушен… И испугалась, будто только что узнала, что находится в смертельной опасности.