Когда падают листья... - Наталия Андреева

— А "Курьей лапки" у вас нет? — неуклюже пошутил путник.

— Нет, но на прошлой седьмице можно было заночевать еще в "Свином копыте", — улыбнулся стражник, — честное слово, господин мерцернарий!

— Не селение, а скотный двор какой-то, — пробормотал Дарен. — А сам-то куда посоветуешь пойти?

Молодой человек почесал затылок, потом взъерошил короткие каштановые волосы:

— Отправляйтесь-ка, господин, в "Козью ножку". Там и почище будет, и готовят получше, чем в "Цепи"… Но и цены немного кусаются.

— Ну, если немного… — путник пошарил за пазухой, вытаскивая кошель.

Стража получала такой мизер, что на него, не то, что семью не прокормить — самому бы с голодухи ноги не отбросить. Стрибрянная полушка полетела в ладонь паренька, а сам Дарен кивнул, показывая, что принял к сведению его совет.

— Как я дойду?

Стражник, жутко счастливый, что ему удалось еще и подзаработать, быстро и подробно описал план на словах и, сославшись на дела, отправился прямиком к ювелиру. Будет теперь, на что купить Маняше то самое колечко змейкой, уж она-то обрадуется, и ему всяко приятно. А он-то дурак идти не хотел к воротам! Ясное дело, сегодня госпожа Удача была благосклонна к нему.

А Дарен, прочитав все это на лице паренька, фыркнул и отправился дальше. В конце концов, деньги — всего лишь деньги. Бездушные блестящие кругляшки на теплой ладони.

На улицах фонарщики зажигали редкие смоляные лампы, но те больше чадили и скорее прогоняли свет, чем испускали его. Любопытные дети выскакивали из домов и украдкой тыкали пальцем в заезжего мерцернария, шушукаясь за его спиной. Старушки на лавочках, продолжая сплетничать, провожали Дарена цепкими взглядами, а из окон глядели молодые девушки, раздумывая, стоит ли связываться с нездешним наемником или нет.

Жители весницы — сплошь светлоглазые и светловолосые — сразу же примечали в нем чужака. Суровые отцы, заприметив оценивающие взгляды дочерей, хмуро грозили им пальцами, а пареньки нервно покусывали губы. Оно и ясно: друг перед другом бахвалиться можно сколько угодно, а как дойдет до дела… Нет, никому не хотелось связываться с чужаком: вон у него какие кулаки огромные, побольше, небось, чем у Васьки — кузнецова сына, и рукоять меча из-под полы плаща выглядывает… Да и повода пока нет. Вот ежели он начнет на ихних девок заглядываться, то тогда можно и всем сразу, по справедливости.

Какой-то маленький воришка, воспользовавшись ложной задумчивостью путника, попытался стащить его тощий кошель, но был пойман за шкирку тяжелой рукой, и тут же жалобно захныкал.

Дарен вздохнул и, пожалев мальчишку, отпустил, пригрозив, что в следующий раз отлупит по заду.

После этой сцены молодые мамы уже не пускали своих детищ к "злобному мерцернрию", да только что возьмешь с детей? Любопытство в них заложено с рождения, а потому, несмотря на все родительские запреты, они, под прикрытием сумерек, соревнуясь в храбрости, подскакивали к путнику, а потом стремглав бежали прочь, обратно, чтобы потом рассказывать, "как мерцернарий их чуть не поймал", "а глазищи, глазищи-то у него так и светятся!".

Девушки постарше, глядя на младших братьев и сестер, тоже стали привлекать внимание заезжего наемника: брали маленькие зеркальца, ловили отблеск свечи и посылали зайчиков-светлячков. Часто зайчик одной красавицы сталкивался со светлячком соседки через улицу, и тогда девушки, недовольно хмурясь, убирали зеркала, потому как — нехорошая примета… А уж потом можно будет и подговорить братишку крысу дохлую подложить в горницу сопернице.

В общем, Дарен был безмерно счастлив, когда, наконец, добрался до гостильни, передал коня на попечение мальчишки и, вручив тому медьку, оказался под прикрытием стен от назойливого внимания.

Гостильня была забита чуть ли не под завязку, и одно свободное место нашлось лишь у стены, да и то лишь потому, что половину дубового стола занимал дрыхнувший пьяница, уронивший русоволосую голову в салат. Но выбирать не приходилось, а потому Дарен направился именно туда, неприязненно сморщившись, отчего опять дернуло шрам, протянувшийся поперек левой брови. Он машинально коснулся его рукой и заодно заправил прядь полос, выбившуюся из-под ремешка на голове.

Через волну к нему подскочила бойкая разносчица и, приняв заказ, умчалась дальше, а путник, ожидая ужина, прислушался к громкому разговору за соседним столом. Яблоневая бира уже развязала языки спорщикам, и те, через каждые несколько пылинок нетерпеливо перебивали друг друга, стремились что-то доказать, добавляя себе убедительности ударами кулаков и кружек по столу.

— …а я тебе говорю, что акиремцы эти снова хотят города наши пожечь! — возмущался первый голос. — У-у, слетелись, коршуны поганые!

— Чушь собачья! — заводился второй, — нашему краллю нечего делить с князем акиремским. У нас и земли похуже будут, и климат посуровее… Ха! Вымрут тут они, вымрут. Кто тебе сказал эдакую глупость?

— Кто-кто… а вот дед Мирохин, он и сказал!

— Ик! А с каких это пор наш Мирохин на передовой служит, э?

Дарен вздохнул. Такие разговоры в любом приграничном селении не редкость, хоть в мирное время, а хоть и в военное — одна и та же песня. Слушать — не наслушаться. Еще свежи воспоминания о войне пятидесятилетней давности. Причем, говорят, что и мирного договора, как такого, у властей нет, а потому и бесятся обе страны: что Заросия, что Акирема — хороши обе.

Сосед по столу приподнял голову, посмотрел на путника подернутыми пленкой глазами, а потом, осенив себя Оаровым знамением, снова упал лицом в миску, громко захрапев. Судя по нашивкам у него на груди, на которые Дарен бросил мимолетный взгляд, до скотского состояния напивался начальник стражи. Достали беднягу…

Вскоре перед путником опустилась тарелка со шматом румяного мяса и овощами, бульон и кружка янтарной, пенящейся биры. Желудок откликнулся довольным урчанием. Дарен довольно усмехнулся и поинтересовался:

— Красавица, а комната-то у вас свободная найдется?

— Отчего ж не найтись, — звонко рассмеялась девушка, блеснув серыми глазами, и лукаво подмигнула: — а, может, даже и не слишком свободная сыщется!

— Как-нибудь обойдусь, — путник искривил губы в подобии улыбки, — сколько?

— Пять стрибрянных вместе с ужином, — разносчица подкинула блестящие кругляши на маленькой ладони, послала путнику воздушный поцелуй и отправилась к соседнему столу, где уже с волну требовали новой порции биры.

Дарен подцепил вилкой кусок мяса, посмотрел на него несколько пылинок, а потом отправил в рот, блаженно щурясь. Не врал стражник, действительно вкусно готовят. Впрочем, путник был так голоден, что с огромным аппетитом сжевал бы собственные шнурки с сапог.