Подвиг разведчика - Валерий Рощин

— Скажи, Костя, — спустя пару дней, обратился к майору генерал, — а правда ли, что ты играешь едва ли не на всех музыкальных инструментах?

— Конечно, неправда, — подивился тот нежданному интересу. — Представляете, сколько на свете инструментов?! Жизни не хватит, чтобы только увидеть все, не говоря уж о возможности научиться нормальному исполнению.

— Ага, стало быть, каждый из них требует определенных навыков, — с довольной задумчивостью хмыкнул Серебряков.

— Безусловно, — пожал плечами спецназовец.

На тумбочке пожилого соседа ожил один из трех сотовых телефонов, и фээсбэшник отвлекся на решение сугубо служебных проблем, а Константин еще с пяток минут не мог взять в толк, с чего это вдруг того захватили вопросы музыкального исполнительского мастерства. Больше в тот день генерал к этому не возвращался, да и сам Яровой быстро позабыл о коротком диалоге — профессор закончил обследование, наконец-то назначив дату долгожданной операции. Посему майор не мог надолго расстаться с мыслью о скором возвращении в «Шторм», подсознательно ощущая радостно замирающее от этих ожиданий сердце.

Однако вечером странная тема всплыла снова…

Около девятнадцати часов в палату вошел Георгий Павлович Извольский. Ранним утром он на пару с Князевым посещал генерала ФСБ, и втроем они по заведенному правилу уединялись в коридорном холле. Теперь же подполковник появился один и, лишь кивнув Серебрякову, сразу устремился к кровати подчиненного…

— Привет Константин, — пожал он могучей дланью руку майора. — Обрисуй вкратце положение дел.

— Обследование и предоперационные процедуры окончены, — доложил Яровой, принимая сидячее положение. — Операция назначена профессором на послезавтра. Ну а потом — как масть ляжет… Хотелось бы в начале февраля приступить к занятиям в спортзалах.

— Отлично, — удовлетворенно буркнул заместитель командира, но тут же задал вопрос, исподволь и давненько теребивший душу и самому Косте: — А что твой профессор излагает по поводу гарантий? Бегать, прыгать, танцевать сможешь?

— Да разве бывают в такой ювелирной хирургии гарантии?.. Он же не господь бог.

— Точно, не господь. Послушай, Костя… ты ведь у нас неплохой музыкант?

«И этот туда же! — чуть не выругался вслух сотрудник «Шторма». — Сговорились они сегодня, что ли?! Уж не дирижером ли в военный оркестр хотят определить от доброты сердечной?»

— Да какой я музыкант?! — возмутился он. — Ну, окончил школу по классу фортепиано, потом музыкальное училище. Но вовремя одумался и поступил в Рязанское десантное. У меня и диплом, между прочим, офицера десантных войск! В нашем отделе кадров пылится…

— Да знаю я, знаю. Ты не кипятись — не любопытства ради интересуюсь. Дело-то чрезвычайной важности, — остудил его пыл подполковник.

— Так объясните тогда, в чем суть-то?.. — примирительно проворчал Яровой.

— Ты когда-нибудь играл на чеченских инструментах?

— Пробовал… На дечиг-пондаре.

— Это что ж за хреновина такая?

— Чечено-ингушский трехструнный щипковый музыкальный инструмент.

— Типа балалайки, что ли?

— Нет… дечиг больше походит на домру.

— Так получилось играть-то? — не унимался Извольский.

Константин пожал плечами:

— В национальный оркестр не взяли бы. Ну а так… где-нибудь на свадьбе, перед толпой пьяных гостей, думаю, прокатило бы.

Тот задумался, мельком глянув в сторону читавшего газету генерала.

— Скажи, — наконец выдавил подполковник, — как бы ты отнесся к предложению принять участие в одном непростом задании /до/ хирургического вмешательства?

— До операции? — медленно переспросил потрясенный молодой человек. — Но врачебная комиссия, кажется, сделала весьма недвусмысленное заключение…

— Все разногласия с врачами мы уладим. Это я тебе обещаю, — отложив газету и вставая с кровати, внезапно вмешался Серебряков. От начала до конца слышавший диалог меж двух коллег, генерал с хитрецой смотрел на моложавого соседа, уверенно увещевая: — И с нашим профессором берусь лично переговорить о переносе операции на более поздний срок. Нам просто нужно твое принципиальное согласие — предстоящая миссия предполагает исключительно добровольный набор участников.

Яровой десятки раз отправлялся в опасные командировки, но до сего дня подобных условий, предваряющих будущее задание, ему никто и никогда не озвучивал.

— Могу я узнать, в чем заключается смысл миссии? — неуверенно спросил он.

— Да, Костя. Тебе я рассказать могу, — с готовностью согласился Сергей Николаевич. — Видишь ли… Давно настала пора налаживать в Чечне мирную жизнь и настоящий порядок — тот, о котором думает, говорит и мечтает абсолютное большинство нормальных людей. Мы беседовали недавно с тобой о мнении Президента на этот счет, о его планах. Так вот… сейчас мы набираем небольшую группу специалистов. Совсем мизерную группу и отнюдь не для ведения каких-либо боевых действий, не для приведения в исполнение приговоров полевым командирам. Четыре-пять человек будут отправлены в горы Северного Кавказа для осуществления скрытной разведывательной деятельности в южной Чечне — в тех горных, труднодоступных районах, где пока правят бал крупные бандформирования. Дабы предупредить, перечеркнуть их жестокие планы, мы обязаны знать больше, нежели знаем сейчас. И ты, имеющий немалый опыт скрытного пребывания в тамошней местности, как нам кажется, самым наилучшим образом подходишь для роли командира группы.

Генерал-лейтенант ненадолго прервался, закидывая в рот какую-то таблетку; оба его собеседника терпеливо молчали, дожидаясь продолжения…

— В отряде должны быть разные люди. Вернее сказать: крутые спецы различных талантов и профессий, — перешел он к конкретной задаче, проглотив пилюлю. — Уже найден ас радиоперехвата и декодирования; имеется отменный переводчик; отыскали даже редкостного по способностям табасарана…

— Кого?.. — недоуменно переспросил Костя.

— Национальность такая — табасаран. Довольно редкая — их всего насчитывается девяносто тысяч. Проживают в основном в Дагестане. Наш табарасан окончил Дагестанскую школу хафизов; бывал в Мекке, в Медине и уже десять лет носит почетный и уважаемый титул улема. Так вот… о чем я говорил?.. Ах да… Был у нас на примете и подходящий командир, да намедни пришла в голову одна мысль, а точнее подсказали: мол не мешало бы включить в группу хорошего музыканта, владеющего кавказскими национальными инструментами. Тут, видишь ли… — слегка замялся Серебряков, — Уж, пожалуйста, не обижайся и пойми нас правильно — но в данном случае даже твой временный недуг сыграл бы положительную роль. Кому, согласись, из чеченских бандитов придет в голову, что хромой человек с костылем или посохом и этим… этой трехструнной штуковиной за плечом — агент разведки?

— К тому же такой бородатый, — с доброй улыбкой добавил подполковник.

Пропустив шутку мимо ушей, Константин возразил:

— Но я знаю не больше трех-четырех десятков чеченских слов!

— А мелодии? Что-нибудь кавказское исполнить можешь?

— С этим проще. Мне бы ноты посмотреть или хотя бы записи разок послушать.

— Всего-то разок?! Вот даже как!? — ошеломленно заключил фээсбэшник. — Замечательно! Экий у вас, Георгий Павлович, талантливый народ в «Шторме» подобрался!.. Ну, что ж, отныне, Костя, смысл грядущей акции тебе известен. Если имеются вопросы, что-то непонятно — спрашивай.

— Надолго ли будет заброшена группа в горную Чечню?

— Это зависит от скорости получения наиважнейшей информации. Но в любом случае, полагаю, померзнуть в горах придется не дольше двух недель. При острой необходимости подберем и пришлем на замену других разведчиков.

— Ясно… — задумчиво кивнул майор. Все его планы относительно отпуска и свадебного путешествия с Эвелиной летели в тартарары…

— А с языком мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае, сойдешь за немого — мало ли случается несчастий — лишился человек речи, а слух остался!.. — рассуждал вслух Серебряков, мысленно, вероятно, уже продумывая детали.

Однако Извольский вернул генерала с небес на землю, опять задав майору вопрос, ответ на который до сей поры получен не был:

— Так ты, Костя, согласен принять участие в секретной миссии до хирургической операции?

Сергей Николаевич с Георгием Павловичем напряженно воззрились на молодого человека…

— Чудные вы люди, — пробурчал он, вздыхая. — Я и на последнюю-то — косметическую операцию напросился, чтоб снова стать полноценным сотрудником спецназа, а вы задаете какие-то ду… извините, странные вопросы.

Утром следующего дня в палату тихо постучали. Не получив ответа, ранний визитер — мужчина в штатском и с длинным свертком под мышкой, заглянул внутрь и осторожно — на цыпочках, вошел. Он уверенно направился к кровати майора, словно бывал в покоях и ранее, поставил сверток на пол, прислонив вздутым боком к тумбочке и, так же бесшумно удалился.