Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы - Цанг Ньон Херука

Цанг Ньон Херука

Поющий о свободе

Жизнеописание досточтимого миларепы, в высшей степени могущественного йогина, указывающее путь к освобождению и всеведению

Перевод с тибетского и предисловие

Елены Леонтьевой, к.и.н.

Редакция: А. Лузгин, А. Кузьмина, Е. Половникова, Э. Лобацкая

Иллюстрации: З. Тогузаева, Р. Бир

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Перевод на русский язык. Е. Леонтьева, 2012

© Иллюстрации. З. Тогузаева, 2013

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Ориенталия», 2014

Предисловие

Пожалуй, самые яркие страницы истории индийского и тибетского буддизма связаны с жизнью и деяниями йогинов. Их биографии поражают воображение. Как правило, в самой ранней юности, попав в сложные обстоятельства, эти мужчины и женщины осознавали всю тщетность обыденного существования. Они открывали для себя, насколько бедна и бесполезна жизнь, содержание которой исчерпывается борьбой за выживание. Им было совершенно не интересно продавать и покупать, зарабатывать и тратить, обретать и терять, а потом умереть, так ничего и не поняв. Им как воздух необходим был истинный смысл, пронизывающий и объединяющий все. И ради его обретения они преодолевали невиданные препятствия, проявляя чудеса стойкости, отваги и верности избранному пути. Большинство из них, подобно Миларепе (1040–1123), герою этого повествования, отрекались от мирских связей и занятий, становились отшельниками, вольными странниками – пример, который во все века вдохновлял множество искателей духовного пути. Восстав против пустых ритуалов, шарлатанства, властолюбия и лживого философствования, йогины и йогини были мятежниками, борцами с предрассудками. Утверждая идеалы внешней и внутренней свободы, они жили небольшими группами в горных пещерах и лесах, часто даже на кладбищах, медитировали и давали тантрические поучения. Некоторым удавалось органично вплетать духовный путь в обеспеченную и занятую мирскую жизнь, ни от чего не отказываясь. Многие йогины были музыкантами и поэтами, их постижение отразилось в чудесных мистических песнях, написанных простым языком с использованием таких доступных примеров, как дом и семья, скотоводство и ремесла, любовь и чувственная близость.

Образы йогинов на протяжении всей истории окружает ореол романтики и мистицизма. В их биографиях трудно, а подчас невозможно отделить реальность от вымысла – где кончается одно и начинается другое? А может быть, там все вымысел или все реальность? Те невероятные способности, называемые «сиддхи», или «йогические совершенства», – от поразительной живучести или работоспособности до полетов по воздуху, – которые йогин демонстрирует на каждой странице своего жизнеописания и с которыми в повседневности мы никогда не сталкиваемся, – совсем ли они выдуманы или только сильно преувеличены? Могут ли они хотя бы отчасти претендовать на реальность? Каждый по-своему отвечает на этот вопрос. Наверное, легче это воспримет тот, кому уже посчастливилось встретить человека, обладающего необычными качествами. Таких людей немного, но они есть. Среди нас живут гении, проникающие в тайны вселенной; есть творцы, чьи произведения глубоко затрагивают сердца; есть спортсмены, заставляющие тело преодолевать все мыслимые и немыслимые границы возможного; буддисты говорят и о просветленных, в совершенстве владеющих всеми аспектами ума. И поскольку, как утверждает буддизм, «ум – это царь» и «все происходящее происходит в уме», их мудрость Просветления способна менять не только собственное восприятие и поведение человека, но и «обычный» внешний мир. Однако пытливого ученика привлекает не это умение йогинов играть с законами природы – иначе идеальным образцом для подражания был бы просто искусный фокусник, – а прежде всего дар открывать чужие умы и вдохновлять других на постижение истины. Такие «мастера сознания» обладают великой мощью благословения – соприкасаясь с ней, начинаешь верить в собственные силы, в возможность обретения такой же мудрости, такого же счастья и свободы.

Миларепа, знаменитый буддийский йогин и поэт средневекового Тибета, оставил огромное наследие из нескольких десятков тысяч духовных песен. Услышав слово «поэт», тибетец первым делом вспомнит о Миларепе, как всякий россиянин – о Пушкине.

Этот великий отшельник относится к числу ранних держателей школы Кагью – одной из крупнейших тибетских традиций, уходящих корнями в тантрический буддизм Индии VIII–XI веков. Основал эту школу учитель Миларепы, мирянин Марпа Чёкьи Лодрё, иначе известный как Марпа-переводчик.

Работе Марпы и Миларепы предшествовал более чем двухсотлетний период разброда и шатаний, который наступил в середине IX века. Тогда первая волна буддизма в Тибете завершилась гонениями на Учение Будды, устроенными царем Лангдармой (правил в 838–842 гг.). Этот человек печально знаменит тем, что всего за несколько лет своего царствования сумел уничтожить (к счастью, не во всем Тибете, а лишь преимущественно в Лхасе и окрестностях) почти все плоды трудов буддийских учителей, разрушить монастыри и храмы. После смерти Лангдармы, погибшего от руки монаха Пал Дордже, начались кровопролитные междоусобицы и смуты. Лишенный сильной центральной власти, Тибет потерял многие пограничные земли, и великая тибетская империя пала. Буддизм в этот период существовал только на бытовом уровне. Учение передавалось лишь в рамках семейных традиций, вне каких-либо официальных институтов.

Вторая волна распространения Учения, которая началась в Тибете в XI веке, имела ряд существенных особенностей. Главными фигурами первой волны VII–VIII веков были тибетские императоры, их семьи и немногочисленные приближенные. Учение приносилось тогда иностранцами (Вималамитра, Падмасамбхава и другие пришли из Индии) и не сумело проникнуть в более широкие слои населения. В период до гонений Лангдармы буддизм в Тибете был в основном привилегией верхушки общества. Вторая волна шла «снизу вверх»: на этот раз инициатива принадлежала не царям или князьям, а обычным людям, и движение за восстановление буддизма было массовым. Это настоящий период тибетского Возрождения. В Индии того времени (середина эпохи Палов, императоров, которые открыто покровительствовали буддизму) кроме традиционной университетской Махаяны уже широко распространился тантризм, передаваемый главным образом йогинами-махасиддхами. Именно в этих двух формах Учение Будды было перенесено в Тибет и окончательно там принято. Многие тибетцы, самоотверженно преодолевая трудности и опасности пути, ходили в Индию в поисках учителей, получали там посвящения и устные наставления, запасались текстами сутр и тантр и, возвращаясь домой, обучали своих соотечественников. Эти подвижники – ученые, переводчики и йогины-мистики – часто получали знания у одних и тех же индийских ученых и практиков, а затем у себя на родине основывали каждый свою традицию, опираясь на те из методов, которые стали для них центральными и важнейшими.

Период до ХI века в тибетских исторических хрониках называется «временем раннего распространения Учения». Тантрические тексты, которые переводились тогда, известны как «Старые тантры». На них основана линия поучений «Ньингма» (Древняя). Тексты, переведенные после XI столетия, называются «Новые тантры». Об этом отрезке тибетской истории говорят как о времени «позднего распространения Учения», и именно к нему относится появление традиции Кагью.

К тому моменту владения мусульман уже вплотную подобрались к границам Индии: тюрки, которых возглавил Махмуд Газневи (998–1030), уже много раз опустошали индийские города и под знаменем джихада – священной войны мусульман с «неверными» – жгли библиотеки, разрушали храмы, строя на их руинах мечети. Буддийские учителя и монахи начинали покидать свою страну, перебираясь в Гималаи или уходя на восток. Видимо, в предчувствии еще более серьезной угрозы, многие индийские мастера все охотнее делились своими знаниями и опытом с чужеземцами, которые могли бы сохранить Учение в родных краях, лучше защищенных от набегов воинов ислама.

Марпа занимает особое место в ряду тибетских подвижников. Родившись в Тибете в тот период, когда интерес к буддизму там был еще не очень высок, он подростком, по воле родителей, приобщился к Учению Будды. Азы его он постигал у себя на родине, но в шестнадцатилетнем возрасте решил отправиться за тантрическими поучениями в Индию. Там он стал учеником прославленного йогина Наропы (956–1040), посетил также Майтрипу (1007–1085) и многих других известных махасиддхов, установив тесную связь с тринадцатью из них. За всю свою жизнь Марпа совершил три похода в Индию. Он освоил, а затем принес в Страну снегов и перевел на тибетский язык целый ряд тантр, комментариев и методов практики – достаточно много для того, чтобы создать свою духовную традицию Кагью. Впоследствии она окрепла и значительно разрослась. Выдержав испытание временем, Кагью сохранилась до наших дней в виде нескольких крупных тибетских школ и линий преемственности.