Воскресный ребёнок - Гудрун Мебс

Гудрун Мебс

Воскресный ребёнок

Издание этой книги осуществлено при финансовой поддержке Немецкого культурного центра им. Гёте

Die Herausgabe des Werkes wurde aus Mitteln des Goethe-Instituts gefordert

Originally published as «Sonntagskind»

© FISCHER Kinder– und Jugendbuch Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 2013

First published in Germany by Sauerländer Verlag, Mannheim, 1990

With illustrations by Rotraut Susanne Berner

© Комарова В. В., перевод, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2015.

Я – воскресный ребёнок. Потому что родилась в воскресенье. Говорят, воскресные дети какие-то особенно счастливые. Но по-моему – нет. В воскресенье в интернате ску-у-учно. В будние дни ещё ничего – ходишь в школу, потом делаешь уроки, потом гимнастика, или прогулка, или ещё что-нибудь. Гимнастику я люблю, а школу – нет. Вернее, не очень.

В школу мне хочется только иногда, чаще всего по воскресеньям. Воскресенье в интернате – это ужасно скучно!

В интернате я уже давно, можно сказать, всю жизнь. Мои родители не могли меня оставить, когда я родилась. Или не хотели. Почему – об этом мне не сказали. Во всяком случае, не сказали точно… Только что-то про «так сложились обстоятельства». А что это значит? Непонятно.

Сначала я была слишком мала, чтобы задавать вопросы, а потом просто не хватало храбрости. Сейчас я думаю, что они просто не захотели меня оставить. Наверное, ждали мальчика, а не девочку. По-моему, это несправедливо. Раньше, когда я была ещё маленькая, я всё время искала своих родителей. Ну, не как-то специально искала, а просто везде – и на прогулке, и в магазине – смотрела на людей. На пары – женатых тётенек и дяденек, которые были похожи на родителей.

Тогда я была ещё довольно глупая. Но потом поняла, что это чушь – вот так глазеть по сторонам, и толку с этого – ноль. Полный ноль.

Однажды – я помню это очень хорошо – я увидела в магазине пару, тётеньку и дяденьку, и у них был такой вид – в точности как у моих родителей. Какими я их себе представляла. Я вырвалась из рук сестры Линды, бросилась к ним и закричала: «Мама, папа!»

Ну и лица у них сделались!

Сестра Линда стала красная, как помидор, крепко взяла меня за руку и извинилась перед ними, а меня отругала. Мне было стыдно. Не из-за того, что отругали, а оттого, что я сама уже видела – эти люди не могут быть моими родителями! Раз они ТАК смотрели!

Больше я ничего такого не делала. Но тогда я была совсем ещё малявкой. С тех пор я сильно изменилась и родителей давно не ищу. Это просто глупо – искать кого-то, кого ты всё равно не знаешь. И вообще, может, они уже умерли. Андреа тоже так думает. Мы с Андреа живём в одной комнате. Нам повезло, у нас комната на двоих. С двухъярусной кроватью и двумя столами. Для домашних заданий. Это здорово! Я хочу сказать – двухъярусная кровать, а не столы. Наверху спит Андреа, а внизу – я. Иногда мы меняемся – мне ведь тоже хочется поспать наверху.

Но Андреа почти никогда не хочет меняться, такая уж она вредная! Просто потому, что ей уже десять! Всего-то на два года старше. По-моему, это ещё не причина не меняться местами, но настаивать бесполезно – Андреа мне ни в жизни не переспорить.

У неё родители умерли, и папа, и мама. И это очень грустно, ведь Андреа их успела узнать. Я своих родителей совсем не знаю. Может, они тоже умерли. Хотя, вообще-то, теперь это уже неважно.

На самом деле в интернате очень хорошо. Интернат – это старинный дом с маленьким парком вокруг. Раньше всё это называлось «вилла». А теперь – «Детский дом для круглых сирот», или просто «сиротский дом», потому что тут полным-полно детей-сирот. Сироты – это мы, потому что у нас нет родителей. Между собой мы называем интернат «сранский дом», но только потихоньку. Если такое услышит сестра Франциска – ой, что будет! Будет скандал. Сестра Франциска здесь самая главная. Она уже старая и несёт за нас огромную ответственность. Сестра Линда намного моложе и тоже несёт ответственность, но не такую большую. Скандалы у нас не редкость, но ругаются не сёстры, а мы, дети, – иногда мы здоровско друг друга раздражаем.

Настоящие братья и сёстры тоже, конечно, действуют друг другу на нервы, это понятно. Но мы ведь не братья и сёстры. Просто так получилось, что живём вместе. И надо как-то приспосабливаться. А это, если честно, не так уж легко. Хорошо, что нам не нужно быть вместе целый день. В школе мы учимся в разных классах. В моём классе я совсем одна. Нет, там, конечно, много учеников, но они не интернатские, а приходят в школу, как обычные дети, из дома. Вообще-то я неплохо умею ладить с другими – я хочу сказать, с одноклассниками, да и с интернатскими тоже. Только не в воскресенье!

По воскресеньям большинство наших из интерната уходит. А у тех, кто остаётся, настроение заранее портится. Именно потому, что они не уходят.

У нас заведено так: почти у всех есть названые «воскресные родители». Это очень здорово! Если людям хочется брать себе ребёнка по воскресеньям, они идут в интернат и выбирают, кто им понравится, а потом мальчик или девочка могут оставаться у них каждое воскресенье на целый день, а на Рождество и Пасху даже дольше. Вот и получается, что они – «воскресные родители», а ребёнок – «воскресный ребёнок». Его забирают, а вечером приводят обратно. Чаще всего привозят, на машине. У многих воскресных пап и мам есть машины. Такие родители лучше всего, потому что с ними можно куда-нибудь ездить. В зоопарк, или в лес, или ещё куда-нибудь. А потом пойти есть мороженое, а зимой – в кафе, есть торт, а потом воскресному ребёнку дарят подарки.

Все просто обожают воскресенья. А когда возвращаются в интернат, то хвастаются – ого-го! От всего этого хвастовства мне делается совсем плохо.

И всему тому, что они рассказывают, я не верю – вот честно!

Съесть СТОЛЬКО порций мороженого… и СТОЛЬКО тортов… и телек можно было смотреть всё воскресенье… да ещё и новые карандаши подарили!

В прошлое воскресенье Андреа получила в подарок новую блузку – просто так, вот так запросто. Мне тоже очень-очень хочется новую блузку! И пойти есть мороженое с воскресными родителями – тоже… Но меня ни разу ещё не выбирали. Не знаю точно почему.

Однажды в прошлом году к нам приходил один мужчина, довольно толстый и высокий, а с ним женщина с красивыми кудряшками. Им хотелось воскресного ребёнка. Сестра Франциска позвала меня, и я пришла. Но у меня, как назло, был жуткий насморк и нос страшно распух. Они, как увидели меня, сразу попятились, женщина прижала к носу платок… В общем, из этого ничего не вышло. И опять потянулись воскресенья в интернате, когда я совсем одна: старшие не играют со мной, а с малышами не играю я.

Чаще всего я просто жду, пока вернутся остальные. Иногда гуляю в маленьком парке вокруг интерната – дальше уходить не разрешается. Вечером возвращаются воскресные дети и начинают изо всех сил хвастаться, и я всегда немножко им завидую.

Но теперь мне больше не нужно никому завидовать! Потому что теперь и у меня есть воскресные родители! Со вчерашнего дня! На самом деле не родители, а просто одна женщина. Но всё равно! Вчера меня вызвала сестра Франциска, послала за мной дурачка Карли. Карли намного младше меня, я с ним не играю. Когда он говорит, у него изо рта капают слюни, а ещё он заикается, и с головой у него не всё в порядке. А волосы – как солома. Такие же жёлтые и жёсткие.

И ещё он никогда не стучится перед тем, как войти.

И вот Карли вдруг входит к нам в комнату, начинает пускать слюни и заикаться. Я удивилась: что ему от меня надо? Этот дурачок так и не смог выговорить, что его прислала сестра Франциска. Но мне всё-таки удалось из него это выудить: я его немножко встряхнула. Ему это ничего, а мне стало как-то странно. Не потому, что трясла Карли, а из-за сестры Франциски. Нас ведь нечасто к ней вызывают. А если вызывают – тогда жди чего-нибудь плохого. Но сегодня ничего плохого не было. Наоборот! Сестра Франциска ласково погладила меня по голове – чего она обычно не делает – и немножко пощекотала под подбородком, а потом застегнула мне кофту и сказала:

– Вот, теперь и у тебя будет к кому пойти в воскресенье. Ты рада?

Сначала я вообще ничего не поняла. Только вдруг стало жарко в застёгнутой кофте. Такой уж она человек, сестра Франциска, – всегда всё выкладывает напрямую, и до тебя только постепенно доходит, что же она имеет в виду.

Так вот, сначала я вообще ничего не поняла, и вид у меня, наверное, был довольно глупый. Она опять спросила:

– Ты рада?

На всякий случай я кивнула. И вот тут до меня стало медленно, очень медленно доходить. Она ведь… Она сказала «будет к кому пойти в воскресенье»? Раз сестра Франциска так говорит, это же значит – воскресные родители? Мои воскресные родители! Я покраснела как рак и начала заикаться, как дурачок Карли: