Чкалов - Георгий Байдуков

Георгий Байдуков

Чкалов

Вместо предисловия

Чкалова я близко узнал в лучшую пору его жизни, когда он стал одним из самых блестящих летчиков Советского Союза. Мы работали с ним плечом к плечу летчиками-испытателями сначала в научном институте ВВС, а потом на соседних авиационных заводах Москвы.

Во время сверхдальних перелетов, смелых воздушных рейдов в своенравную и коварную Арктику, принесших Валерию Павловичу славу великого летчика нашего времени, между нами родилась настоящая дружба, дружба на всю жизнь. И особенно тесными сделались наши отношения в последние три года жизни Чкалова, когда мы жили в одном доме, даже на одной лестничной площадке.

Отношения между нами кратко определил Валерий в дарственной надписи на книге «Наш трансполярный рейс».

«Егорушка! Я, кажется, написал то, что надо. Если у этой книжки один автор расписался, то не думай, что я забыл вас, то есть тебя и Сашу. Хочу всю жизнь с тобой прожить так, как сейчас.

Твой В. Чкалов. 24 октября 1938 года».

В Горьком высоко над Волгой стоит великолепная скульптура Чкалова, созданная И. А. Менделевичем. Он в свое время дал очень точный портрет Валерия Павловича: «…крепко сколоченная и вместе с тем гибкая фигура, рабочие руки, быстрые, решительные, но спокойные движения — все это свидетельствует о большой силе воли. Особенно характерно было его лицо, как бы сделанное для лепки: скульптурное по объему и форме.

Все в нем было выразительно: лоб, показывающий большую силу воли, почти всегда лежащие на лбу светлые мягкие волосы, сильный нос, резкие черты от ноздрей к губам, ярко очерченные губы и упрямый подбородок.

Отдельно надо сказать о глазах: казалось, что они видят все далеко вокруг себя. Построение глаза и орбиты очень напоминало могучий глаз сильной птицы. Эти любопытные, полные жизни глаза с преждевременными морщинами вокруг пристально изучали человека. Казалось, Чкалов, наблюдая, хотел постигнуть сущность своего собеседника. Молнии метали его глаза, когда он говорил о врагах, любовь светилась в них при упоминании дорогой своей матери — Родины».

Все это соответствует истине, и скульптура отображает то, что мне кажется главным: жизнерадостность, спокойствие и непобедимое бесстрашие перед очередным полетом, в который он сейчас, сойдя с пьедестала, отправится, как это делал множество раз.

Часть I

Познание жизни

Глава 1

Детство

Как все люди, вышедшие из гущи трудового народа, Валерий горячо любил свои родные места. В родном доме, возле могучей Волги Валерий набирался сил, размышляя о жизни. Я вспоминал рассказы своего друга через два года после его гибели, когда по просьбе родных и земляков Чкалова ехал вместе с Александром Васильевичем Беляковым в село Василево, ставшее еще при жизни Валерия Павловича поселком Чкаловском.

Чем ближе подъезжали к Горькому, тем сильнее становилось не по себе — мучила совесть, что при жизни Валерия не побывал вместе с ним на его родине, несмотря на его неоднократные настойчивые приглашения. Сколько раз я отвечал другу: «Еще съездим! Успеем!..»

В Горьком, этом старинном приволжском русском городе, на Сормовском заводе когда-то работал котельщиком отец Валерия — Павел Григорьевич, которого затем уговорили переехать в село Василево, поработать в затоне на заводе по ремонту речных судов.

Здесь жили сестры Анна и Софья и старший брат Алексей, друзья и знакомые, а их так много было у Валерия Чкалова. Приезжая в Горький, он обязательно шел на откос и, усевшись на скамью, подолгу молча смотрел на Волгу и вспоминал о своем детстве.

Плывя на пароходе от Горького до Чкаловска, я любовался могучей рекой, и мне становилась понятной беззаветная любовь Валерия к ее шири и просторам, к басистым гудкам пароходов, ласковому плеску волн, к несколько грубоватому, протяжному окающему говору людей и задушевным песням волжан.

А увидев высокий берег реки и районный центр Чкаловск, припомнил, как Валерий в ноябре 1937 года говорил своим избирателям:

— …Каждый человек любит свои родные уголки. Я тоже люблю свою пленительную Волгу, дорогое Василево. Я не только люблю родные места и славных земляков, но и горжусь ими. Горжусь своей орденоносной Горьковской областью, которая вместе со всей страной идет бурно вперед.

Мой друг не находил лучшего уголка для отдыха, чем Василево и его волжское приволье. Он был на курорте только один раз в своей жизни, в 1936 году, и то по уговору друзей — членов экипажа самолета «АНТ-25» после перелета через Ледовитый океан из Москвы на Камчатку.

От родных Валерий слышал, что его прадед, Михаил Чкалов, всю жизнь бурлаком был, а сын его, то есть дед Валерия Павловича, также много лет таскал бечевой баржи по реке, а потом стал грузчиком, к чему приобщил смолоду и Павла, отца Валерия Чкалова.

Дед был необычно сильным и храбрым, и недаром впоследствии в Василеве говорили: «Валерий Павлович смелостью и силой в деда пошел». Когда мальчиком был, все подтверждали: «В аккурат дедушка! Как дедушка лютый был, так и он точь-в-точь в него!..»

От отца Валерий унаследовал любовь к труду и стремление непрестанно совершенствоваться в нем. Павел Григорьевич с 9 лет уже таскал рядом с папашей мешки на пристани, затем стал сормовским рабочим, а потом котельщиком Василевского затона.

Угрюмый, суровый, непомерно сильный, Павел Григорьевич имел большую семью. Его красивая ласковая и добрая жена Арина Ивановна любила детей беззаветно и нежно.

Павел Григорьевич, будучи художником своего сложного котельнического дела в Василевском затоне, прилично зарабатывал, и, когда в семье появился шестой ребенок, Арина Ивановна с мужем решили отделиться от отца, построить собственный дом.

Взяв раздельный приговор, с реки Унжи пригнали плот, а плотники из села Катуни поставили добротный, словно навеки сработанный дом с резными карнизами, крыльцом из дубовых досок, мезонином и галереею. В доме были высокие комнаты, особой конструкции печь, обогревавшая одновременно и спальню и столовую. Рядом с домом Павел Григорьевич насадил хороший фруктовый сад.

В это время произошло чрезвычайное происшествие в жизни Павла Григорьевича, которое повлияло на жизнь всей его семьи, — знаменитый мастер был вынужден уйти с работы из-за подлости инженера затона. Оставшись без работы, Павел Григорьевич метался, не зная, что делать. Друзья подбили вместе взять у купца Колчина в рассрочку корпус сгоревшего буксирного парохода «Русло» и восстановить его.