Деревня дураков - Елена Лузина

Елена Лузина

Деревня дураков

Все события и персонажи вымышлены. Если вы вдруг обнаружите случайное сходство, то это не более, чем совпадение.

Недалеко от славного города-завода Екатеринбурга есть милая деревня Аболдуевка с населением всего в сто голов. А ежели барин со свитой приедет, то будет все двести — любит он широко жить, вот и таскает за собой штат прислуги. Как приедет — сразу песни-пляски, хоровод цыган, всех кормить-поить бесплатно!

Местные — интересные люди: кто в заводе работает, кто на ферме, кто в поле, а кто вовсе дома сидит — отсюда и поговорка «ладоши на мандоши; это когда работать никогда не пойду — у меня же картошка посажена, с голоду не помру! А есть и такие, кто огородов отродясь не держал — лодыри; побираются по свадьбам да поминкам и таскают еду со столов. Огороды — это такой своеобразный эталон: работящий ты или нет, свой в доску или местное отребье. Но местные шибко прошаренные — к приезду барина из домов выходит вся деревня: кто на лавочке трется, а кто сразу идет поближе к барскому дому поближе — водку же будут наливать! Но обо всем по-порядку: повествование только начинается. Главные герои, и второстепенные тоже, появятся в своей последовательности.

Собственно про деревню. Поселение наше расположено у подножия живописных гор и окружено двумя водоемами, которые наполняют горные реки, что текут с Уральского хребта и вода здесь чистая-пречистая. Местные ходят на рыбалку. Могут и приезжему что подарить, если тот им приглянется — или за манеры приятные, или за речь складную; эти чуют нутром хорошего человека, но всегда себе на уме. Рассказываю. Если тебе местный дарит судака и говорит — тебе подарок, сам выловил! Подарок бери, но знай, что себе судака он поймал раза в три больше.

Горы Уральские называют здесь титечные, поскольку холмы издалека напоминают женские груди. Услышите у местных — я сегодня иду к титечкам! Это значит, что человек в горы пошел, по грибы там или на охоту.

На свидание же водят в лес: у нас тут есть родник живописный, куда молодежь с завода после работ девушек водит. Кто посидит около журчащей воды в лесу, потом свадьбу играет. А родник так и прозвали — влюбленных! Сидят там парочки регулярно. И местным хорошо — опять свадьба и песни-пляски, и много водки, и подарки от барина перепадут.

Хорошая у нас деревня, добрая. Ежели пьют мужики, то беззлобно — мирно спят около чужого дома, никого не трогают. Драки редко случаются, если только молодняк порой подерется. Потом ходят, чубы на глаза напяливают — фингалы закрывают. А так коровки пасутся, лошадки, бяши-бяши — это овечки — и еще кое-кто коз держит. Благодатное место! Рядом течет знаменитая уральская Чусовая (или Чусьва — быстрая вода) по которой с завода сплавляют железо. По Чусовой, Каме, Волге и аж до самого Нижнего Новгорода прямиком на ярмарку, а оттуда в Европы разные. Поверх одежды на время сплава носят яркие рубахи. У каждого завода свой цвет. Цвет сплавщиков нашего завода — зеленый. Барин пожелал. Хочу, говорит, видеть малахитовые одежды! Ежели случится авария и барка напорется на скалы, то по одежде сплавщиков можно установить, чей товар. Железо, оно жутко дорогое, ценнейшее! Барин наш, владелец завода, уже потерял на сплавах миллионы. Много железа до Европы так и не доехало: тут и люди поспособствовали — сплавщиков взял со стороны, где-то на барках сэкономил — мастеров не тех нанял, кому-то на слово поверил. Развести нашего барина на деньги — плевое дело; хороший человек, всем верит и деньги направо и налево раздает. Главное — просить правильно. Жители это давно прочухали. Как там по Петру Первому: надобно иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство. А местные свою выгоду никогда не упустят.

Однажды в заводе случилось вот что. Наш Николай Николаевич Аболдуев (это имя барина, по названию деревни, как вы уже догадались), после очередной поездки в иноземные земли, вернувшись с идеями и башкой набекрень, возомнил себя французским императором Наполеоном Бонапартом, одержавшим, к слову, множество побед. Желаю, говорит, построить на своей земле маленькое французское государство. Видимо, сильно вдохновился. Заводской управляющий Егор Гниляк, правая рука барина, тут же побежал в контору и созвал собрание. Пришли приказчики, мастеровые, притащились и старейшины. Сидят мужики, репу чешут.

Егорушка, ты вконец ополоумел? Куда нам французов-то? У меня отец в гробу перевернется, — начал самый опытный горщик Макар Щукин.

У нас в заводе ни одного француза никогда не было, — вторил ему сплавщик Тимофей Ермилов.

Управляющий выпрямился и с достоинством произнес: «Николай Николаевич ездил в Европу за опытом, привез новые веяния, и мы должны им следовать». На этом собрание и завершилось. Тем же вечером каждая семья обсуждала новости. Жителей интересовало все: приедут ли к ним французы, надо ли будет есть лягушек и улиток, и можно ли будет сажать картошку в огородах? Картошка — это был самый главный вопрос.

Недели три спустя после новости, когда все уже потихоньку забылось, и каждый занимался своими привычными делами, в деревню приехал сам Аболдуев. Дома у него были по всей России: в славном Санкт-Петербурге, в Рыбинске и Екатеринбурге. Все его заводы успешно работали, но сердце барина принадлежало милой Аболдуевке, затерянной среди гор и лесов. «Только здесь я чувствую себя дома», — любил повторять Николай Николаевич на светских раутах и в заграничных вояжах. Приехал барин не один. Вместе с ним в этот раз прибыла, не особенно жалующая деревню, супруга и его четыре дочери. Кареты, разукрашенные российскими и французскими флагами, на которых был нашит барский герб, въезжали в село. Поглядеть на этой действо вышла вся деревня. Усадьба барина стояла на пригорке и проехать надо было через несколько улиц. Так все и поняли — что-то, все-таки, будет.

Аболдуева встречал на крыльце барского дома управляющий Егор Гниляк, держа в руках поднос с мясным пирогом и графинчиком с водкой. Рядом стояла его супруга, дородная Матрена Афанасьевна, с тарелкой полной заморских фруктов. Поначалу Егорушка получил задание от барина приготовить ему по приезду знаменитого французского гуся в яблоках. История этого блюда уходит в глубину XVI века, когда король Генрих IV впервые попробовал гуся у французских селян. Раз у нас французское государство, то гусь должен быть! Плохо, что была весна и все